Ирина Пивоварова - Тройка с минусом

Где находится мамина работа, она помнила прекрасно, хотя бывала там очень редко. Мамина работа была очень далеко. Ехать туда надо было не менее часа. Аня никогда ещё не ездила туда одна, но это её не смущало. Единственно, что её смущало, было то, что она может там нечаянно встретить маму…

Да, мысль об этом привела Аню в некоторое замешательство. Может быть, позвонить маме и предупредить её, что она собирается приехать? Нет, мама ни за что не разрешит ей ехать одной! Ни за что!.. Так что же делать? Что придумать?

Аня была уже одета. Думать в шубе и сапогах было жарко, Аня вся вспотела, но так ничего и не придумала. Тогда она махнула рукой и решила:

«Будь что будет! В конце концов, институт такой большой! Совсем не обязательно я должна встретить там маму».

И только она так решила, как сразу успокоилась и выскочила из тёмного подъезда на улицу.

Ох, какое тут было солнце!

Оно светило, сияло изо всех сил. И снег на деревьях, крышах и заборах сверкал ослепительно, и дым шёл из труб кверху, прямо в синее-синее небо!

«Ура!» – захотелось крикнуть Ане, но она не крикнула. Ведь она была староста класса и круглая отличница и не какая-нибудь там первоклассница, а как-никак училась в пятом. А это вам не шутки!

Всё-таки она не утерпела и немного подпрыгнула по дороге, но тут же оглянулась: не видел ли кто и не подумает ли про неё чего плохого…

Но люди шли по своим делам. Никто не обращал на неё никакого внимания, и тогда Аня совсем забыла, что она староста и отличница учёбы, и принялась подпрыгивать так, что голуби испуганно шарахались во все стороны.

Бодрым галопом Аня проскакала через три проходных двора и оказалась на большой шумной московской улице.

Ну и весёлая же была Москва в этот солнечный зимний день!

Бежали машины, звенели трамваи, и самолёты летели в небе, и торопились по улице прохожие… Всё двигалось и спешило. И Аня незаметно для себя прибавила шагу. Она почти побежала. И ей стало приятно оттого, что она так торопится вместе со всеми, и ей даже показалось, что все эти люди, и она вместе с ними, спешат по какому-то одному и очень важному делу, и она сделала такое же озабоченное, как у других людей, лицо.

Почти все люди на той стороне улицы направлялись в метро. И Аня тоже вошла вместе со всеми. Опустила в автомат пять копеек, осторожно, бочком прошла в узенький проход – она всегда боялась, что её прихлопнет какой-то штукой, которая выскакивает из автомата, – и села в поезд, и поехала с пересадками до станции «Электрозаводская», где на тихой маленькой улице помещалось пятиэтажное серое здание научно-исследовательского института мясо-молочной промышленности.

«Надо будет попросить у мамы шахматы, – думала Аня. – Надо поскорее научиться… А кто же меня научит?.. Придётся записаться в шахматный кружок. Нет, там, наверное, очень долго. Надо самой побыстрее… Это, я думаю, не очень трудно. Куплю самоучитель и быстренько научусь». И Аня вспоминала, что могла научиться играть в шахматы ещё летом, в пионерском лагере, и ругала себя, что не сделала этого.

«А как же быть с коньками?» – думала Аня.

Кататься на коньках она, правда, умела, но с грехом пополам. Она не любила ходить на каток. Ей не нравилось, что там все толкаются, и она всегда боялась упасть и разбиться. Но сейчас она решила, во что бы то ни стало, научиться кататься на коньках не хуже Агафонова и для этого ходить на каток каждый день, начиная с сегодняшнего вечера.

Сделать это было нетрудно. Каток был в соседнем дворе.

Аня сидела в метро и старательно подсчитывала, сколько дней остаётся до концерта. Оставалось восемнадцать дней…

Надо было решить ещё один вопрос: любит ли она стихи?

Этого она не знала.

Да, конечно, она любила стихи, которые они учили в школе. Например, «Крестьянские дети» Некрасова из поэмы «Кому на Руси жить хорошо» или «Русь» Кольцова. Но любит ли она другие какие-нибудь стихи, она не знала, потому что никогда их не читала.

«Надо будет взять в библиотеке», – думала Аня.

Но какие именно надо взять в библиотеке стихи, она тоже не знала. Боря не написал, какие стихи он имеет в виду.

«На всякий случай возьму побольше всяких», – подумала Аня и успокоилась.

Оставались только марки. Ну, марки… это она любила. У неё у самой было собрано штук двадцать пять марок. Они все были совершенно новенькие, неиспользованные, и Аня ими очень гордилась.

А дорога всё не кончалась. Аня сделала две пересадки, и ей ещё надо было проехать целых три остановки. Время тянулось бесконечно. Но вот наконец поезд подъехал к станции «Электрозаводская», и Аня первой выскочила из раскрывшихся дверей. Не помня себя, она добежала до здания института и остановилась только в раздевалке.

– Ты к кому, девочка? – спросила её пожилая гардеробщица в меховой чёрной безрукавке поверх голубого линялого халата.

– Я?.. К маме, – довольно храбро сказала Аня. И её пропустили.

По институту ходили люди. Бегали озабоченные женщины с папками, торопливо продвигались мужчины с толстыми портфелями. Какая-то старушка несла термос. Она посмотрела на Аню лукаво.

Научно-исследовательский институт мясо-молочной промышленности был очень уютный. Всюду были длинные жёлтые коридоры. Их стены украшали красивые противопожарные плакаты.

В коридорах было много комнат, которые то и дело открывались и закрывались. Из них выходили люди и удивлённо оглядывали Аню с ног до головы.

Аня поднялась на третий этаж и направилась в дальний конец коридора, в институтскую столовую.

– Анюта! – вдруг услышала она за спиной полнозвучный женский голос и вздрогнула от неожиданности. – Ты ли это? Что ты здесь делаешь?

Аня обернулась. Перед ней, сияя мохеровой оранжевой кофточкой, крутыми жёлтыми кудрями и чёрными лакированными туфлями, стояла мамина подруга тётя Тамара Никитина. Вокруг её тяжеловатой фигуры распространялось тёплое облако духов «Жди меня».

– Анюточка! – продолжала громко восклицать тётя Тамара. – Как ты выросла! Как похорошела! Какие у тебя чудные сапожки! Где мама их достала? Надо и мне своей Нинке такие купить!

Всё это тётя Тамара произносила, обнимая и тормоша изо всех сил Аню. Запах духов «Жди меня» щипал Ане глаза.

– Постой-ка, – вдруг сказала тётя Тамара, отстраняя Аню, – да ведь Ирина, кажется, и понятия не имеет, что ты здесь! Я только что её видела. Ты, наверное, её ищешь?.. Пойдём же скорее к ней!

И она потащила слегка упирающуюся Аню по коридору, и вскоре младший научный сотрудник научно-исследовательского института Залетаева Ирина Васильевна была немало удивлена, увидев так неожиданно перед собой свою дочь.

– Анюта… – произнесла она, широко раскрыв глаза. – В чём дело?! Почему ты здесь?

– Понимаешь, мамочка… – забормотала вконец растерявшаяся Аня. – Я… мне… Ну, я соскучилась… вот и приехала.

– Но кто тебе разрешил ехать одной в такую даль?

Аня не отвечала. Ей никто не разрешал ехать.

– Уроки ты, по крайней мере, сделала? – продолжала вопрошать Ирина Васильевна.

– Да, – сказала Аня.

Вокруг стояли и глядели на неё мамины сотрудники, и она не решилась признаться в том, что уроки ещё не сделала.

– Ах, Ирина Васильевна, какая у вас дочь умница! – вздохнула одна из маминых сотрудниц, Раиса Николаевна. – Не то что мой балбес… Он, по-моему, вообще уроков не делает.

– А моя посидит кое-как минут пятнадцать – и на улицу. Никакого сладу с ней! – пожаловалась другая, имени которой Аня не знала.

– Да, – сказала третья, – вам, товарищ Залетаева, позавидовать можно.

Ирина Васильевна осталась, видимо, довольна такими приятными словами своих сотрудниц, и поэтому она взглянула на Аню теперь уже не так строго.

– Ты пообедала? – спросила она Аню.

– Пообедала, – отвечала Аня. Но, спохватившись, сказала: – Только я очень пить хочу, мамочка.

– Она пить хочет, – ласково заулыбались сотрудницы. – Молодая, набегалась… Ирина Васильевна, между прочим, у нас в буфете лимонад есть!

– Ну пойдём, я угощу тебя лимонадом, – сказала Ирина Васильевна. – Но в следующий раз, пожалуйста, так не поступай. Предупреждай меня, по крайней мере.

И мама с дочерью отправились на третий этаж в институтскую столовую.

В столовой было уже совсем мало народу. Обеденный перерыв кончился. Две женщины в грязноватых белых передниках мыли в тазу тарелки и стаканы. Одна вытирала тряпкой зелёные и красные столики. Буфетчица поправляла в витрине покосившуюся плитку шоколада «Алёнка». Было тихо, и пахло не очень вкусной едой.

Мать и дочь Залетаевы взяли в буфете бутылку тёплого лимонада и сели его пить.

И тут – ты, наверное, не поверишь, но это случилось в самом деле, и мы готовы тебе в этом поклясться, – тут отворилась дверь столовой, и в неё вошли – Аню бросило в жар – высокий подтянутый мужчина в тёмно-сером костюме и мальчик в ковбойке, но на этот раз не в зелёной, а в синей с коричневым.