Валерий Воскобойников - Девочка, мальчик, собака

На цыпочках Катя поднялась на второй этаж, отшатнулась от распахнутых дверей. От этих пустых раскрытых квартир ей стало страшно. Но вдруг услышала сверху негромкий собачий лай.

Катя подождала немного. Лай стих, потом снова повторился. Так у соседей взлаивала собака, когда ждала хозяев. Наверно, эта собака тоже кого-нибудь ждала, может быть, Антона.

Еще осторожнее Катя поднялась на следующий этаж. Лай шел из-за закрытой двери. Ручка двери была привязана к крючку веревкой.

Катя быстро, не задумываясь, развязала веревку, дверь распахнулась, и из квартиры выскочила та самая красивая рыжая собака. Она выскочила с радостью, словно хотела подпрыгнуть, встать на задние лапы и облизать Кате лицо. Но тут же присела смущенно, потом отпрыгнула в сторону, к лестнице, там гавкнула коротко, зевнула и равнодушно пошла вовнутрь квартиры.

Катя пошла за собакой следом. Собака уже лежала на коврике около огромного картонного ящика, стоявшего вертикально. Рядом с нею была миска с водой, обглоданная кость и резиновый мячик. На подоконнике лежали поводок да ошейник.

Теперь Катя все поняла.

В кармане у нее была ириска. От конфеты, положенной на пол, собака отвернулась с равнодушным выражением.

Катя осторожно погладила сеттера по спине, а потом медленно пошла к выходу. Она боялась, что собака тут-то и вскочит, не выпустит ее из квартиры, но сеттер оставался лежать, лишь следил за нею большими грустными глазами.

Катя вышла из квартиры и снова привязала дверь веревкой.

Теперь Катю постоянно тянуло в пустой дом, где непонятно от кого Антон прятал Буля.

Обычно в простые дни она не гуляла. Да и когда гулять — и музыка, и уроки, и книги — на все надо время. Папа иногда даже силой ее выставлял за дверь, набросив пальто и шапку.

А теперь она ходила по Дмитриевскому переулку, прогуливалась взад и вперед и сама себе удивлялась.

Потом она все-таки заставила себя пойти домой и сделать уроки. А после этого она взяла было книгу, но тут ею окончательно завладела какая-то сила. Она открыла холодильник, достала из красной эмалированной миски котлету, завернула ее в бумагу и выбежала на улицу.

В огороженный дом Катя вошла быстро и уверенно. Подошла к привязанной двери, услышала голос Буля, отвязала веревку и открыла квартиру.

Буль от котлеты отворачивался. Вид у него при этом был угрюмый. Но потом, когда Катя перешла в другую комнату и стала около пустой стены с оторванными обоями, Буль, видимо, сразу набросился на эту котлету.

Катя вернулась — сеттер облизывался и смотрел на нее добрее.

Катя дала ему конфету «Гвоздика». Эту конфету сама она очень любила из-за вкусной начинки. Но при ней Буль опять не стал есть. Катя перешла к окну, и Буль тоже перешел, сел рядом с ней. Катя погладила его и высунулась в окно. Отсюда была видна вся Колокольная улица. И вдруг на эту улицу из своего двора вышел Антон. В руках у Антона была хозяйственная тряпочная сумка, и он направлялся к огороженному дому.

Катя — молодец, она не растерялась. Она быстро-быстро погладила в последний раз Буля, выскочила из квартиры, завязала дверь. Бежать вниз уже нельзя — она бы наверняка столкнулась с Антоном. Катя поднялась по лестнице вверх на два этажа и там затаилась.

И точно — Антон как раз вошел в дом.

Катя слушала, как он топает по лестнице, как пыхтит, развязывая веревку. Даже голос Буля из-за дверей она услышала. Потом дверь хлопнула, и Катя быстро, как могла, побежала по лестнице вниз. Но едва она добежала до второго этажа, как на лестницу опять выскочил Антон. Катя замерла за закрытой дверью, стараясь не дышать. «Только бы он не стал спускаться! — молила она. — Только бы не спускался!»

Ей казалось, что он уже ступил на лестницу, уже пошел вниз, осторожно, тоже стараясь не дышать, как и она. Катя даже глаза закрыла от ужаса: что сейчас будет, если он наткнется на нее!

Антон потоптался на площадке, пробормотал что-то похожее на «странно, странно» и снова ушел в квартиру.

Катя еще постояла минутку, а потом громко — тихо она не могла, — сбежала по лестнице, хлопнула дверью, подбежала к забору, вылезла на улицу. И даже по улице она бежала до самого своего дома.

«Ни за что больше не пойду туда», — решила она.

Сначала Антон не знал ни о чем.

Он спокойно развязал веревку, открыл дверь, погладил Буля, отломил ему кусок дешевой колбасы, нагнулся, чтобы налить в миску молоко из пакета и только тогда увидел конфету. Конфета лежала на полу у стены. Прежде ее не было и быть не могло, потому что конфет Антон не приносил.

Антон вздрогнул даже — так он испугался.

Не веря себе, он взял конфету в руки, прочитал название «Гвоздика». Утром, когда он гулял с Булем, никакой конфеты у стены не было.

Значит, кто-то здесь побывал сегодня!

Как собака-ищейка, Антон стал высматривать, вынюхивать следы того, кто был в квартире у Буля. И обнаружил крошки от котлеты. Он по запаху понял, что это именно котлетные крошки, да к тому же свежие.

Антон выбежал за дверь и на площадке нашел еще одну конфету — ириску.

А когда поднимал ее, услышал внизу шорох. Это был не Буль, потому что шорох донесся именно снизу. Антон замер и услышал дыхание человека.

Медленно, как загипнотизированный, он спустился на несколько ступенек вниз. И снова замер.

Шорох повторился.

И тут Антон почувствовал, что ему изо всех сил не хочется встречаться с тем, кто прячется сейчас внизу. Нет, ему не страшно было. Просто он понял, что встречаться нос к носу с тем человеком сейчас невозможно. Он даже не знал почему, только чувствовал, что невозможно.

Он взбежал на свою площадку, хлопнул дверью и тут же услышал с лестницы громкие шаги бегущего вниз, а потом грохот уличных дверей.

Антон подскочил к окну, чтобы издалека, сверху увидеть и запомнить того человека. Но на улице никого не было. Лишь та девочка в красивом голубом пальто, Катя, пробежала по улице.

Вечером задул холодный ветер, и на улицу выходить не хотелось, но надо было обязательно вывести Буля.

А тут неожиданно забежала с дежурства мама.

Антон как раз надевал куртку, когда она открыла дверь.

— Я на минутку, посмотреть, как ты — и сразу назад, — она удивленно взглянула на сына и спросила: — Куда ты собрался на ночь глядя?

— Я тоже на минутку, задание по математике узнать. — Антон не знал, говорить про Буля или нет.

— А почему в куртке? Пальто бережешь?

— А я свитер надену.

— Ладно, — мама удрученно махнула рукой. — Называется, взглянула на любимого сына в пятиминутный перерыв. Я бегу назад, а ты быстро сходи за заданием.

Антон подождал, пока мама пройдет через двор, и лишь потом вышел на лестницу.

Едва он появился на улице, как его пронзил ветер, выдул все домашнее тепло.

Чтобы добежать до Буля, надо было пригнуться, почти лечь на этот ветер, а ветер не давал дышать.

За забором было чуть тише и теплей. Они с Булем так и походили здесь, у самой парадной. Пять шагов в одну сторону, пять — в другую. А потом Антон побежал домой.

Утром у него заболела голова.

Утром Катя вместе с отцом готовила завтрак. Точнее, папа готовил, а Катя накрывала на стол. Завтрак был всегда простой. Или творог со сметаной, или яичница, или яички в «мешочек», или просто бутерброды с колбасой да чай.

Потом Катя мыла посуду, а папа, поцеловав ее в лоб, убегал в свою школу. На днях он должен был перейти в другую школу, поближе. В той, старой, его долго уговаривали остаться, но он нашел им своего хорошего друга, учителя.

После ухода папы Катя еще минут двадцать сидела у пианино, дважды повторила новую сонатину, а потом тоже собралась уходить.

Время у нее было рассчитано точно по минутам. До школы идти быстрым шагом пятнадцать минут, да раздеться три-четыре. Ровно без пяти она входила в класс.

В этот день у нее было шесть уроков, и времени после обычной школы у нее хватало только на дорогу до музыкальной — обедать было некогда.

Папа почти каждый день повторял, чтобы она брала с собой маленький термос и бутерброды. Но Катя стеснялась. Где она их станет жевать? В коридоре перед дверью в музыкальный класс?

После музыки Катя ехала домой усталая.

А еще надо было пообедать, убрать со стола, купить продукты по папиному списку, повторить все, что играла она в школе, чтобы не забыть замечания учительницы, потом сесть за уроки. И так неудачно получалось, что в этот же день в полседьмого приходила учительница французского языка. Она жила в их доме и была уже пенсионерка. Она и папу когда-то учила языку, а теперь бесплатно учит всех желающих детей в доме. В этом году желающих осталось лишь двое — она да восьмиклассница Ира. Остальные переехали в новые районы.