Станислав Рудольф - Птицы меня не обгонят

— И не совестно тебе, Петер? — упрекала его Вендула.

— Подумаешь, делов! Что тут такого? — оскорбленно оборонялся Петер, тряся кудрявой головой.

Потом отобрал фотографии, спрятал их и тут же принялся ругать Славечка за то, что тот безобразно держит ракетку. Милан сидел и удивлялся, как это Петер может так унижаться перед ребятами, лишь бы хоть чем-то выделиться!

В зале наконец наступила тишина. Стали называть победителей. Выиграл мальчишка из седьмого. Он стоял весь красный на ящике из-под сахара, улыбался и принимал поздравления.

— Я бы обязательно… — Милан хотел кое-что сказать Вендуле, но она его перебила:

— Погоди, я тоже пойду его поздравлю. Он так здорово играл! Правда?

И побежала к победителю. Милан пытался делать вид, будто он этого вовсе не замечает, а сам тайком поглядывал за улыбающейся девочкой, которая гладила мальчишку по голове и шептала ему что-то очень смешное.

— Подумаешь, — хмыкнул Милан. — Просто повезло. Потому что все за него болели… И Вендула тоже! Странно, ей-то что до него?

Он почему-то страшно злился на Вендулу.

Отец сам заполнил анкету для поступления в химический техникум, вложил ее в конверт и велел Милану отдать учительнице.

По дороге в школу Милан изорвал конверт на мелкие клочки и разбросал вокруг себя, словно снежные хлопья. Что будет потом, его совсем не занимало.

Из школы он возвращался со Славечком и Вашеком. Они договорились пойти играть в хоккей. Наверное, лед на пруду еще крепкий и их выдержит. Ночью была оттепель. Последняя возможность побегать, прежде чем коньки будут закинуты на чердак. Но возле костела они заметили старого Ганжлика. Он развозил уголь на маленькой тележке, запряженной парой пони.

— Ребята, наверное, не соберутся! — крикнул Милан и кинулся вслед за повозкой, которая на улице, среди автомобилей, мотоциклов и автобусов, выглядела достаточно странно. — Дядя!.. — кричал он Ганжлику. — Подождите меня, дядюшка!

Старик в мохнатой шубе обернулся, натянул поводья, и лошадки остановились. Милан подбежал к тележке.

— Можно мне с вами? — спросил он, запыхавшись. С его губ срывались клубочки белого пара.

Ганжлик кивнул и подвинулся на козлах, освободив Милану место. Когда Милан уселся, он передал ему вожжи и прикрыл колени клетчатым пледом.

— Нет, дядя, мне не холодно… — счастливо хохотнул Милан. Он чмокнул губами и слегка дернул вожжи. Пони подались вперед, скользя копытцами по обледеневшей мостовой. — Куда едете, дядюшка?

— Везу уголь Стрнадам…

— Это там внизу, в Египте, да?

«Египтом» называли отдаленную улочку рядом с вокзалом. Милан обрадовался, что ехать далеко.

— Ангорские еще у тебя? — спросил Милана Ганжлик, доставая из кармана коробку сигарет и зажигалку.

— Уже нет. Отец сердился. Пришлось раздать. Осталась только морская свинка.

— Сигарету хочешь? — с серьезным видом поинтересовался старик.

Милан засмеялся.

— Ну вот еще…

— Боишься?

— Чего?

Старику удалось наконец закурить. Он с наслаждением выпустил синее облачко дыма.

— А что ваши увидят тебя со мной, — объяснил он Милану.

— Пускай… — упрямо заявил Милан.

Он вспомнил мамину проповедь о том, что не годится сыну директора разъезжать на пони по городу. Что скажут люди? Мама однажды дождалась старого Ганжлика и сделала ему выговор. Но старик в тот момент словно оглох на оба уха, и мама потом не слишком лестно отзывалась о нем.

— Что случилось с Фердой? — Милан показал на ногу коренника.

Ганжлик махнул рукой, похожей на суковатую палку.

— Да так, пустяки. Зашиб.

— Почему же вы не смазали? А если будет заражение?

— Мне бы твои заботы…

— Ну да! Вы, дядюшка, больше любите Маржену. Вот если б она поранила ногу, вы бы по-другому говорили! Бедняжка Ферда…

— Ферда — злюка… А ну-ка поворачивай!

Повозка завернула в боковую улочку.

«Все равно нужно посмотреть, что там у Ферды, — решил Милан. — Вдруг в рану попадет грязь… Тогда придется резать. Мне Ферду жалко. Хоть он и злой, но работает за двоих».

— Мила-а-ан!.. — послышалось вдруг.

Возле трактира он увидал братишку Вашека. Тот тащил полную сумку продуктов. Милан взмахнул над его головой кнутом.

— Покатай меня! — попросил мальчонка.

Милан вопросительно посмотрел на Ганжлика.

— Что ж, можно…

— Садись, да побыстрее!..

У мальчика засверкали глаза. Он подал старику сумку и полез на козлы.

— Аккуратней, как бы тебя Ферда не лягнул! — с важностью предупредил его Милан. «Что бы я стал делать, если бы вдруг появилась Вендула? — пришло ему вдруг в голову. — Я бы ее окликнул? Или постеснялся?.. Нет, наверняка нет! Ведь управлять парой пони вовсе не просто, особенно когда гололедица».

До самого вечера Милан развозил с Ганжликом уголь. В половине шестого старик погнал его домой.

— А Ферде копыто все-таки смажьте, дядюшка! — крикнул напоследок мальчик.

— Есть у меня на него время! Как же! — пробормотал себе под нос Ганжлик и, взмахнув над головами пони кнутом, поспешно покатил на пустой тележке прочь.

«И почему я не пошел на пруд? Хоккей — ведь это здорово! — размышлял Милан по дороге к дому. — Ну ладно. Тогда бы мне не удалось покататься на пони».

Его так радовала мысль, что старый Ганжлик доверяет Ферду с Марженкой только ему!

Дома все подозрительно помалкивали относительно анкеты. Наверное, потому, что Лилина готовилась к поездке в Прагу, на экзамены в театральный.

За несколько дней до отъезда мать провела подготовку, очень напоминающую передислокацию войск. Прежде всего она перевернула вверх дном все шкафы и ящики с единственной целью убедиться в том, что Лилине буквально нечего надеть.

Поэтому они обе пустились по магазинам выбирать Лилине платье. Выбрали, но дома обнаружилось, что платье необходимо укоротить. Два дня в кухне тарахтела швейная машинка. Милан с Пузырьком, а потом и отец перепрыгивали через коробки с нитками, ужинали бутербродами или разогревали вчерашние шпекачики.

Лилина готовится в театральное! Сумасшедший дом!

Милан эти семейные неурядицы воспринимал спокойно, отлично понимая, что именно поэтому внимание родителей сосредоточено сейчас не на нем.

Он старательно избегал подковырок в адрес Лилины. Более того, в тайниках своей души Милан обнаружил дальний уголок и время от времени вытаскивал оттуда добрые советы, как, например: «Лилина, смотри не дрейфь!», «Лилина, не мямли!», «Лилина, не пей холодную воду!» — и прочие ценные и полезные указания, что надо делать и чего избегать. При всем при том он потешался (конечно, про себя) над суматохой, царящей в доме.

Малодушней всех оказался отец.

После двухчасового «циркового аттракциона» он заявил, что нервы у него не купленные, схватил пальто и шапку и выскочил из дому. Суматоха усиливалась прямо пропорционально приближающимся экзаменам.

Петер явился в класс со страшным синяком под левым глазом. Синяк загадочным образом изменял свой цвет. Поначалу он казался совершенно синим, но вскоре его края пожелтели, а середина окрасилась в черное. Любопытная игра природы!

— Кто его тебе посадил? — выпытывали ребята.

— А вам-то что? — огрызался потерпевший.

Он почему-то все время куда-то спешил: то отточить карандаш, то разлиновать бумагу — или садился зубрить математические формулы.

— Ну, Петер, не выкручивайся и выкладывай! — сказал ему Вашек. — Не станешь же ты рассказывать нам бабушкины сказки о том, как стукнулся о канделябр.

— Мне вчера шайбой влепили, если уж вам так необходимо знать!

— На пруду тебя не было, — заметил Славечек.

Петер вяло пожал плечами.

Больше он ничего не сказал.

Милан остался дома совсем один. Мама с Лилиной уехали в Прагу, отец утром сообщил, что у него собрание и он вернется поздно.

На улице шел дождь, и Милану вовсе не хотелось выходить из дому. В холодильнике он обнаружил остатки колбасы, намазал хлеб маслом, нашел в чулане бутылку минеральной воды и решил, что это здорово — так вот кормиться самому.

Милан включил радио, полагая, что будут передавать легкую музыку, но лекция о средневековой церковной музыке его не привлекала. Повернув рычажок, он выключил радио. Потом он вытащил из коробки Пузырька, улегся на диван и стал возиться с ним. Пузырек карабкался к нему на грудь, водил мордочкой по складкам его свитера, а он хохотал, понимая, что любопытство свинки вызвано тем, что она учуяла колбасный дух. Милан отломил кусочек хлеба и дал Пузырьку. Зверек жадно разинул рот.

Наступило кормление «хищного зверя». Вдруг тишину кухни нарушил звонок.