Галина Гордиенко - Назови меня полным именем

Девушка и сейчас любила сидеть в этом кресле. Почему‑то казалось — подушка до сих пор хранила тепло бабы Поли, будто она только встала, вышла куда‑то и вот‑вот вернется.

Таисия выбрала самую красивую чашку — почти прозрачную, в желтую продольную полоску. Наполнила кофе, добавила топленого молока и полюбовалась на свет, как колышется за тонким фарфором темная тяжелая взвесь. Поставила чашку перед гостем и виновато улыбнулась:

— Ты же знаешь, я не люблю ходить по ресторанам.

— Речь всего лишь о кафе.

— И по кафе тоже.

— Глупости, сколько можно сидеть в четырех стенах!

— А я и не сижу, я работаю, ты же знаешь.

— Все работают, — отрезал Федор Федорович. Попробовал кофе и чуть мягче сказал: — И все, кроме тебя, находят время развлечься. Нормальные девчонки на дискотеки бегают, в клубы, в парки, и уж в кафе‑рестораны‑бары обязательно, где еще в наше время можно познакомиться с нормальными мужиками!..

— А Интернет?

— Твои новые дружки по Сети, я смотрю, в подъезде, перед дверью, толпами тусуются…

— Но я вовсе не рвусь знакомиться с парнями!

— И напрасно.

— К чему, у меня есть ты, — неумело польстила Таисия.

— Кончай придуриваться, — неожиданно разозлился Федор Федорович. Одним глотком допил кофе и прорычал: — Ты практически сразу дала понять, что считаешь меня только братом…

— Другом.

— Есть разница?!

— С братом не обязательны хорошие отношения, — виновато пробормотала Таисия. — И потом, ты меня до сих пор дразнишь Мелкой…

— Не дразню.

— Ну… зовешь, называешь, обзываешь — какая разница?

— А ты до сих пор веришь своей драгоценной бабе Поле? — ядовито усмехнулся Федор Федорович. — Ждешь, когда появится прекрасный принц на белом коне, прилюдно падет на колени и, протягивая к тебе влажные ручонки, провоет: «Таисия, свет очей моих»?

— Пусть так, тебе‑то какое дело?!

— И я тут же пересчитаю ему все ребра!

— Что‑о?

— Я за тебя отвечаю, — хмуро отрезал Федор Федорович, — а значит, не позволю связаться с идиотом!

— Считаешь, в меня может влюбиться только идиот?!

— Если назовет тебя Таисией — да!

Нужных слов Таисия подобрать не смогла, как ни старалась.

— Ты в зеркало на себя давно смотрела? Таисия, блин… И рот закрой, что ты, как рыба, губами шлепаешь?!

— Ты… ты…

— Ну я, и что?

Федор Федорович с усмешкой рассматривал покрасневшую от негодования Мелкую: ишь, даже кулачонки сжала! В глазах огонь, нижняя губа закушена, скулы пылают, тонко вырезанные ноздри раздуваются…

Увеличь ее раза в три, так, пожалуй, испугаешься!

Федор Федорович вылез из‑за стола. Бесцеремонно развернул Таисию лицом к ее комнате и, подтолкнув в спину, уже добродушно хохотнул:

— Чтобы познакомиться даже с таким кретином, нужно изредка выбираться в люди. Так что иди, душа моя, собирайся, через десять минут выходим. — Сделал паузу и ехидно пропел: — Давай‑давай, перебирай ножками… Мелкая!

— А ты… ты… — Таисия в бешенстве пнула некстати подвернувшееся кресло. Охнула от боли и запрыгала на одной ноге. Помассировала ноющую ступню и возмущенно резюмировала: — Ты специально этот цирк устроил! Ты всегда… ты все время… я не Мелкая!!!

Таисия с трудом заставила себя сползти с постели. Обычно после звонка будильника она дремала еще минут десять — пятнадцать, но сегодня понимала: не встанет сразу — заснет тут же.

Со старушечьим кряхтеньем она побрела в ванную. Глаза слипались, хотелось упасть на ходу. Если честно, Таисия обошлась бы и без подушки, лишь бы прихватить часок‑другой, пусть и на полу — ох, как спать хочется…

А все Федор Федорович!

До девяти вечера измывался над ней, заставляя без конца переодеваться, пока не плюнул от злости и не заявил, что горбатого могила исправит. И что не видать ей обещанного бабой Полей сумасшедшего принца как своих ушей. И что придется ему, несчастному, принести в жертву себя и на ней жениться. Просто чтобы не мучиться в дальнейшем, пытаясь устроить ее судьбу, это дело безнадежное, он как раз сейчас это понял…

Федор Федорович топал ногами и ругался, проклиная собственное добросердечие и ослиное упрямство Мелкой. С жаром апеллировал к фотографии бабы Поли, требовал повлиять на воспитанницу или хотя бы объяснить ей, что не родился еще на белом свете болван, готовый назвать красивым именем Таисия жалкую девчонку, не умеющую толком накрасить губы и причесаться…

И на кого она похожа!..

И эти вытертые джинсы давно пора на помойку!..

И где она выкопала мерзкую линялую тряпку — ах, это теперь называется «блузон», не может быть, чтобы такую дрянь принесла Ксюха, у нее‑то вкус есть, не то что у некоторых!..

Жаль, Таисия не смогла довести гостя до нужной точки кипения, взбешенный Федор Федорович просто сбегал от нее. И обычно так хлопал входной дверью, что Таисия каждый раз боялась — не выдержит косяк или сама дверь слетит с петель.

Вчера Таисия проиграла. Федора Федоровича не добила даже ее «боевая» раскраска. Он лишь скрипел зубами, рассматривая изобретательно размалеванную физиономию, потом погнал Таисию в ванную, умываться. А ведь сам требовал, чтобы накрасила губы и глаза!

Подумаешь, чуть перестаралась.

К сожалению, вылазку в кафе Федор Федорович не отменил. Почти вытолкал Таисию за дверь, можно сказать, выволок за шиворот. Ненакрашенную, в стареньких джинсах, в линялой тряпке, в дырявых кроссовках, с жалким хвостиком на затылке.

Он отомстил по‑другому: измученная донельзя Таисия вернулась домой почти в четыре утра!

Злопамятный Федор Федорович отвел душеньку: они всю ночь путешествовали из ресторана в ресторан. И везде он знакомил ее с какими‑нибудь «классными» мужиками. И буквально заставлял принимать приглашения — виртуозно доводил до присутствующих, что «младшая сестричка» просто обожает танцевать.

Правда, случайные кавалеры держались прилично: мамонтоподобный Федор Федорович в братьях — это серьезно.

Иногда Федор Федорович ее в сестры не определял и приглашал бывшую одноклассницу сам. К удивлению Таисии, со слухом у него оказалось все в порядке. Танцевал Бекасов легко, даже грациозно, пусть и походил комплекцией на медведя гризли.

К трем утра несчастная Таисия едва держалась на ногах, а Федор Федорович жизнерадостно уверял, что провел прекрасный вечер, и, слоняра синеглазый, прилюдно лобызал ей руку!

Таисия практически падала, а он светился и громогласно клялся, что следующая вылазка будет еще лучше.

Следующая!!!

Это значит — сегодня.

Лучше умереть.

Таисия вылезла из душа и, дрожа всем телом, закуталась в полотенце. И вдруг замерла посреди коридора: может быть…

А что, неплохая идея!

Если Федор Федорович влюбится, у него на Таисию просто не останется свободного времени… Ну, если верить книгам…

Печатному слову Таисия верила всегда. Как‑то так вышло, что ее жизненный опыт большей частью основывался на сведениях, почерпнутых из книг, телевизионных передач и давних разговоров с бабой Полей.

А любовь — это… все!

Теперь перед Таисией стояла сложнейшая задача — найти достойную кандидатуру на роль возлюбленной Федора Федоровича.

Сердце вдруг заныло, Таисия поморщилась: что такое? Неужели она… да нет, не может быть! Федор Федорович для нее всего лишь брат, друг, короче, родной человек, ближе которого пока нет, как ни печально.

И потом, он ни разу не назвал ее Таисией! Она для него просто Мелкая, с самого первого дня знакомства.

Всего лишь Мелкая!

Кошмар, настоящая щенячья кличка.

К тому же Федор Федорович вечно над ней подсмеивается, поддразнивает. Таисия не сомневалась — он никогда не видел в ней девушку.

Все‑все‑все! Раз баба Поля сказала, что суженый назовет ее полным именем, значит, будем ждать этого распрекрасного товарища, пусть Федор Федорович хоть ухохочется!

Таисия попыталась представить себе будущего возлюбленного, даже зажмурилась крепко‑крепко, но ничего не вышло. Перед глазами нагло маячила — она этого не хотела! — знакомая до последних черточек физиономия Федора Федоровича. Причем эта самая физиономия злорадно скалилась и даже подмигивала, обрекая своими гримасами все усилия Таисии на провал.

— Чтоб ты провалился! — в сердцах воскликнула девушка.

Погрозила невидимому, но, как всегда, зловредному и злонамеренному Федору Федоровичу кулаком и пошла одеваться. Распахнула дверцы шкафа и печально хмыкнула: да, картинка…

В правом углу тесно‑тесно жались плечики, нагруженные купленной Ксюхой одежкой, пестрой, яркой, по словам Ксюхи, ужасно модной. От нее рябило в глазах и начинало противно стучать в затылке.