Вольфганг Хольбайн - Зеркальная комната

— Не понимаю, — сказал волшебник. — Это же было верное заклинание. Всё должно быть в порядке.

— Но всё совсем не в порядке, — зло отозвался Огонь. — Я требую, чтобы немедленно…

— Да-да, хорошо, — перебил его Фемистокл. Но его голос звучал как-то неуверенно. — Я сейчас найду. Да, вот. Сейчас всё образуется. Секундочку.

Не только у драконов, но и у Бернварда с Кьюбом был обеспокоенный вид, но Фемистокл уже поднял руки и пронзительным голосом затянул монотонное пение, которое звучало совсем не так, как те заклинания, которые он произносил до сих пор. В первую минуту ничего не произошло, потом звон повторился. Фемистокл и Бернвард быстро втянули головы в плечи. В воздухе засновали опасные драконьи чешуйки.

На этот раз всё произошло быстрее, и когда звон и дребезжание прекратились, все чешуйки оказались на своих местах.

Папильотка вскрикнула, когда её крылья вдруг высвободились и она камнем рухнула на пол, но в самый последний момент ей удалось взлететь. Полотнище над их головами всё ещё висело клочьями, пол тоже был по-прежнему покрыт миллионами сверкающих осколков, но, по крайней мере, чешуя находилась там, где полагается.

Приблизительно.

Оба дракона снова обрели чешую и больше не выглядели как отощавшие ощипанные куры. У Урагана было светло-зелёное тело, красные крылья, шея в красно-зелёную полоску и полосатые ноги, а Огонь был весь в красно-зелёных пятнышках.

— Ой, — воскликнул Фемистокл.

Кьюб так и покатился со смеху, держась за живот. А у Огня был такой вид, будто он и безо всякой магии сейчас начнёт плеваться пламенем.

— Мастер Фемистокл! — зарычал он.

— Да-да, сейчас, — занервничал Фемистокл. — Я не понимаю! Я ведь всё сделал правильно! Причина кроется, наверное, в зеркалах. Они всё искажают!

— Но большая часть их разбита, — чуть не плача сказал Бернвард. — Я разорён!

Фемистокл не обратил на него никакого внимания.

— Это зеркала, — пробормотал он.

Теперь волшебник уже был не просто взволнован, а почти испуган. Он снова принялся лихорадочно листать книгу и, остановившись на определённом месте, стал обеспокоенно рассматривать зеркала. Потом глубоко вздохнул, закрыл глаза и тихо, но очень чётко произнёс заклинание. В воздухе вспыхнули крошечные огоньки, полетели искры и закружились внутри шатра, будто стайка разноцветных светлячков. Мощный ураганный ветер пронёсся по потрёпанному шатру, и Фемистокл невольно поднял глаза, с упрёком глядя на Урагана. Но юный дракон был на этот раз ни при чём. Его пятнистые крылья даже не шелохнулись.

Больше ничего не произошло.

Огонь, рассматривая танцующие в воздухе искры, так сжал зубы, что раздался скрежет.

— Прекрасно, — прорычал он. В его голосе явно слышалась угроза.

Волшебник щёлкнул пальцами. Искры исчезли, и ветер прекратился. Фемистокл глубоко вздохнул, озабоченно покачал головой и драматично поднял обе руки. Заклинание, которое он произносил, — одно из самых мощных, которые он знал, — прогремело над долиной.

Раздался раскат грома такой силы, что шатёр зашатался, словно маленькое судёнышко в бурю. Засверкали молнии. Ещё уцелевшие зеркала — за исключением одного-единственного — разлетелись вдребезги, и Бернвард упал в обморок. Раздался ещё один, более мощный раскат грома, и потом вдруг наступила зловещая тишина.

— ?ьсоличноказ ёсВ — неуверенно спросил Ураган.

— ,ьсюедаН — ответил Фемистокл.

— ?огеЧ — спросил Огонь.

— …юровог Я — сказал Фемистокл, но запнулся и растерянно заморгал. — ?еокат отч ёще отЭ

— !ьтанз отэ ыб летох ежот Я — прорычал Огонь.

Вид у Фемистокла был испуганный. Он недоумённо покачал головой, некоторое время напряжённо думал и щёлкнул пальцами.

— Теперь всё в порядке? — спросил он.

— Хм, — промычал Огонь.

Ураган на всякий случай ничего не ответил.

Фемистокл с облегчением вздохнул, и вдруг глаза его расширились, когда он взглянул на последнее уцелевшее зеркало.

Рама вспыхнула зловещим красным светом. Цвет был определённого того же оттенка, как и чешуя юного Огненного дракона…

— Но что это… — пробормотал волшебник. Его глаза чуть не вылезли из орбит, и, несмотря на красный пульсирующий свет, заполнивший шатёр, можно было заметить, как побледнело его лицо. Он нерешительно шагнул к зеркалу, остановился и посмотрел на Огня. У дракона чешуя была на месте и того цвета, как полагается. Лишь на лбу оставалась маленькая проплешинка.

Взглянув на зеркало ещё раз, Фемистокл обнаружил ту самую чешуйку, которой не доставало у дракона, — она была воткнута глубоко в раму…

Он сделал ещё шаг и остановился, когда стекло вдруг вздрогнуло и по нему пошли волны, как по поверхности странного вертикального озера. Свет стал пульсировать ещё сильнее, и его ритм напоминал удары огромного сердца…

— Осторожнее, мастер Фемистокл, — пропищала Папильотка без единой запинки.

Фемистоклу не надо было этого говорить.

Только слепой не увидел бы, что с этим зеркалом не всё в порядке. И что от него исходит огромная опасность…

Несмотря на это, с громко бьющимся сердцем он подошёл ещё ближе. Поверхность зеркала успокоилась, и когда прекратились волны и подрагивания, в зеркале он увидел не своё отражение, а похожую на эту — но всё же другую — зеркальную комнату. И там были не он сам, Бернвард, Кьюб и оба юных дракона, а две девочки — настолько разные, что и представить себе нельзя.

— Что же это такое? — в недоумении пробормотал он. Обе девочки глядели на него так же обескураженно, как и он на них.

За его спиной что-то зашелестело. Папильотка, делая виражи, подлетела к нему.

— Осторожно! — пискнула она взволнованно. — Это же…

И в эту секунду Огонь ударил её кончиком хвоста. Испуганно взвизгнув, Папильотка пронеслась, размахивая руками, ногами и крыльями, всего в сантиметре от Фемистокла, потом ударилась о зеркало и — влетела в него!

Фемистокл попытался схватить её.

Но было уже поздно.

Поездка в деревню длилась около четверти часа, но Ребекке показалось, часов пять — потому что всё это время она почти не дышала.

Во всяком случае, дорога могла быть приятнее. Под старыми одеялами было и без того душно, а привычка Сэм чрезмерно поливать себя духами всё только усугубила. Ко всему прочему, Оса с Антоном во время поездки не обмолвились ни словом, и в старом драндулете, разумеется, не было даже радио — поэтому девочки сидели под одеялами тихо, как мышки. Когда машина наконец остановилась и они услышали, как Оса с Антоном вышли из неё, Ребекка уже серьёзно опасалась, что если вздохнёт ещё раз, то потеряет сознание.

Тем не менее она подождала, пока не раздастся стук больших вокзальных дверей, и лишь тогда отважилась откинуть одеяло. Потом выскочила на свободу, чтобы отдышаться.

— Ещё секунда и… — тяжело дыша, проговорила она. — Боже мой, чем это ты надушилась? От тебя так несло!

Сэм обнюхала себя.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала она с невинным выражением на лице. — Это же «Габриэла Сабаттини». Жутко дорогие духи!

— А так воняют! — ответила Ребекка.

Сэм злобно взглянула на неё, но промолчала и посмотрела на большую дверь, за которой исчезли Антон и директриса.

— Поезд придёт через полчаса, — сказала она. — У нас есть именно столько времени, прежде чем Оса что-нибудь заподозрит. Пойдём!

Хотя площадь находилась лишь в сотне шагов, они со всех ног побежали к ней, так как Саманта была права: когда придёт поезд и в нём не окажется её отца, Оса что-нибудь заподозрит и поспешит вернуться в интернат, а до тех пор им надо снова оказаться в машине.

В парке, несмотря на раннее время, уже кипела жизнь. Всюду раздавались музыка и смех, на аттракционы выстроились длинные очереди. Им пришлось протиснуться сквозь людскую толпу, но потом перед ними возник тёмный и заброшенный шатёр. Объявление, написанное от руки, гласило:

«ЗАКРЫТО НА РИМОНТ».

А вход был загорожен.

— А что мы, собственно, ищем? — поинтересовалась Сэм, пока Ребекка мучительно думала, как проникнуть внутрь, не взламывая дверь.

— Честно говоря, я, наверное, это узнаю, только когда найду, — призналась она.

Сэм покосилась на неё. Ребекка и сама понимала, как странно это звучит, но не смогла бы точнее объяснить свои ощущения. Она просто знала: что-то случилось с Осой, когда она посмотрелась в зеркало. Надо ещё раз попасть туда, чтобы разузнать, что именно произошло.

Саманта неодобрительно посмотрела на неё, пожала плечами, молча повернулась и присела на корточки. Так же молча вытащила из мягкой земли один из больших колышков и с торжествующим видом приподняла край брезента.

— Спроси меня, как! — усмехнулась она.

Ребекка быстро опустилась на корточки, заползла в шатёр и подождала Сэм. В первые секунды она ничего не видела, но скоро глаза привыкли к сумраку. Всё-таки было довольно темно. Ребекка упала духом. И при свете трудно найти дорогу в лабиринте из зеркал, а теперь, во мраке, это и вовсе невозможно.