Кэтрин Патерсон - Странствие Парка

«Если бы он меня ненавидел, я бы почувствовал, — размышлял Парк. — Больше похоже, что он беспокоится, может, за меня, может, за кого-то еще. Он ничего не спросил ни про меня, ни про Рэнди. И даже не попытался выяснить, зачем я приехал. С другой стороны, дядя и сам ничего не рассказал, что тут и как. Наверно, он решил, что если на меня не обращать внимания, я уеду».

Парк быстро вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Стоило ему сбежать вниз по лестнице, откуда ни возьмись появилась миссис Дейвенпорт.

— Наш больной отдыхает, — и она приложила палец к губам.

Мальчик кивнул и низко наклонил голову, чтобы скрыть досаду.

— Можно, я погуляю? — прошептал он.

Миссис Дейвенпорт улыбнулась сахарной улыбкой.

— Только веди себя хорошо, — ответила она и подмигнула. На мгновение Парк испугался, что она погладит его по голове, но она не стала.

Мальчик прошел через дальнюю гостиную, осторожно закрывая за собой двери, и оказался на просторной веранде. Здесь стояли ведра, резиновые сапоги и шкафы, висела уличная одежда всех видов и размеров. Выглядела она так, словно к ней много лет никто не прикасался. Парк вышел на задний двор. На улице по-прежнему было жарко и влажно. Подошел Джуп, обнюхал мальчика и ушел обратно спать у своей будки в тени раскидистого клена.

Задние ворота закрывались с помощью такого же противовеса и цепочки, как и передние. Парк вышел в сад, не спуская глаз с собаки: вдруг она бросится к открытым воротам. Джуп поднял голову и вяло посмотрел на Парка, затем положил морду между лап и закрыл глаза. Интересно, как можно подружиться с собакой? Две недели обещали быть длинными.

Мальчик спустился вниз по склону холма мимо курятников, из которых доносилось громкое кудахтанье. Стоило ему на секунду оторвать взгляд от собственных ног и посмотреть вверх, как резкий запах заставил его снова опустить глаза: правая кроссовка стояла в середине свежей кучи, оставленной коровой или лошадью или каким-то другим животным. Парка чуть не стошнило, когда он вытащил кроссовку, заляпанную зеленым. Обтерев подошву и бока о траву, мальчик пошел дальше. Он миновал сарай и еще один поменьше, перед которым стояла кормушка. Кажется, это был хлев, потому что ниже по склону у заросшего водорослями пруда копались в грязи свиньи.

По извилистой гравийной дороге Парк прошел мимо сараев со старой техникой, перелез через железные ворота и направился к маленькому деревянному домику у подножия холма. Из домика вытекал ручей, он впадал в пруд. Мальчик отодвинул ржавую щеколду и толкнул дверь. Внутри было темно. Еще раньше, чем глаза привыкли к сумраку, Парк услышал пение родника и почувствовал свежий запах воды. Вода бежала по железной трубе и стекала в бетонный желоб. На деревянной полочке над желобом лежала половина скорлупы кокосового ореха. Мальчик подставил скорлупу под струю, подождал, пока она наполнится, и поднес к губам. Никогда в жизни он не пил ничего подобного этой воде. Он словно не знал раньше, что такое настоящая вода. Чистый сладковатый вкус смешался с еле уловимым запахом сухой травы от скорлупы. Парк выпил все до капли. Вода была такой студеной, что у него заломило в груди.

Мальчик сел на край желоба, поставив ноги на бетонную плиту пола.

«Если я смогу приходить сюда каждый день, — подумал он, — если я смогу сюда приходить, я переживу две недели».

Он встал и закрыл дверь. Умиротворяющая тишина наполнила все его существо. Упав на колени на холодный пол, он снял шлем и положил его перед алтарем. Созерцай и молись. Если он выдержит бдение, то на рассвете предстанет перед Верховным Королем, и получит от него меч, и станет рыцарем. И, как знать, может быть, когда он совершит много славных подвигов, его имя украсит одно из мест за Круглым столом. Дождется ли этого дня прекрасная дама, в чьих белоснежных руках находится его сердце? Он не осмелится произнести ни слова, пока не заслужит ее благосклонность рыцарскими подвигами. Нет, не время думать о ней. Этой ночью все мысли должны быть устремлены к Граалю. Эта ночь — для размышлений о святом. Чаша засветилась неземным сиянием. Видение, конечно же, ниспослано ему, это знак…

— Что ты тут делать?

Парк вскочил. В дверном проеме стояла черноволосая девочка, прямые волосы беспорядочно лежали вокруг узкого смуглого лица, красная бейсболка[29] на макушке походила на парусник. Она расставила тонкие руки и ладонями уперлась в дверной косяк на уровне плеч. Надеты на девочке были полинявшие джинсы и когда-то белая футболка.

Что ты тут делать? — снова спросила она.

Парк открыл рот, но не смог ничего ответить.

— Мой, — произнесла девочка. — Мой место.

— Выходить, где я тебя видеть, — приказала девочка, отойдя в сторону, уверенная, что Парк послушается. Он вышел, жмурясь от яркого солнечного света.

— Я тебя раньше не видеть, — продолжала она. — Как тебя звать?

— Поросеночек, — робко ответил мальчик, хоть и был выше ее ростом.

— Значит, Свинтус, — презрительно заключила она. И тут Парк сообразил, что назвал свое детское имя, но было поздно.

Девочка была из Индии, или Китая, или из другой восточной страны. Кем бы она ни была, разумеется, она не Броутон.

Девочка внимательно окинула его взглядом с ног до головы и обратно, словно Парк продавался на аукционе.

— Сколько лет?

«Может, еще зубы проверишь?» — хотел было ответить Парк, но сдержался. Она и так враждебно настроена.

— Двенадцать, — сказал Парк. — исполнится осенью. Совсем скоро.

Ему нужно какое-то преимущество перед ней. На ее возраст ничто не указывало, а сама она не сказала. Парк улыбнулся про себя. Если ничего не говорит, значит, младше и не хочет признаваться. В любом случае он выше ее на целый фут.

— Толстый, — заявила она, уперев маленькую ладошку в бедро.

— Я не толстый. Я… я хорошо сложен для своего возраста.

Она захихикала.

— Поросенок, Поросенок, жирный-жирный Поросенок, — запела она, с вызовом прищурив глаза.

Да кто она такая!

— Парк! — крикнул мальчик. — Парк!

— Гавк! Гавк! Как собака. Хрю! Хрю! Как свинья, — она зажала нос большим и указательным пальцами. — И вонять, как свинья.

От ярости Парк не мог говорить. Он развернулся и побежал прочь от нее вверх по холму и тут же снова наступил в огромную чавкающую кучу. За спиной послышался смех. Мальчик вытащил ногу и снова стал вытирать кроссовку о траву. Он не доставит ей удовольствие и не оглянется. Воображение нарисовало ему, как девочка катается по земле около источника, корчась от смеха.

Огромными шагами Парк взобрался на холм. Как лучше: перелезть через ворота или открыть их? Он знал, что есть правильный ответ, но как бы он ни поступил, он ошибется. Он решил открыть ворота. Это показалось ему безопасней, чем карабкаться по железным прутьям на глазах девчонки. Закрыты они были на кольцо из проволоки, надетое на заборный столб. Мальчик сдернул кольцо, и ворота, чуть не сбив его с ног, резко распахнулись, ударив со всего размаху по сараю у дороги. Он тут же побежал за ними, но девочка, конечно же, все видела. Краем глаза он заметил, как она стоит, расставив ноги и уперев руки в худые бока, и смеется над ним. Парк крепко схватил тяжелые ворота и неуклюже стал их тянуть назад, изо всех сил стараясь не смотреть в ее сторону, пока не закрыл створку и не надел обратно проволочное кольцо.

Мальчик взглянул на часы. Только половина пятого. Мысль вернуться в могильный холод дома и ждать там ужина привела его в ужас. Он побрел как можно медленнее мимо того, что когда-то было конюшней, сейчас там стоял трактор. Он расстроился. Лошадь было бы здорово. Если учиться скакать верхом, это займет хоть часть бесконечно тянущегося времени, а потом, научившись, он мог бы уезжать кататься.

— Кто этот юный рыцарь на великолепном белоснежном коне?

В седле он будет, как настоящий Ланселот. Но девчонка будет смотреть. Она-то уже умеет скакать и будет смеяться, если лошадь заартачится, или станет лягаться, или — еще хуже — если он упадет в навозную кучу. Почему никто не предупредил его о ней?

И что бы ни произошло, не разговаривай с той женщиной и не отвечай на ее мольбу. Ибо хотя внешность ее благопристойна и просит она о защите, это Фея Моргана собственной персоной. Она поджидает рыцарей, проходящих здесь, чтобы наложить на них коварное и смертоносное заклятие.

Он даже не знает, как зовут эту глупую девчонку, которая посмела заявить ему, Паркинтону Уадделлу Броутону Пятому, что родник принадлежит ей. И что, он теперь не может туда прийти? Чепуха. Разве он не наследник? У нее нет никакого права что-то ему запрещать. Это его предки отвоевали землю у дикой природы Вирджинии и построили поместье. Девчонка даже не американка, а командует.