Франтишек Лангер - Братство Белого Ключа

Пан Соучек повесил на двери табличку, где собственноручно написал:

И вот трое друзей принялись делать игрушки. Они распевали веселые песни, пани Соучекова стряпала на всю артель, а юный Соучек зубрил историю. Когда он наконец вызвался отвечать, то знал все, о чем только ни спрашивал учитель, включая даты. Даже напечатанные мелким шрифтом. И, конечно, получил пятерку.

— Теперь мы сыты и одеты, — хвастался Соучек, — а отец даже снял во дворе помещение для мастерской. Он опять придумал новую игрушку. Это будет всадник на коне: конь брыкается, всадник падает, бежит минутку за конем, вскакивает в седло, конь снова брыкается, и так без конца. Теперь у нас хватит работы до Нового года. И все это благодаря…

— Тс-с! — перебил его Бонди. — О Братстве ни гугу!

Ярка рассказал о Бонди дяде Яну, старательно избегая всякого упоминания о Братстве.

— Кем работает отец этого Бонди?

— Продавцом в каком-то магазине. Раньше, когда кино было еще немое, он играл на скрипке во время сеанса. А потом, как говорит Бонди, звуковое кино лишило его куска хлеба.

— Обязательно покажи мне этого будущего Ротшильда. Из него получится толк. Позови его в воскресенье к себе домой. Я к вам зайду.

— Ладно, дядя. А кто такой Ротшильд?

— Ну, как тебе объяснить… В общем, это богач. Неимоверный богач.

В воскресенье, снимая в передней у Кубатов пальто, дядя Ян услышал, что кто-то удивительно хорошо играет «Лунную сонату» Бетховена. Хотя дядя не очень-то разбирался в музыке, он все-таки знал, что Бетховен величайший композитор и играть его произведения — большое искусство. А настолько хорошо у Кубатов никто не играл. Где там Елене! Она только бренчит какие-то танго.

В комнате собралась вся семья. Никто не заметил дядиного прихода. Все слушали. Дядя сел и тоже стал слушать. За роялем сидел мальчуган Яркиного возраста и играл без нот с закрытыми глазами.

— Это Бонди, — представил Ярка пианиста, когда тот закончил.

Потом пани Кубатова пригласила всех к столу. И дядя Ян спросил Яркиного приятеля, который наперегонки с Яркой уплетал калачи пани Кубатовой:

— Кем бы вы хотели стать, пан Бонди, когда кончите школу?

Кто хорошо знал дядю Яна, почувствовал бы в его вопросе серьезные, если не почтительные нотки.

— Композитором или дирижером, — ответил Бонди, но не раньше чем прожевал и проглотил калач: ведь он был воспитанным мальчиком.

Дядя кивнул головой:

— Но на музыке не очень-то разбогатеешь!

— Знаю, — отозвался Бонди, и глаза у него заблестели. — Но ведь музыка — это самое прекрасное на свете!

рож, известный больше под именем Колобок — он весил, как вы знаете, шестьдесят килограммов, — никогда не оставался с ребятами до конца дня. Ровно в шесть вечера, редко в половине седьмого он отправлялся домой. В семь часов возвращалась с работы пани Брожова. Отца Колобок потерял, когда ему было четыре года, а когда он окончил начальную школу, маменька, то есть пани Брожова, сказала:

— Послушай, сынок, я подыскала себе работу. Правда, далеко, в Либне, но зато ты сможешь продолжать учение. Теперь мне будет очень трудно приезжать в обед, и тебе придется быть целый день одному. Впрочем, ты уже большой и тебе незачем держаться за мамину юбку. Думаю, на тебя можно положиться. Только нам надо что-то придумать с обедом.

И они придумали. Пани Брожова вставала утром пораньше и готовила не только завтрак для себя, но и обед для Колобка. Кастрюльки она ставила в ящик со стружками, и обед не остывал до самого полудня. А сын в благодарность съедал до последней капли все, что оставляла ему мама. И не удивительно, что он приобрел шестьдесят кило и прозвище Колобок. Мать не нарадовалась, глядя на него, а Колобок, где бы он ни был, всегда спешил вечером домой, чтобы открыть маменьке дверь, когда она вернется с работы. Поэтому он никогда не играл с ребятами позже шести, даже если игра была очень увлекательной.

Но однажды, когда Братство затеяло в своем саду…

Впрочем, стойте, я расскажу вам все по порядку.

Ребята уже прочно обосновались в саду. Починили скамейки, столик и лесенку, покрасили беседку и даже принялись стеклить в ней окна. Конечно, этим занялся мастер на все руки Копейско. Это он разыскал где-то стекло, одолжил чудесный алмаз и даже раздобыл еще большее чудо — замазку, которая как раз и делает всю работу стекольщиков такой заманчивой. Ведь замазкой можно залепить что угодно, прилепить что угодно, из нее можно слепить что угодно, и еще она так мажется!

Садом больше всех занимался Штедрый — недаром у него стояла пятерка по естествознанию. Штедрый заявил, что в саду уйма малины. («Ну, малину мы отличим осенью и без естествознания», — заметил Соучек.) Еще Штедрый обнаружил гнезда синиц, дроздов, зябликов, нашел ящериц, бабочек, семейство ежей и несколько осиных гнезд.

Ну вот, когда мы наконец добрались до осиных гнезд, можно начать рассказ.

Итак, однажды Братство над чем-то трудилось в своем саду. На этот раз здесь были только Ярка, Франтик, Соучек, Колобок и Штедрый. Остальные в тот день прийти не смогли. И вдруг кто-то отчаянно забарабанил в калитку сада. Никакого сигнала, даже ничего похожего на сигнал. Только громкий стук в калитку. Ярка спросил: «Кто идет?» В ответ раздался дерзкий мальчишеский голос. Он требовал, чтобы Ярка немедленно открыл калитку. К дерзкому голосу присоединились и другие голоса:

— Не откроете — мы вам голову оторвем!

Ну конечно, осуществить эту угрозу, пока калитка закрыта, довольно трудно, поэтому ни один разумный человек не откроет калитку по доброй воле.

«Все-таки нужно посмотреть, кто там», — решило Братство и приставило к стенке лестницу. Франтик и Ярка забрались на нее. На улице снова раздались крики, и у ребят на лестнице помрачнели лица: их крепость была осаждена. У калитки стояла толпа мальчишек их же возраста, виднелось здесь и несколько малышей. Франтик и Ярка насчитали не меньше тридцати мальчишек. Были еще две девчонки, но они не в счет.

— Что вам нужно? — крикнули ребята с лесенки.

— Сдавайтесь в плен и убирайтесь из сада!

Переговоры вел стройный, рослый паренек в майке-безрукавке. На левом плече у него красовалась татуировка — большой черный якорь, — а рыжие волосы были подвязаны красной лентой. Сразу видно — вождь.

— Сейчас уберемся! Только сначала утри носы своей сопливой команде, — отозвался Франтик.

— Ну погодите, мы вам покажем! — пригрозил рыжий предводитель.

— Не скажете ли вы нам, с кем имеем честь? — спросил с преувеличенной вежливостью Ярка.

— Я тебе покажу «честь», только выйди! Мы Красные кайманы[4] с Вршовиц. Слышали о таких?

— Нет, пока не слышали, — издевался Франтик. — Мы слышали только о вршовицком кенгуру, которого нам привезла команда «Богемианс»[5] из Австралии. Говорят, что вы его не смогли прокормить и отдали нам на Винограды. А о кайманах мы ничего не слышали.

Вождь кайманов в ответ на это оскорбление плюнул Франтику прямо в лицо. Но не доплюнул. Франтик стоял за стеной на лесенке в трех метрах от предводителя, и поэтому плевок пришелся на голову одного из его соратников, который стоял рядом с вождем и держал знамя. Знаменем служил носовой платок с нарисованной на нем головой индейца.

— Ну ладно, хватит болтать! — огрызнулся вождь кайманов. — Даю вам десять минут. Если вы уберетесь из сада, мы обещаем вам почетное отступление. Через десять минут мы начинаем штурм.

— Разрешите спросить, — ухмыльнулся наверху Ярка, — а как вы узнаете, что прошло десять минут? Может, у вас есть часы? Или татуировка вместо настоящих часов?

Вождь кайманов не ответил на эту насмешку, а только приказал малышу со знаменем:

— Синий Угорь, считай до шестисот!

Потом он повернулся спиной к калитке и направился к своей армии. Да, этот вождь знал себе цену.

Разведка спустилась с лестницы, тоже направилась к своим и доложила обстановку. У членов Братства вытянулись лица. Что же теперь делать? После усиленного размышления Штедрый сказал мрачно и решительно:

— Единственное наше слабое место — калитка. Через стену им не перелезть. Она, как-никак, три метра высоты, а наверху столько стекла, что там не только штаны, но и всю кожу обдерешь. Значит, мы должны защищать калитку. Поставим там стол, а на стол — скамейку, на ней мы втроем уместимся. Рядом приставим лесенку, на нее влезут остальные двое и будут прикрывать наши фланги. Ну, стройте баррикады, а я пойду за оружием.

Штедрый рассудил правильно. Братство принялось за баррикаду. Придвинули стол, взгромоздили скамейку. А тем временем Штедрый притащил оружие — прутья, нарезанные в саду.