Никос Зервас - Греческий огонь

- Видите, куколка превратилась в настоящего зверька, у неё появляются лапки! В сердце мальчика вырастает маленький чёрный дракоша, страшно милый и оч-чень голодный...

Она любовно погладила живописный портрет Царицына в траурной раме, стоявший на столике у жертвенника.

- Мальчик совершенно не может бороться со своей гордостью. Его уже можно... зомбировать.

В этот момент чашка с остывшим кофе, стоявшая на столике возле переносного компьютера, с неприятным хлопком треснула, рассеклась – и чёрная жижа потекла по заляпанной скатерти.

Эмма Феликсовна вздрогнула, бусы на толстой коричневой шее колыхнулись. Ханукаин побледнел. Он увидел, что тёмно-зелёная свечка, горевшая перед портретом Вани Царицына, зашипела и погасла, выпустив змейку вонючего дыма. Ведьма Розгинская метнулась к жертвеннику.

-  Он соскочил с крючка! Соскочил! Даймоны оставили мальчишку, даймоны возвращаются в гневе!

-  Что значит "соскочил"? – прошипела побледневшая Сарра. И с ужасом спросила:

- Неужели... греческий огонь?

Ханукаин пугливо вытаращил глаза:

- Огонь? Какой огонь?!

Старая колдунья обернула почернелое от злобы лицо.

- Греческий огонь – страшное оружие византийцев. Так и есть, он встретился с попом! Поп его исповедовал! Мальчишка раскаялся во всём – и даже в гордости! Мы потеряли все зацепки, он вырвался, он удрал...

Взбешённая Сарра схватила портрет Ивана Царицына, жахнула об пол и яростно дважды ударила чёрным каблуком, вышибая из рамы осколки.

- Греческий огонь, – повторяла она как безумная.

Всё потеряно. Столько удобных зацепок удалось загнать в душу мальчишки: блудные помыслы, человекоубийствен-ный гнев, алчность, тщеславное превозношение... И всё зря! Все крючья выдернул одним махом! Одной исповедью – выскользнул из рук, и как с гуся вода: стопроцентное восстановление русской защиты! Вот она страшная сила покаяния... Не случайно во всём мире колдуны прозвали таинство исповеди "греческим огнём" – так в древности называлось секретное супероружие Византии, позволявшее нескольким кораблям христианской Империи уничтожить целый варварский флот.

- Я же сказала: не допускать, чтобы он даже приближался к церкви! - кричала Сарра, бегая по капищу, стреляя по сторонам страшными чёрными глазищами.  – Вызывайте даймонов! Пусть они найдут мне мальчишку, живого или мёртвого!

Шестеро колдунов, дежуривших по объекту "М", с вытянутыми серыми лицами разбежались по углам подземного капища. Начали читать заклятия, вызывать воздушных покровителей. У ведьмы Розгинской дрожали пальцы – тёмная свеча в руке прыгала, брызгая топлёным салом на одежду.

- Я даю вам полчаса! – бросила Сарра, кидаясь к выходу. – Думайте, спрашивайте у даймонов, напрягайте мозги! Мальчишка должен вернуться к нам.

- Идиоты... – заныл Ханукаин, до которого стал доходить смысл происшедшего. – Вы что, упустили моего мальчика? Но ведь через час начнётся шоу...

Пока жёлтая машинка объехала Кремль по перекрытому Бульварному кольцу, пока пробрались сквозь милицейские кордоны, прошло не меньше двадцати минут.

- Да вот же он! – вдруг захрипела колдунья, дергая режиссёра за плечо. – Я его вижу! Внизу, возле экрана! В красной рубашке.

- Идиот! – прошипел Ханукаин. – Он что, в ГУМ за мороженым бегал?!

Ваня, бледный и напуганный, лепетал что-то несуразное:

- Задержался, так получилось...

- Живо за кулисы, дурак! – рявкнул режиссёр.

Ваня глянул в щёлочку – и грандиозный красный квадрат, залитый вызывающим пламенем прожекторов, подёрнутый рябью человеческого моря, дохнул жаром, обжигая глаза и ноздри. Над толпой поднимался пар, и казалось, что свет клубится над головами – гроздья огромных юпитеров, как жаровни, валили слепящую пену прямо на головы. Сколько их там? Тысячи. Ноги ослабли от страха. И сцена была не сцена. А чёрный квадратный ринг посреди огненной площади, высеченный помост, опутанный точно

соломой, разноцветными кабелями и оттого напоминавший гнездо гигантской птицы. На четыре стороны света вздымались ярусами тёмно-синие, мерцающие огнями и молниями, уходящие в небо амфитеатры -казалось, что четыре океанских парохода сошлись на площади, нависли кручами палуб над сценой. Огромный экран выше башенок потемневших Торговых рядов совершенно закрывал собой и Минина с Пожарским, и собор Василия Блаженного. До начала шоу оставалось несколько минут. И вот... Единственный прожектор пронзил площадь, плеснул золотом в основание Спасской башни.

Из Спасских ворот вышел юный волшебник Лео Рябиновский. В распахнутом плаще он медленно пошёл по кремлёвской брусчатке в направлении сцены. И усиленный могучей техникой, покатился по площади его мягкий, спокойный голос:

- Мы собрались здесь, в Кремле, в последние часы уходящего года.

Кому-то видно микрофон, сверкающий у виска Рябиновского, на тонкой струнке мигает бусинка. Развевается узнаваемый жёлто-багровый шарф.

-  В тёмные века Средневековья через Спасские ворота нельзя было проходить, не сняв шапку.

Рябиновский медленно приближался к сцене, его голос становился жёстче:

-  Сегодня мы все обнажаем головы. Не перед тёмными ликами прошлого, не перед безучастными надвратными иконами, а перед детьми Беслана и Таганки...

Площадь разразилась грохотом аплодисментов – теперь видно, что из Спасских ворот следом за Лео двинулась парная вереница фигурок – мальчиков и девочек.

-  Беслан Ибрисов, пятиклассник из Беслана... Он получил ожоги второй степени тяжести, – Рябиновский называет по именам каждого, кто занимает места в первых рядах, на длинных скамейках.

В голосе Лео светлая печаль. Он медленно поднимается по ступеням, он уже на краю сцены. Голос волшебника дрожит от волнения.

Дети расселись. Но луч по-прежнему нацелен на главную башню Кремля. Все ждут. Наконец, невысокий человек в чёрном костюме, стремительно появляется в просвете Спасских ворот.

-  Дамы и господа, дорогие сограждане. Я представляю того, кто незримо был вместе с этими детьми в страшные часы ужаса, – голос Рябиновского зазвенел. – Этот человек мысленно, каждый миг был с запуганными детьми. С ними голодал, их глазами он смотрел в лицо смерти. И он пришёл на помощь. А сегодня он способен остановить волну террора. Предотвратить повторение трагедии.

Пауза взвилась, как прозрачное знамя над головами, медленно занялись, разогреваясь перед атакой, багровые решётки прожекторов, вот-вот полыхнёт...

- Дамы и господа... Президент Российской Федерации!

Волнующий, серебрящийся голос труб возрос и вознёсся над площадью. Ах, эти трубы! Сколько лет они творят чудеса, превращая толпы в полки; они способны будить уснувшую совесть героических предков, препоясывая сердца отвагой и честью.

Человек в чёрном костюме неспешно поднялся, подошёл к микрофону.

- Дорогие сограждане. До конца года остаётся несколько часов...

Знакомым телевизионным голосом он говорил о том, что уходящий год был страшен, он унёс слишком много родных жизней и что нужно оставить страх в прошлом: будет сделано всё, чтобы в наступающий год Россия вошла без террора. Трёхэтажное лицо на экране – его видно, наверное, и с Арбата.

Ваня наблюдал президента со спины, очень близко. Сзади, на цыпочках набежала целая куча актёров и персонала: поглядеть в щёлочку на главу государства. Кремлёвский охранник, дежуривший за кулисами, напряжённо сопел – нервничал, но не прогонял.

- В последний день года мы по традиции проводим "горячую линию", я отвечаю на ваши вопросы... В этом году ситуация особая. Возникла необходимость живого, непосредственного контакта.

Сзади, было видно, как блестит президентская лысина, обычно незаметная телезрителям. Президент говорил:

- Я знаю: страна шокирована волной терактов. У людей назрели прямые и острые вопросы. Я к ним готов. Готов слушать вас и принимать решения. Если понадобится – хоть до утра. Давайте начнём.

Первый вопрос, самый неприятный, прозвучал из уст ведущего. Лео Рябиновский, склонив голову, пряча бледное лицо в роскошных кудрях, спросил:

-  Господин президент, многих россиян интересует... почему Вы не приехали в захваченную школу, чтобы лично провести переговоры с террористами?

Бледнеет свет юпитеров. Президент, выдержав паузу, отвечает уверенно, даже с горячностью:

- Не общаться надо с этими нелюдями, а – уничтожать. Разговаривать с ними не буду. Таганка показала: если штурмовать умело, можно раздавить целую банду, не потеряв ни одного заложника. Я не поехал с ними разговаривать, вместо этого я лично готовил штурм. А чтобы выиграть время, мы послали им нашего переговорщика – тут вы, Леонард, блестяще справились с задачей. Так мы выиграли время для подготовки штурма. А вы, кроме того, смогли посеять смуту в рядах террористов. Это облегчило задачу ребятам из спецподразделений.