Юрий Третьяков - Вовка из нашего класса

Я ответил, что на один крючок, пожалуй, уже есть.

— Вот и хорошо! — сказал Вовка. — Теперь еще мешков двадцать набрать и — порядок! Ну, мы их быстро наберем. Пошли по дворам!

Он подошел к угловому дому и изо всей силы застучал щеколдой калитки.

— Легче, легче! — крикнул кто-то со двора.

Открылась калитка и вышла толстая тетка:

— Чего надо?

Вовка прикинулся смирненьким. Голос у него стал прямо как у кота Базилио, когда тот просил Буратино показать монетки.

— Здрасьте, Марь Андревна! Как поживаете? Как ваше здоровье, у вас есть утильсырье? Всякие тряпки, кости, галоши…

Эта самая Марья Андреевна не очень, видно, обрадовалась, что мы пришли.

— Я ж отдала вам железо? Какого еще тут…

— Так то — железо, — вежливо объяснил Вовка. — А это утильсырье. Железо называется — металлоломом.

Марья Андреевна подумала и спросила:

— Это что же вас — заставляют?

— Да не совсем… — выкручивался Вовка. — То есть вообще-то… Это знаете как называется? Инициатива! Вот.

— Ишь ты… не разберешь вас: тряпичники вы иль учащие. Настоящие-то ученики чистенькие да аккуратненькие, а таким, как вы, ободранцам, только тряпки и собирать! Ну, идите, поглядите за сараем, под дом слазьте, на помойке… Как ты это слово-то назвал?

— Инициатива, Марья Андреевна! — сказал Вовка, залезая под дом.

От Марьи Андреевны мы вышли нагруженные, как ослы. Вовка нес полмешка костей и старых галош, а я — целый узел всякого рваного тряпья, которое мы нашли под домом. Прохожие на нас оборачивались, но Вовка не унывал:

— Видел, как дело движется? Думаю, что придется нам еще и лески купить. Там лески тоже есть. А то — накупим слишком много крючков, а они возьмут да и заржавеют!

В тупике возле нашего утиля уже толпились всякие мелкие ребятишки. Один напялил себе на голову рваную кепку и кривлялся не хуже клоуна, а остальные швыряли в него галошами и покатывались со смеху.

— Седый! — завопил Вовка. — Ты наши кости трогать! Не беги, догоню — хуже будет!

Этот самый Седый, который был в кепке, сорвал ее и кинул на землю, остальные отбежали немного и поглядывали, что будет дальше.

— Мы не знали, что это ваши, — говорит Седый. — Мы думали — ничьи…

— Ладно, — сказал Вовка. — Хотел я с вами расправиться… ужасно как! Но так и быть, доверяю вам караулить вот это все!

— Ну-у-у… — говорит Седый. — Мы хотим в разбойников играть…

— Успеете в разбойников, — говорит Вовка. — Я тебе за это такой вот крючок дам. Ты такого и не видывал!

Он отцепил от подкладки фуражки свой крючок и дал его Седому. Остальные ребятишки пытались разглядеть его издали.

— Ух, — сказал Седый. — Вообще мы можем и в сторожей играть!

Мы сложили свой груз и опять пошли на добычу, а ребятишки толпились вокруг Седого и любовались крючком.

— Вовка! У реки костей полно, где сваливают мусор! — крикнул нам вслед Седый.

— Я знаю, где это, — сказал Вовка. — Это далеко. Мы не найдем.

— Что ж ты? — спросил я. — Был у тебя один крючок, и тот ты отдал?

— Это ничего, — говорит Вовка. — Это пустяк. У нас будет столько крючков, что я не знаю, куда мы их и девать будем… Придется еще кому-нибудь дать! Вот тут Иван Гаврилыч живет. Инвалид, а веселый и ничуть не жадный. Пойдем к нему.

Инвалид Иван Гаврилович сидел во дворе на стуле и читал газету. Увидев нас, он вскочил и отдал нам пионерский салют:

— Привет энтузиастам-общественникам! Даешь металлолом! Рот фронт!

Потом он поздоровался с нами за руку, как со взрослыми.

— Я вас давно жду! Решил подключиться к вашему движению. Я, брат, старый пионер! Небось не верите? А был! Стой здесь!

Он сходил в дом и вынес тусклую фотокарточку. На ней были какие-то смешные мальчишки и девчонки с галстуками, в смешных шляпах, с длинными палками в руках. Они держали плакат «Долой частную собственность!»

— Вот они, красные орлята! Ну-ка найдите, где я!

Мы искали-искали, но не нашли.

— А я — вот он! — Иван Гаврилович гордо ткнул пальцем в тщедушного мальчишку, который сидел на земле, обхватив босыми ногами барабан, держа в руках палочки, и таращил глаза в объектив. — Силен, а? Это, брат, были времена! Даешь коммуну! Долой частный капитал!

И запел:

— Ну, как, — говорит, — мировая песня? А теперь ступай за мной!

В углу двора стояла тележка, доверху нагруженная ржавым железом.

— Вот. Кое-что у меня нашлось, кое-что в соседних дворах. Довезете? Может, помочь?

— Довезем! — поспешно сказал Вовка и впрягся в тележку. Я уперся руками сзади.

Иван Гаврилович вышел провожать нас на улицу. Не успели мы тронуться от его дома, как подошла какая-то незнакомая тетенька.

— Ребятки, это вы тряпки-кости-то собираете? А то у меня этого добра валяется… Петровна говорит…

— Нет, — сказал Вовка. — Это, может, какие другие ребята и собирают тряпки, а мы собираем металлолом. Для тяжелой промышленности. Ну, давай, чего стал! — крикнул он на меня и потащил тележку так быстро, что я за ним не успевал.

— А правда, хороший этот Иван Гаврилович? — сказал я, когда мы отъехали. — Интересную песню он пел.

— Ничего в ней нет интересного, — мрачно ответил Вовка. — Чем же спекулянты виноваты, что они спекулянты? Зачем их бить? Это совсем ни к чему. А дядька хороший!

В школе все ребята ахнули, когда увидели, сколько мы привезли железа.

— Мы — будь спокоен! — хвалился Вовка. — Не то что всякие рыжие Славки. Ему столько в сто лет не собрать, хоть бы он собирал его и по выходным, и по праздникам, и на каникулах.

— А кто-то говорил, что вы вроде… — начал было ехидный Славка.

И разозлился же Вовка.

— Чего «вроде»! Я дам — «вроде»! Ах ты, ослиная голова! Ты сначала набери столько, а потом… Повезли, Кольк, тележку назад!

Иван Гаврилович, когда мы возвращали ему тележку, хотел нам показать еще фотокарточки и какой-то старый барабан. Интересно было бы поглядеть, но Вовка заупрямился, ничего смотреть не захотел, сказал ему, что свободного времени у нас даже минуты нет. И вообще он сделался упрямый и неразговорчивый.

— Пошли на другую улицу! — сказал он. — Здесь, слышал же, все и у соседей он взял.

— Так то железо, а утиль…

— И утиля тут никакого нет. Откуда он тут? Я знаю. Нам на этой улице нечего делать. Одна канитель.

Мы перешли на другую улицу. Вовка походил от двора к двору и никак не решался постучать. Потом он сказал:

— Вообще, зачем нам столько крючков? Что нам — спекулировать ими, что ли? Где бабушка живет, там озера чистые. Да была б леска крепкая, и так не оборвется. А зацепится, можно снять и штаны, слазить и отцепить. Я когда у бабушки был прошлое лето, целую неделю одним крючком ловил. А рыбы поймал столько, что кот ел-ел, насилу доел. Я думаю, что мы уже порядочно набрали утиля. Дадут нам по одному крючку — и ладно! Сходим только к реке, заберем, что там есть. Пусть берег будет чище. А то — валяются кости, как будто там битва какая происходила!

Я тоже подумал, что лучше уж сходить подальше, чем шляться по дворам, как побирушки.

Костей на берегу реки было не то чтоб горы, но порядочно. Там были и тряпки, и галоши, и несколько рваных ботинок. Вовка сказал, что ботинки сырьем не являются и за них не дадут даже мячика на резинке, не то что крючки.

Мы набили полный мешок и принесли к своему месту. Седого там уже не было. У реки утиля еще много оставалось, но Вовка махнул рукой:

— Хватит! А то все крючки заберем, больше никому не достанется. Сейчас я схожу туда, это тут за углом — близко. Приедет на телеге дед, заберет все, а нам даст крючки. Ты карауль тут, а то Седый куда-то исчез.

Я сел на другой стороне улицы на лавочку, а Вовка побежал что есть духу за угол.

Я сидел, как будто просто так — уморился, присел отдохнуть и ни к каким костям отношения не имею.

И хорошо это сделал, потому что тут откуда ни возьмись появились Женя и Сашка Рыбкин. Женя нес погнутую граммофонную трубу и дудел в нее, а Сашка катил впереди себя чугунное колесо.

Они увидели меня и подошли:

— Ты чего тут сидишь? Я говорю:

— Не видишь — отдыхаю? Нельзя, что ли, отдохнуть?

— Можно, — сказал Женя. — Мы тоже отдохнем. Гляди, какая труба! Я сейчас на ней сыграю «Голубой Дунай» с выходом. А Вовка где?

— Сейчас придет, — сказал я, потому что заранее не придумал, куда мог деться Вовка. — Да вот он!

Вовка поздно заметил ребят, хотел повернуть обратно, но они его уже увидели.

— Эй, Вовка, мы тут, иди сюда!

Вовка подошел сильно растерянный.

— Чего сидите? — сказал он. — Пора приниматься за работу. А то, если каждый будет рассиживаться, мы за неделю лома не соберем.

— Мы уже выполнили норму! — сказал Сашка. — Надо же отдохнуть. Я лучше сейчас тебе сыграю.