Анника Тор - Правда или последствия

— Просто у нее времени нет, — сказала я, понимая, что наконец-то завладела мячом. И смогу их обеих с легкостью обвести.

— Она что, чем-то особенным занята? — спросила Фанни, и я почувствовала, с каким напряжением она ждет ответа.

— Нет. Ничего особенного. Она сейчас, наверно, с Майей. Вчера они тоже вместе гуляли. Я, правда, обещала не говорить, но…

— Сабина с тобой свои секреты не обсуждает, — колко заметила Фанни.

Мне показалось, что она видит меня насквозь. Как будто она отобрала у меня мяч и хочет сказать: «Перестань! Кто тебе поверит!»

Честное слово, я не собиралась ничего говорить. Я хотела, чтобы Фанни и Сабина отдалились друг от друга, но я совсем не хотела портить наши с Сабиной отношения, и без того достаточно всего произошло.

Однако после слов Фанни во мне будто что-то надломилось.

Сабина с тобой свои секреты не обсуждает.

— Думаешь, не обсуждает? — спросила я.

Фанни сразу поняла, что речь идет о чем-то серьезном.

— А что? Что она тебе сказала?

— Не скажу. Я обещала.

— Говори! — приказала она.

— У Нади будет ребенок.

— Тоже мне секрет! Я сто лет об этом знаю!

Я не сомневалась, что она врет, да и любой заметил бы это невооруженным глазом.

За десять минут до начала праздника я, стоя в ванной, все еще пыталась накрасить глаза. Я купила черный контурный карандаш, заточила его, но как ни старалась, линия получалась толстой и кривой.

Я со злостью разглядывала себя в зеркале. Черные линии странно смотрелись на моем худом и бледном лице. Майка с серебряным рисунком не помогла. Как я была маленькой Норой, так я ей и осталась.

— Нора! — крикнула мама из-за двери. — Ты закончила?

— Почти, — ответила я.

Взяв кусок ваты, я смочила его маминым лосьоном для снятия макияжа и протерла глаза. Краска размазалась, теперь я стала похожа на зомби из фильма ужасов. Наклонившись над раковиной, я стала отмывать лицо теплой водой.

— Если хочешь, заходи! — крикнула я маме, растирая лицо полотенцем. На полотенце остались черные пятна.

Мама вошла в бюстгальтере и нижней юбке. Она была в отличном расположении духа и, напевая какую-то песенку, стала красить губы и брызгать на себя духами. Полотенце она еще не видела.

— Ты уходишь? — спросила я.

— Нет, он придет сюда, — ответила мама и слегка выпятила губы — проверила, ровно ли они накрашены. Потом зажала между губами кусочек туалетной бумаги, чтобы убрать лишнюю помаду, и нанесла кисточкой немного пудры.

— Ты очень расстроилась, что я не пойду на ваш вечер? — спросила мама.

— Нет, совсем не расстроилась, — ответила я. — Мне лора.

Я вышла в прихожую и стала завязывать ботинки.

— Хорошего вечера! — крикнула мама из ванной.

— Тебе тоже, — ответила я.

Я сказала это вполне искренне.

— Не позднее одиннадцати, — опять прокричала мама, когда я уже стояла в дверях.

Зачем это говорить, я ведь предупредила, что вечер закончится в половине одиннадцатого.

Для классного вечера мы арендовали комнату отдыха, которая находилась в доме Эммы. Это было подвальное помещение, довольно унылое, с низким бетонным потолком, вдоль стен тянулись водопроводные и канализационные трубы. Чтобы сделать комнату уютнее, кто-то развесил повсюду серпантин и бумажные гирлянды, а лампы расцветил красной и зеленой шелковой бумагой. На столе стояли двухлитровые бутылки с газировкой и большие плошки с попкорном домашнего приготовления. Кроме того, каждому велели принести сладостей на двадцать крон, их Эммина мама разложила в плошки поменьше. Думаю, Измет был рад нашему празднику — еще бы, такой спрос на сладости!

Танцевали только девчонки, в основном Эммина компания, любители на перемене поиграть в салочки на школьном дворе. Сабина и Майя перешептывались. Похоже, они обсуждали, как танцуют Эмма и ее подруги.

Фанни подошла к Эмилю, который в это время разговаривал с Тобиасом и другими мальчишками.

— Здесь кто-нибудь умеет танцевать? — спросила она и потянула Эмиля за руку.

Он вышел вместе с ней на середину. Тобиас подошел к Сабине и легким кивком пригласил ее танцевать. Они отлично смотрелись вместе! Голова Тобиаса качалась в такт музыке, его длинная челка летала вверх и вниз, волосы Сабины были собраны в прическу, из-под короткой маечки виднелся голый живот.

Кнопка и другие мальчишки бегали вокруг танцующих и кидались попкорном. На Фанни обрушился целый град из попкорна, и она страшно разозлилась.

— Уберите отсюда этих придурков!

Мама Эммы не присела ни на минуту. Она наполняла плошки попкорном, убирала пустые бутылки, выставляла новые. Другие две мамы, которые тоже пришли помогать на вечере, только сидели в кухне и болтали.

— А разве твоя мама не собиралась прийти? — спросила мама Эммы.

— Она не смогла, — ответила я. — У нее дежурство.

Эммина мама взглянула на меня удивленно — неужели она знает, что моя мама работает на продленке? То есть работала раньше.

— Она врач, — сказала я. — В Сёдерской больнице. Отделение неотложной помощи.

— Ах, вот как, — сказала Эммина мама, — а я думала…

Она замолчала, словно забыла, о чем думала.

Хоть бы кто-нибудь пришел и спас меня от Эмминой мамы!

И он пришел… Тот, кого я меньше всего хотела видеть.

Юнас.

Он встал передо мной, и было видно, что он ужасно нервничает.

— Хочешь п-п-потанцевать? — спросил он.

Песня была длинная, настоящий медленный танец. Сабина и Тобиас танцевали щека к щеке. Эмиль танцевал с Майей.

Эмма и ее подружки танцевать закончили и теперь шушукались друг с другом.

— Х-х-хочешь? — повторил Юнас.

— Какой вежливый кавалер! — восхитилась мама Эммы. — В наше время…

Конец фразы я так и не услышала, потому что уже стояла с Юнасом в середине зала, одной рукой держа его за потную ладонь и положив другую руку ему на плечо. Я напряглась всем телом, стараясь отодвинуться от него как можно дальше. На подбородке у Юнаса был прыщ.

Уголком глаза я увидела, что Эмма подошла к маме и что-то сказала. Вид у нее был недовольный. Мама выслушала ее, кивнула и захлопала в ладоши.

— Внимание! — закричала она. — А сейчас давайте поиграем!

Сабина расцепила руки, обвивавшие шею Тобиаса, подняла голову с его плеча и сказала:

— В «Правду или последствия»!

— Фу-у! — завопили мальчишки. — Скукота!

— Не хотите — не играйте, — сказала Фанни. — Идите домой к своим значкам и маркам.

— А… — обескураженно проговорила Эммина мама, — а может быть, лучше «Море волнуется…» или еще что-нибудь в этом роде?

Но ее уже никто не слушал. Все начали перетаскивать стулья в соседнюю маленькую комнату.

Наконец все расселись, все кроме Кнопки и остальной «малышни». Стало так тесно, что едва можно было вытянуть ноги. Каждый раз, когда кто-то выбирал «последствия» и вставал, всем приходилось двигать стульями, чтобы его выпустить.

Сабина выбрала «последствия», и ей сказали целовать Тобиаса в губы. Но ее это нисколько не смутило. Они целовались долго, и я заметила, что под конец Сабина слегка раздвинула губы.

Пока Сабина пробиралась к своему месту, я смотрела на Тобиаса. На лице у него застыла дурацкая улыбка. Не понимаю, неужели приятно с ним целоваться?

Сабина задала вопрос «правда или последствия» Эмилю.

— Правда, — ответил он.

— Кто из девчонок в классе тебе нравится? — спросила Сабина.

Эмиль молчал. Я заметила, что Фанни кусает губы, а Майя очень внимательно разглядывает ноготь на указательном пальце.

— Майя, — наконец произнес Эмиль.

Майя улыбнулась, а у Фанни вытянулось лицо, но она быстро справилась с собой.

— Ну, давай, продолжай! — поторопила она Эмиля.

Эмиль оглядел комнату.

— Назови Нору! — предложила Фанни.

— Ладно, — согласился Эмиль. — Нора, правда или последствия?

Я колебалась. Последствия выбирать опасно. А правду? Если они спросят, кто мне нравится, я всегда могу ответить: «Никто».

А если будет другой вопрос? Если Фанни догадалась про плеер и сказала об этом Эмилю? Вдруг они договорились заранее?

— Последствия, — сказала я.

Фанни посмотрела на Эмиля и сложила губы трубочкой.

Эмиль ухмыльнулся.

— Поцелуй Юнаса.

Я так и застыла. Мне! Мне целоваться с Юнасом! Правда, ни с кем другим я тоже не хотела целоваться, но уж с ним — тем более!

Фанни пробралась ко мне и схватила меня за руку. Она сильная, я пыталась упираться, но она легко подняла меня со стула. Потом ей на помощь пришли другие, и вот уже мальчишки тащат ко мне сопротивляющегося Юнаса.