Николай Кузьмин - Кто сильней себя

Но Люда Набережная всё равно спорит:

— Вот и неправильно. Надо заслужить. В пионеры принимают лучших. В комсомольцы принимают лучших. А у нас что? Мой папа сказал, что у нас «вали комар да муха»…

Тут уж Галя вмешалась, в самый раз. Ведь ребята про такие вещи решать пока не умели. Правда, Галя тоже не могла сообразить в один присест, как быть с Вовиком. Сделать его октябрёнком она вроде бы не имела права. Но и бросить человека в опасности тем паче нельзя. А что можно? Посовещаться со старшей пионервожатой? С начальником? Но пока суд да дело, Вовику-то не легче. А Галя очень хотела покрепче вставить его в коллектив, чтобы не вздыхал, не терялся из виду, чтобы не грустил без друзей и вообще…

Обо всём этом она напомнила командирам, а потом и говорит:

— Предлагаю вот что. Дать Вовику возможность проявить себя с хорошей стороны. Если он признается, где был, и попросит прощения, будем считать его кандидатом. Испытательный срок — одна неделя. Выговор перед строем всё равно придётся объявить. Ну, а дальше всё зависит от него самого. Но и от вас тоже, учтите. В ответе за Вовика не только вторая звёздочка, но и вся группа. Понимаете?

Командиры, конечно, понимали, так и сказали, что понимают. Потом Вовика опять запустили на совет. И тут началось самое трудное: чтобы он честно, благородно заговорил.

Ромка Давыдов спросил, как задумали:

— Тихомиров, рассказывай открыто: куда вчера подевался?

Вовик промолчал.

— Ты хочешь быть октябрёнком?

Вовик опять промолчал, но зато встрепенулся глазами, стал удивлённо рассматривать всех.

— Значит, не хочешь, — сказал Ромка.

— Врёшь, — сказал Вовик, — хочу!

— Очень?

— Очень!

— А правила знаешь?

— Знаю.

— Повтори четвёртое, — велел Ромка.

И Вовик мгновенно ответил наизусть:

— «Октябрята — правдивые и смелые, ловкие и умелые ребята!»

— Во! — сказал Ромка. — Правдивые. А ты?

— А я?

— А ты не говоришь правду, — объяснил Ромка дальше. — Выходит, не правдивый. К тому же трусишь сказать правду. Выходит, не смелый…

Тут Вовик ни с того ни с сего взял да и ляпнул:

— А сам! В умывалке стекло кто разбил?

Вот тебе раз! Ещё не легче… Ему надо отвечать, соглашаться, помалкивать, а он куда полез, этот Тихомиров? И ведь глазом не моргнул — настоящую заваруху на совете устроил. А когда всё улеглось и Ромка признался, потом извинился, Вовик опять свои фокусы не бросил.

Ему говорят:

— Давай по-честному, по-октябрятски. Обещай, что больше не будешь.

А он в ответ:

— Чего?

— Делать плохие поступки.

— Я и не делал.

— Из лагеря убежал? — ему говорят.

— Ну и что такого?

— Где был?

— Нигде…

— Октябрёнком стать хочешь?

— Да отстаньте вы! Чего дразнитесь без толку?

Вот ведь упрямый! Сам чуть не плачет, а всё петушится. Даже Мишу, своего командира, не слушает нипочём. Нет, если б не Галя, наломали бы дров ребята. То есть не поняли бы друг друга, поссорились бы вконец. Но для того и вожатая, между прочим. Она попросила слова и первым делом задала Вовику хитрый вопрос:

— Неужто поступок твой настолько плох, что нельзя признаться?

Вовик немного присмирел, ответил:

— И нет. И не плох.

— Так почему не сказать правду?

— Потому. Смеяться будете.

Тут Галя и все командиры дали крепкое обещание, что не будут. Вовик сперва им не верил, но потом всё же поверил, минут через пять. А может, он устал спорить и упрямиться. В общем, под конец он сказал:

— Ну, как хотите. Я к Дружку бегал, вот и всё…

— А кто твой дружок? — спросила Галя.

— Он — козлик. Он голодный был.

— Понимаю, — сказала Галя, ничего не поняв, — Козлик. А как его по-нормальному зовут? По фамилии?

Вовик захлопал ресницами и вдруг засмеялся.

— Да вы что? Вот придумали, ха-ха! Откуда у него фамилия? Он просто козлик, молодая коза, настоящая. Он за верёвочку привязан. Там на поляне, где чужой дом. Он скучал и мекал. Я его накормил. Он теперь меня любит. Я правду говорю!

Ну что же. Наконец-то всё неясное прояснилось. Командиры задали Вовику ещё сколько-то вопросов про дырку в заборе, про мешок с едой и тому подобные мелочи. И никто не думал потешаться при этом. Даже, наоборот, у всех на душе невесело стало… И всякие мысли полезли в голову, а какие — толком не разберёшь…

Потом Вовика отпустили подобру-поздорову, и Галя сказала:

— Так. Совет продолжает свою работу. Кто желает выступить по поводу Тихомирова? Костя, ты?

Честно говоря, Костя Быстров выступать не собирался. Но ведь записку-то Гале заодно с другими командирами он писал? А раз назвался самостоятельным груздем, куда теперь денешься? И Костя начал с большой натугой, — как невыученный урок:

— Я считаю, что я думаю… Я думаю, что я считаю…

— Ты попроще, попроще, — посоветовала Галя. — Здесь не следует подражать взрослым докладчикам, это ни к чему. Вы — ребята. Ваши мысли и должны быть ребячьими. Ну, смелее давай. От души.

Теперь Костя думал недолго.

— Мне Вовика жаль, — сказал от души и попроще.

— Так. А дальше? — спросила Галя.

— Я бы его простил на первый раз.

— Всё?

— Всё.

Галя хмыкнула, но так, чтоб командиры не заметили простым глазом. Потом она стала терпеливо объяснять:

— Вы — руководители звёздочек, люди ответственные, понимаете? Вы обязаны научиться убедительно говорить. Не пугайтесь, если первый блин получится комом. Пробуйте, пробуйте и прислушивайтесь к себе. Ведь просто — не значит упрощённо. Быть добреньким легко, делать добро трудней. Тут нужна сознательность, а не только сочувствие. Я рада, что вам жаль Вовика. Но что даст ваша жалость ему самому? Думайте, ребята, взвешивайте свои слова. Ведь решение ваше должно быть мудрым, справедливым и воспитательным. Надо не приголубить Вовика Тихомирова, а помочь.

Галя ещё много чего втолковала командирам про их октябрятский долг, строгую честность и требовательность друг к другу. Все понимали: вот так и надо, если без дураков. И все постепенно разговорились, причём взвешенными, ответственными словами. Юлю Цветкову пришлось даже удерживать — до того разохотилась. По ходу дела единогласно решили, как быть с Вовиком. Потом горячо переключились на другие заботы, их скопилось невпроворот. И подготовка к военной игре. И борьба за чистоту в спальнях. И редколлегия — до сих пор не выпустили ни «Молнии», ни «Гвоздя». Кстати, «Гвоздь» — это позорный листок про нарушителей, похожих на Вовика. Ну, а «Молния» — всякий знает про что.

— А ещё, — кричала ко всему прочему Юля Цветкова, — надо собрать дежурную комиссию! Выдвинуть из простых октябрят! Пускай они, а не мы и не Галя присуждают вымпел и места на экране соревнования…

— А ещё, — перекрикивал Юлю Ромка Давыдов, — надо прижать Ваську Пирата! Слушайте, слушайте, я про Ваську сознательно выступаю! Ну, обсудим же Ваську, или я его просто побью!..

Да, это был настоящий совет командиров, хотя и громкий немножко. А главное, с того дня все его решения по-настоящему пошли в ход. Например, вечером Вовику Тихомирову объявили выговор на линейке и назначили испытательный срок. Вторая звёздочка, между прочим, тут же взяла его на поруки. То есть все восемь человек поручились отвечать за Вовика своей головой. Ну, а другие дела — они тоже стали получаться не худо, потому что в отряде «Ручеёк» стал дружный актив. Какие дела? Скоро узнаете. Вот хотя бы о схватке с Коровиным для начала.

Однажды все были на прогулке. А когда пришли домой, увидели безобразие. Просто удивительное безобразие. Форменное! Пока ребята гуляли, кто-то взял да испортил территорию. Распахал землю около забора, накидал комков, бросил посреди дороги пожарную лопату. Что было делать? Галя сказала, что делать нечего, надо навести порядок самим. Ребята навели, конечно. Отнесли лопату на красный щит, заровняли раскопанное место.

А это местечко, надо сказать, было особое, не как везде. Там не росла трава и кусты не росли. Там вообще ничего не росло, но почва была очень заманчивая. Кому что, а червяки любили такую почву без памяти. Они там водились невпроворот. Все это знали, и все поняли, что ковырял территорию какой-то ужасный рыболов. Но вот какой?

И вдруг он пришёл на другой же день. Коля Смирнов первый увидел его и закричал своим:

— Глядите, Коровин из второго отряда! Опять безобразие затевает!

Поблизости были Максим и Миша Мороз. Они вместе с Колей окружили нарушителя, кричат ему:

— Не копай здесь! Уходи отсюда! Наша территория, не разрешаем!

Коровин глазом не моргнул, — отвечает нахально:

— Буду я спрашивать! Земля государственная, а не ваша. Черви тоже…

— Тогда убирай за собой! — кричат ребята. — Не ломай образцовую чистоту! Мы тебе не прислуга!