Мария Ботева - Несколько кадров для дедушки

— Да тут у блузки воротник загнулся, и вообще — она просвечивает!

Пока я пытаюсь увидеть, где что просвечивает, она добавляет:

— И глаз ещё прикрыт как-то, левый. А помада, посмотри, с этой стороны гуще, а здесь я её уже съела.

Где она это всё видит?!

Идти с Наташкой на рынок — выкинуть полдня зря. Но она же моя подруга, поэтому я соглашаюсь. И в этот раз согласилась, тем более что я решила совместить бесполезное с полезным, взяла с собой Спальника.

— О, — сказала Наташка, — ты своего мелкого привела?

Лучше бы я несла его на руках: он ничего не весит и остаётся чистым, а когда ходит пешком по городу, то пачкается очень быстро. Я не знала раньше, вот теперь узнала. Не успели мы дойти до остановки, как пузо у Спальника было грязного цвета. Обыкновенный такой грязный цвет. Бедняга нервно озирался и отбегал подальше, если рядом проезжала машина. В автобусе мне пришлось взять щенка на руки, чтобы не путался под ногами пассажиров, они же ни в чём не виноваты. Кондуктор начала было что-то говорить о наморднике, но какой-то дядька в клетчатой кепке весело закричал:

— Да ты посмотри на него, ему и палец-то в пасть не войдёт!

Все вокруг засмеялись, а Спальник засунул мне голову под мышку.

— Он на руках поедет, — сказала я. Кондуктор махнула рукой и ушла на своё место.

Из автобуса я вылезла вся вымазанная. Вроде бы зима, где он успел так запачкаться?

На рынке всегда полно народу, не только по воскресеньям. А в воскресенье уж совсем не протолкнуться, как карасям в бочке. Нет, селёдкам. Спальник бегал по ногам покупателей, заглядывал за прилавки, я не успевала перекладывать поводок из одной руки в другую, чтобы он меньше запутывался. А он запутывался. Пока Наташка рассматривала какую-то сумку, прощупывала все швы, расстёгивала и застёгивала молнии, даже нюхала, я вызволяла покупателей от пут собачьего поводка. Там, где появлялись мы со Спальником, начинался настоящий переполох. Под ногами бегал пёс, в полуприседе за ним бегала я, через пса перескакивали, об меня спотыкались. Как-то раз Спальник забежал за прилавок, там в тот момент примеряла джинсы какая-то женщина. Я заползла за ним, тётка завизжала. Вокруг тут же собралось человек пятнадцать, все шумели, никто ничего не понимал, женщина закрывала свои голые ноги пальто, а я лезла за Спальником прямо под прилавок, туда, где лежал у продавщицы товар. Ну и визг стоял, никогда не думала, что можно так долго визжать без остановки. Только схватила пса на руки, как мне по спине попало палкой с крюком, которым рыночные продавцы достают сверху одежду.

— Эй, парень! Выбирайся, живо! — И ещё несколько слов. А у меня такой характер дурацкий, я совсем не могу, когда на меня орут. Совсем. Тупею, впадаю в ступор буквально. Просто стою или сижу и ничего не соображаю, ничего не делаю, голова не работает, руки-ноги — тоже. Борисыч, например, это прекрасно знает, он не орёт на меня никогда, даже если у меня что-нибудь не получается на тренировке. И на соревнованиях сдерживается, хотя с другими сдержаться не может. В школе все учителя тоже знают. Но кто на рынке будет разбираться? От этого крюка я застряла под прилавком. Сижу, получаю тумаки, слышу визг и крики, слёзы из глаз потекли случайно. Кто-то меня выволок наконец на свет. Я стою, реву, держу своего пса, вокруг меня люди, люди, все кричат что-то. И тут кто-то, продавщица, наверно, как дернёт меня за руку. Спальник выпал и куда-то тут же исчез, я не успела увидеть, в какую сторону он убежал, потому что очнулась только после этого.

До самого закрытия я бегала по рынку, искала своего бестолкового пса. Наташка бегала за мной, причитала:

— Да пошли уже домой, пошли домой!

— А Спальник? — кричала я в ответ и забиралась в какой-нибудь тёмный угол между рядами.

В конце концов сторож обещал спустить собак, Наташка за рукав вытащила меня за ворота.

— Побежали искать в тот двор! — закричала я. — Нет, в тот! Ещё не очень темно, а он белый почти!

Мы долго спорили, пока не стемнело. Я звала искать пса в ближайших дворах, а Наташка убеждала, что надо ехать домой, писать объявления, скидывать в Интернет.

Дома выяснилось, что у меня нет фотографий Спальника. Ни одной. Когда-то я фотографировала его для отца на телефон, но где теперь тот телефон? Худо-бедно мы описали щенка: маленький, с короткими лапами вразбег, белый, чуть рыжеватый, круглые глаза, умные уши, скрипучие кости. Зовут Спальник. Потерялся с поводком.

— Как это: «умные уши»? — не понимала Наташка. — Какие ещё «скрипучие кости»? Что это значит: «лапы вразбег»?

Со всем остальным она была согласна.

— Пиши, как говорю. Уши — это у него самая толковая часть. Кости по ночам скрипят. А на лапах своих он ни минуты на месте не стоит, рвётся всё куда-то. Если не спит. А он не спит, если поводок надет.

Наташка ушла, а я прилегла отдохнуть и проснулась только утром.

— Женя! Где ты вчера шаталась? С кем? Я думала, вечером мне поможешь. Где собака, изначально скажи, — разбудила меня мама.

— Он не вернулся? — спросила я и всё вспомнила. Во сне-то забыла немного, что у меня пёс потерялся.

Мама жарила яичницу и прогоняла Чешку с кухни — значит, нервничала, верный признак. Падали со стола ложки, хлопала дверца холодильника, мяукала кошка.

— Я с вами с ума сойду со всеми! — не выдержала мама. — Один теряется, другого домой с поминок не загонишь, ты вообще спишь в одежде! Раковка какая-то, и это ещё старших нет! Чешка, не мешайся!

— Вот! — кричал отец. — А я бы посадил его на цепь! Вот! Теперь ищите! А он бы сидел сейчас!

Это он вещал нам из своей комнаты. Покричал и завалился спать. Лучше бы помог искать собаку, если всё равно на работе взял отгул.

Я дала маме флешку, чтобы она распечатала побольше объявлений, а я потом расклею их по всему городу. Не пойду сегодня на тренировку. Отцу можно, а мне нельзя, что ли? Я и в школу бы не пошла, но тут уж мама встала намертво. Пригрозила, что не будет разговаривать со мной. А когда мама собирается объявить бойкот, лучше её послушаться. Как-то раз она уже не разговаривала с отцом, так он думал, с ума сойдёт. Это было давно, меня ещё не было, только Ладка с Петькой были. Папа тогда уехал с Борисычем и дядей Вадимом на Грачиные скалы, обещал вернуться через три дня, но у них сломалась машина, и они чинили её целый день. Позвонить не могли, тогда у них не было сотовых телефонов, а до ближайшей деревни — четырнадцать километров. Мама в отместку не разговаривала с папой четыре дня — столько же, сколько его не было. Я думаю, это несправедливо: провинился-то он только на один день. И то виноват не он, а машина. Папа приносил маме цветы — она молча ставила их в вазу. Он приходил домой с работы, и вся семья безмолвно ужинала. Молча они смотрели телевизор, молча играли в шахматы, молча ложились спать, молча вставали. Папа нервничал, снимал двери с петель, прилаживал их обратно. Мама кормила всю семью яичницей. Наводила раствор из валерьянки себе и папе. Семью спасла Ладка — заболела. У неё поднялась температура под сорок градусов. Мама с папой стали звонить в скорую помощь, лечить её. Так и разговорились.

Конечно, мне не хотелось, чтобы мама замолчала, поэтому пришлось идти в школу. Еле высидела все уроки. Наташка со своего телефона постоянно заходила на сайты, где мы оставили объявление о пропаже Спальника. Ещё ночью люди начали писать о том, кто где видел похожую собаку. Получалось, что такие собаки гуляли по всему городу: и у цирка, и на кладбище, и в овраге, даже в двух оврагах. Куда бежать в первую очередь? Правда, все эти собаки были без поводка, даже без остатков поводка.

Добрые одноклассники сказали, что ждать пса бесполезно, раз он на рынке потерялся, — китайцы съедят. На рынке у нас много работает китайцев, про них такие слухи ходят, будто едят воробьёв и собак, а голубей не трогают — боятся чем-то заразиться.

После школы я сбегала к маме на работу и сразу же начала расклеивать объявления. И искала пса в каждом дворе. Я кричала:

— Спальник! Спальник!

Прохожие оглядывались, и взгляды их были полны тревоги, но я сразу же говорила им:

— Пёсика не видели? Я пса потеряла, маленького такого.

Никто не видел. Вот бы Ладка с Петькой были здесь, мы бы нашли Спальника в два счёта, точно говорю! Но их не было, и мне приходилось бегать по городу самой. Перед началом тренировки мне звонил Борисыч, я сначала не хотела брать трубку, но телефон, кажется, начал трескаться от напряжения, пришлось ответить. Тренер, конечно, повозмущался, но всё понял. Каждые полчаса, а иногда даже чаще звонила Наташка, докладывала, что пишут про Спальника в Интернете.

— У пескобазы, — говорила она, — верное дело: у пескобазы. Оттуда больше всего сообщений.

— Слушай, ну где пескобаза, а где рынок! Не может быть.

— Как хочешь, — отвечала Наташка, — но восемь человек уже написали, что там видели похожего пса.