Юлия Лавряшина - Улитка в тарелке

Взвизгнув, сестра стряхнула гренки со сковороды и от души выругалась. Сол укоризненно зацокал языком:

— Ай-ай-ай! Маму удар хватил бы, если б услышала.

— Ты же не мама. Что ты вообще расселся здесь? Только отвлекаешь!

— Да ты и до меня уже целую гору сожгла, — оскорбленно заметил Сол и направился в комнату. — Подумаешь… Дура какая-то.

Выяснилось, что ему нечем заняться. Каждый день до нынешнего утра сразу увлекал Сола целой кучей дел, которые никогда не успеваешь переделать до вечера: налепить новую наклейку на велосипед, продать Лысому фишки («Вот придурок! Никто уже в них не играет, а он покупать собрался…»), доклеить картонный луноход и сбегать в библиотеку за Брэдбери — вчера звонили, что подошла его очередь. «Вино из одуванчиков» Сол сумел одолеть только в три приема, это оказалась совсем даже не фантастика! Но библиотекарь обещала, что про марсианского мальчика будет поинтересней, а Сол доверял ей.

И много чего еще нужно было успеть за день! Но сегодня все дела куда-то попрятались и выжидали, когда же проснется Эви. И Мира… Как будто Сол и не жил до них!

Вспомнив слова сестры, он опять заспорил уже про себя: «Лекарство им никак не могли подсунуть. Надо быть совсем больным, чтоб тебя заставили таблетки глотать. А Эви никакой не больной! С ним просто что-то случилось».

Почему-то он избегал думать о Мире, и сам не понимал этого. В прошлом году с ним уже стряслась такая же беда: стоило ему подумать об одной девочке из седьмого класса, как все у него внутри слабело и как будто растекалось. Солу это ничуть не нравилось. Он всегда опасался показаться слабым, ведь отличников вообще считают слабаками, а Сол был почти отличником.

Тогда он стал гнать от себя мысли об этой девочке и поворачивал в другую сторону, когда видел ее… А однажды обнаружил, что о ней просто больше не думается.

Признать, что влюбился, Сол никак не мог, ведь тогда ему было всего одиннадцать. Зато теперь стало целых двенадцать, а ведь это совсем другое дело. Он уже не раз обнаруживал в книгах, что с двенадцатилетними мальчишками творятся престранные вещи… А что если даже настолько странные, что из-за них можно влюбиться в старушку? Ведь выглядела Мира в точности, как старушка… Что с того, что глаза у нее сияют так, как в старости не бывает? А как же эти морщины, и мешки под глазами, и отвисшая на щеках кожа? Не сильно, а все же заметно…

Такого не случалось даже у Брэдбери, хотя и было нечто похожее. Но ведь Билл Форестер влюбился в фотографию юной Элен Лумис, а не в нее саму в старости! Хотя все же было очень похоже…

— Доброе утро, Сол!

Он обернулся, уже угадав в себе прошлогоднюю слабость. Вот так же холодело в животе и кололо в пальцах, а вокруг сердца обматывалось что-то живое. Разве такое бывает, когда смотришь на старушку?

— Привет, — выдавил он и слово, и улыбку. — Как вела себя мамина кровать? Не кусалась?

— Ну да! Такая удобная.

Мира вдруг достала из-за спины снимок их родителей в золотистой рамочке.

— Это они? Это ведь не рисунок? Как это сделано?

— Это фотография. — Сол позволил себе поразиться только мысленно: «Она и этого не знает!»

Сбегав за аппаратом, он как мог объяснил технику фотосъемки, но Мира слушала не очень внимательно. Она, не отрываясь, смотрела на снимок и вдруг сказала:

— Никогда я такой не стану…

— Почему это? — возмутился Сол. — Может, и не такой, конечно… Я же тоже другим буду! Но…

— Нет!

Это вышло как удар ладонью по столу. Их историчка так призывала всех «закрыть рты». Обычно на Сола это не действовало, но сейчас он замолчал.

— Пойду поставлю…

Он проследил, как медленно, совсем по-старушечьи, Мира передвигает ноги, и внезапно ему стало страшно. Показалось, — конечно же, только показалось! — что еще вчера она ходила по-другому. Быстрее. Увереннее.

«Нет!» — на этот раз Сол остановил себя сам. Этого не может быть. Никто не может состариться за один день! Ее просто сильно избили вчера… Он и сам еле ноги таскал бы после такой мясорубки…

Сол подождал немного, но Мира не выходила. Поскольку дверь в спальню она не закрыла, он, немного помявшись, решился заглянуть. Мира лежала на боку прямо на убранной постели и по-прежнему держала снимок перед собой. Эви все еще спал, подмяв под себя одеяло. На голых ногах жалобно багровели ссадины.

— Что ты травишь себя? — сердито прошептал Сол и отобрал у нее фотографию.

— Ты говорил, они на море уехали? А я видела море во сне. Я из-за него сюда и пришла…

— Ты же не знаешь, как оно выглядит! Как же ты поняла, что это море тебе снится?

— Я сначала и не поняла. — Мира перевернулась на спину и подвинулась, давая ему сесть рядом. — Проснулась и подумала, что мне приснилась Красота. Понимаешь? Сама Красота. А потом узнала… услышала, что это море. И что оно — здесь. Я думала, что сразу его увижу. А вы говорите: ехать надо.

Ощутив смутную вину за то, что живет в таком неподходящем месте, Сол пробормотал:

— Если б мы были какими-нибудь миллионерами, я отвез бы тебя. Но родители сами несколько лет копили…

— Ну да! Отвез бы, — она улыбнулась. — Я же не прошу тебя, что ты? Я просто рассказываю.

— Между прочим, я тоже не видел моря.

— Не видел? — она даже приподнялась.

— Никогда. Опять же потому, что мы не миллионеры. Так что, хоть я и родился тут… Сама понимаешь.

Брови у Миры страдальчески изогнулись:

— А тебе… не обидно? Жить здесь и ничего не видеть…

— А что сделаешь? Папа всегда говорит, что надо радоваться тому, что у нас есть. Могло ведь и этого не достаться…

Она задумалась, а Сол, воспользовавшись паузой, позвал:

— Вставай. Бемби там уже целый воз хлеба пожарила.

Его как-то смущало, что он сидит на постели у девочки. Хоть это была и не ее постель, и сама Мира мало походила на девочку. Но и вообразить, что разговаривает со своей бабушкой, Сол тоже никак не мог. Хотя бы потому, что его бабушка выглядела моложе…

— А можно я полежу? — виновато спросила Мира. — Вы без меня поешьте. Я что-то… Ты, наверное, и не знаешь, как это бывает… Сил совсем нету.

Он встревожился:

— Ты не заболела? Давай я Бемби позову! Она хоть еще не врач, но что-то соображает.

— Я не заболела, — заверила Мира. — Я пока дошла до той комнаты, уже все силы и кончились. Нам говорили, что их будет все больше… Что мы бегать начнем. Все врали. Но так еще никогда не было.

Тут уж Сол вскочил:

— Надо идти туда! К вашим. Они же должны знать, что делать, если такое… происходит.

— Тебе нельзя туда, — спокойно сказала Мира. — Ребята только увидят тебя, там такое начнется! Ясно же, что ты — не взрослый. Бемби еще могут за взрослую принять.

«Только принять!» — ухмыльнулся Сол, не выразив этого губами. Но сказал вполне серьезно:

— Она тоже пойдет, не беспокойся. Если так лучше, можно пробраться туда ночью. Эви покажет, где воспитатели живут.

— А я? — испугалась Мира.

— А ты здесь останешься. Тебе отлежаться нужно… Сил нет — это бывает. Наша мама постоянно твердит, что у нее уже сил с нами нет. Просто отдохнуть надо… У мамы всегда силы набираются. Я не знаю откуда.

Эви приподнял голову и недовольно пробурчал:

— Что вы тут шепчетесь и шепчетесь? Поспать не даете!

— Сколько можно? — возмутился Сол. — Ты прямо как медведь на зимовке! Я с вами с голода помру.

Эта мысль пробудила Эви лучше ведра воды. Он сразу сел на постели и свесил босые ноги.

— Завтракать будем?

— Вот как с ним надо, — поделился Сол голосом довольного дрессировщика.

Мира едва заметно кивнула:

— Ясно. Вот что нужно было ночью говорить, когда я тебя добудиться не могла.

Разглядывая скрюченные пальцы Эви, Сол равнодушно поинтересовался:

— А вы в одной комнате жили?

— Вот еще! — фыркнул Эви. — С девчонками, что ли? Даже в разных домах.

Мира пояснила:

— У нас дома не такие, как у вас. Совсем маленькие. Деревянные. Мы человек по пятнадцать жили.

«Бараки?!» — подумал Сол с ужасом. Ему доводилось бывать на старой окраине, где люди все еще жили в таких вот деревянных домах. В некоторых окнах были выбиты стекла, а дыры заткнуты драными матрацами или одеялами. Внутрь Сол даже не заглядывал, но ему представлялось, что пол там так и проваливается под ногами.

Но Мира добавила:

— Красивые у нас домики. Правда?

Это она спросила, конечно, у Эви, а Сол почему-то кивнул. Ему во всем хотелось соглашаться с Мирой. Точно так же, как с Бемби постоянно тянуло поспорить.

От улыбки ее взгляд прояснился:

— А Сол хочет пойти туда… К нам.

— За Стену? — встревожился Эви.

— К нам, — упрямо повторила Мира. — Чтобы узнать, что с нами такое.

— А кто ему скажет?

Она уверенно проронила: