Людмила Анисарова - Библиотекарша

Рите интересно было слушать Стаса. Живого «нового русского». А то все только из анекдотов и обывательских разговоров сведения черпала. Вот, оказывается, какими они бывают. Интеллигентными и умными. Маму любят. «Любили, — исправилась про себя Рита, — ведь ее уже нет». Сердце тревожно заметалось в груди, потом успокоилось: ну хватит, это просто стечение обстоятельств — и все. Но тут же ударило в голову: а что, если Стас узнает, что именно она, Рита, стала причиной «неприятностей на работе», как сказал тогда Стас на кладбище? Что тогда?

«Ничего, — успокоила себя Рита. — Кто он мне — сват? брат?»

Да и вообще давно пора домой. Только вот еще…

— Стас, по вашему рассказу как-то непонятно… Вы женаты? — спросила Рита о том, что интересовало ее все-таки больше всего.

— Сейчас нет. Я женился на третьем курсе. Мы в одной группе учились. Вроде любили… Пока в общежитии жили, все нормально было…

— А потом? — поинтересовалась Рита, уже догадываясь, что было потом.

— А потом приехали сюда, к маме. Мне не хотелось жить отдельно. Мама меня так ждала, так тосковала, пока я в Москве жил. Ну и… В общем, не поладили они.

— И вы выбрали маму?

— Нет, Рита, не так все просто. Конечно, мне очень хотелось, чтобы они подружились. Конечно, не хотелось никого выбирать. Но знаете… Оксана оказалась действительно не тем человеком, который…

— Который, по мнению мамы, должен был быть рядом с вами?

— В общем-то да. Но дело не в маме. Поверьте. Она могла бы ужиться с кем угодно. А Оксана все принимала в штыки. Все. Любую мелочь. Мы часто ссорились. И в конце концов разошлись. Детей завести не успели.

— Но, как я понимаю, это все было довольно давно. И за это время вы никого не встретили?

— Нет, ну почему. Конечно, у меня были женщины. Но я после развода стал убежденным холостяком. Мама, правда, переживала очень. Ей хотелось, ну как это обычно бывает, чтобы у меня было все как у людей: жена, дети. Но не сложилось… А мама… Знаете, все в один день случилось. Кто-то из читателей пожаловался, заведующая начала бочку катить. Ну и… Правда, оказалось, что два инфаркта до этого она перенесла на ногах. Вот так.

Стас погрустнел. Рита вспомнила, как безутешно он плакал позавчера на кладбище, и у нее защемило сердце. От жалости и нежности.

Прощаясь у подъезда, Стас поцеловал ей руку.

— Мам, ну где ты так долго? — заныл Аркашка, едва Рита появилась на пороге. Но тут же, вспомнив про свои обязанности «секретаря» (это Рита всегда так говорит — «мой личный секретарь»), начал деловито перечислять: — Звонил какой-то дядя, я сказал, что ты у тети Лены. Потом звонила тетя Лена. Потом звонила бабушка… — Тут он еще больше сосредоточился и продолжил: — Бабушка сказала… Что у ее соседей коза окозлилась и надо будет брать у них… это… ну, козье молоко. Для меня. Потому что оно очень полезное. А еще…

Рита едва сдерживала смех с того момента, когда услышала про козу, но терпела, давая Аркашке выговориться. Потом, дождавшись паузы, уже хохоча, спросила:

— Что сделала коза?

— Окозлилась. Ну, значит, козленка родила. Понимаешь? — удивился Аркаша Ритиной несообразительности.

— Понимаю. Это бабушка так сказала?

Аркаша задумался, припоминая, так сказала бабушка или как-то иначе. Задумалась и Рита над тем, какое же слово употребляют в таком случае по отношению к козам. Слово никак не находилось. Но в конце концов Рита вспомнила: про коз говорят, кажется, так же, как про кошек, — окотилась.

Но Аркашка тараторил уже совсем о другом, и Рита решила не возвращаться к козе, которая «окозлилась», а вникнуть в то, что пытался донести до нее сын.

— Ну вот, мам, я все записал. Завтра ведь суббота. Так? Вот мы с папой как раз и нажарим. Ты придешь — а у нас уже целая гора.

— Чего целая гора?

— Ну чебуреков же. Я ведь рецепт записал, мне бабушка продиктовала. Вот смотри. Три стакана муки, два яйца… Мам, а яйца в тесто класть сырые или вареные?

— Сырые, конечно. Вы уж с папой не делайте без меня ничего. Приду — сделаем вместе. Хорошо?

— Ну вот, — расстроился сын, — я хотел, чтобы сюрприз…

— А сюрприз ты какой-нибудь другой придумай.

Аркашка погримасничал, выражая недовольство и несогласие одновременно, но потом, покрутившись на одной ноге, выпалил:

— Тогда мы с папой торт будем печь! Только ты как будто не знаешь. Ладно?

— Ладно, — вздохнула Рита.

Оценив кособокого Аркашкиного робота на «пять с плюсом», Рита села за стол, раскрыла перед собой книгу и начала думать.

По словам Стаса получается, что библиотекарша была совершенно замечательным человеком. Но разве это можно скрыть? Разве можно, будучи доброжелательной, внимательной и тому подобное, обнаруживать такую агрессию, грубость, неприязнь к окружающим — все то, что увидела в ней Рита? Разве может человек так меняться?

Хорошо бы все это обсудить с Леной Зориной. Но ведь Рита уже решила, что она никому не скажет про смерть библиотекарши. Она вдруг поняла, что ей уже трудно произносить в мыслях «библиотекарша», теперь она ясно слышала другое: «мать Стаса».

Так как же во всем этом разобраться? Конечно, для Стаса эта самая библиотекарша была единственно родным и поэтому лучшим в мире человеком. Но если бы его мать — нет, мама (он всегда говорит «мама») — по природе своей была злой и замкнутой, она не смогла бы стать настолько духовно близкой своему сыну. Разве не так? С другой стороны, то, что она не ужилась с невесткой, характеризует ее именно так, как восприняла ее тогда в библиотеке Рита.

— Мам, мы есть хотим, — отвлек Риту Аркашка.

— Кто это «мы»? — не сразу сообразила Рита.

Аркашка потыкал пальцем в Симу, которая сидела на диване и просительно смотрела на Риту.

Рита поняла, что сбит ритм ее жизни, правильной, наполненной и целеустремленной.

— Нет, — помотала она головой. — Ни за что!

С обедом и мытьем посуды она расправилась в два счета. Через полчаса — ученица, потом — бассейн, потом — ужин, потом — подготовиться к завтрашнему дню. Вперед!

В бассейне Рита окончательно поняла, что нужно побыстрее выбросить из головы библиотекаршу вместе с ее сыном. Зачем усложнять себе жизнь? Вот она, Маргарита Александровна Бессонова, плывет себе, заботясь о своей фигуре и о своем здоровье. Плывет ритмично и красиво. И муж у нее замечательный. И сын. И работа. А без «нового русского» Стаса, его джипа и ресторанов можно вполне обойтись. Главное — покой и гармония в душе.

Они встретились через два дня. Кажется, Рита позвонила ему сама. Они объехали полгорода в поисках подарка к юбилею Ритиной свекрови. Стас по магазинам не ходил — ждал в машине. Рита настояла на этом: ей было неудобно показать, что все дело в деньгах, что нужно уложиться в сто рублей, которые они с Сашей с трудом наскребли.

— Ничего подходящего? — спрашивал Стас после каждого магазина.

— Да, что-то ничего не нравится, — небрежно отвечала Рита.

Наконец была куплена маленькая и миленькая кисловодская вазочка.

— Свекровь давно такую хотела, — сказала Рита, стараясь показать, что дело вовсе не в стоимости подарка, а в том, чтобы он был приятен.

Стас предложил пообедать. Ну, например, в той же «Ямской заставе». Рите ведь там понравилось в прошлый раз?

— Да, конечно. Но только… Стас, я не думала, что с магазинами так долго получится. Мне нужно давно быть дома.

— Жаль, — погрустнел Стас и повез Риту домой.

Он хотел подвезти ее прямо к подъезду, но Рита вовремя сообразила, что делать этого не стоит, и попросила остановить машину у соседнего дома.

— Стас, миленький, спасибо вам огромное. Вы меня так выручили, — сказала Рита, прощаясь.

Она понимала, что это еще не конец разговора, и задержалась на мгновенье. На мгновенье, которого хватило, чтобы прозвучал вопрос Стаса:

— Когда я могу позвонить?

— На следующей неделе. Например, в среду. В среду у меня выходной.

— А раньше?

— Я ужасно занята. Честно.

— Хорошо, — спокойно сказал Стас.

Рита поняла, что он обиделся. Конечно, как-то нехорошо получается. Возил-возил ее, а она…

Она ждала звонка уже на следующий день, и через день, и через два, и через три. Ждала и нервничала. И не понимала, почему Стас не догадывается, что нужно позвонить.

Постоянно нервничая, Рита каким-то удивительным образом почти сразу же научилась это скрывать. От Саши. От Аркашки. Только Сима, кажется, все понимала и бросала на хозяйку пронзительные пытливо-укоризненные взгляды.

Без Лены Зориной, конечно, не обошлось. Без Лены, которая сказала, что в общем-то все нормально. Разве может женщина любить всю жизнь одного мужчину? Жизнь она вон какая длинная. И вполне естественно, что на пути встречаются другие. Тем более что Рита — Стрелец. Она просто обязана периодически влюбляться. И Лена удивляется, что с Ритой до сих пор ничего такого не происходило. Пора уже.