Ренат Янышев - Каникулы юной ведьмы

Вот это влипла, что называется! В первый же день заблудилась в лесу. Когда меня найдут, ну и попадет же мне от папы. А потом в голове зародилась мысль, не понравившаяся мне гораздо больше первой: а если не найдут? Я стала вспоминать все, чему нас учили по ОБЖ в школе, но оказалось, что ничего путного в памяти не всплыло, кроме одного: если вы потерялись, то оставайтесь на этом же месте и кричите о помощи. Но, во-первых, мне это место совершенно не нравилось, здесь даже посидеть негде; а во-вторых, я долго кричать не могу: сразу садится голос. Поэтому я решила пойти обратно, чтобы выйти на тропку туда, где мы расстались с Лизой.

И, естественно, эта затея провалилась. Хоть я и твердила себе, что найду тропинку, но уже успела два раза прореветься, разбить коленку, а лес вокруг лишь становился все гуще и гуще. И самое неприятное, что начинало смеркаться. В очередной раз упав, я не стала подниматься, но только приготовилась немножко поплакать, как услышала чье-то хныканье. Кто-то неподалеку тоже то ли поскуливал, то ли всхлипывал. Не понять. Неужели еще кто-то заблудился? Пусть даже не человек, а хотя бы собака. Все равно, собака — друг человека, а мне сейчас очень нужен настоящий друг, а не такой, как Лизка. Я поднялась на ноги и пошла на звуки.

По мере приближения стало понятней, что звуки доносятся как бы из-под земли. И вскоре стал заметен темный провал. Когда я подошла вплотную к краю, мне стало не по себе, поскольку яма оказалась очень странной. Я сразу представила себе, что это великан ткнул пальцем и пошел дальше. Только палец его был в два моих роста. А на дне ямы копошилось что-то маленькое. Оно сразу затихло, заметив меня. Ну точно, щенок упал в эту дыру и не может выбраться.

— Сейчас, маленький, я тебя вытащу, — постаралась я его успокоить и стала придумывать, что сделать. Тут я вспомнила, как мы на даче вылезали из ямы. А вскоре нашлась и подходящая упавшая сосенка. Обломанная так, как было нужно: не слишком толстая, сухая, с крепкими ветками. Конечно, пришлось повозиться, чтобы дотащить ее до ямы. И парадно-гуляльное платье, сшитое мамой перед поездкой, оказалось порванным в двух местах, но ради спасения живого существа настоящий спасатель пожертвует всем, даже сыром (ой, опять меня заносит).

Наконец бревно оказалось рядом с ямой, и я стала аккуратно спускать его вниз. Но рваный край платья незаметно зацепился за сук и, когда ствол стал заваливаться, то потянул и меня. Я не успела испугаться, как оказалась внизу. Отфыркиваясь и отплевываясь, я вскочила и поняла, что упала очень удачно. Ничего не сломано, правда, опять разболелась коленка. Настала пора спасать пленника земли. Ой, мамочки! Это оказался не щенок, а медвежонок, опять захныкавший при моем появлении. Совсем-совсем маленький.

— А где же твоя мама? — пожалела я малыша и стала примеряться к подъему наверх. Медвежонка я на всякий случай положила в рюкзачок, а чертика пересадила за пазуху, так что он теперь торчал у меня под подбородком. Сосну я выбрала удачную, было за что цепляться, и скоро мои глаза поровнялись с поверхностью. И вот тут я поняла, что теперь пора заплакать по-настоящему. У края ямы нас поджидала мама малыша. Она стояла на четырех лапах, и ее пасть была совсем рядом. Медведица заревела, и мне стало совсем дурно. Я чуть не свалилась обратно, и только мысль, что могу придавить в падении малыша, помогла удержаться на ногах.

Внезапно медведица замолчала, хотя продолжала внимательно смотреть.

— Пожалуйста, не трогай меня, — дрожащим голосом начала я свою речь, — я ведь только хотела помочь твоему ребенку. Я тоже ребенок, и у меня тоже есть мама, которая будет плакать, если ты меня съешь.

С этими словами я вытащила малыша, безуспешно до этого возившегося в рюкзачке, и протянула матери. Она покатала его по хвое и затем, отшлепав, отчего тот опять захныкал, пошла было прочь. Но, пройдя несколько шагов, повернулась ко мне и мотанула головой. Если я не ошибаюсь, меня куда-то пригласили? Мне подумалось, что хуже не будет. И я храбро пошла навстречу неизвестности.

Чертик занял свое место в кармане. Медведица неспешно потрусила впереди, причем медвежонок болтался, зажатый клыками за шкирку в маминой пасти, а я из последних сил бежала, пытаясь не отстать.

По счастью, бежать оказалось недолго. Вскоре мы выскочили на небольшую, но очень уютную полянку. Медведица остановилась, рыкнула на меня так, что я замерла от неожиданности, и быстро исчезла меж деревьев. Я попробовала ее догнать, но она словно растворилась среди елок. Уже стремительно надвигалась темнота, мне было страшно, живот сводило от голода, и ужасно хотелось пить. Тут я вспомнила, что на полянке, где я отстала от медведицы, был ручей, и вернулась. Полянка словно специально поджидала меня. Деревья расступились, и стало хоть чуточку, но светлей. Я отыскала ручей и опустилась на траву, чтобы напиться. Неожиданно трава оказалась удивительно мягкой и нежной. Лежать на ней было так приятно, что я, напившись, не стала подниматься на ноги, а отползла чуть-чуть от ручья и разлеглась на траве. От земли исходило какое-то доброе, надежное тепло. Я незаметно успокоилась и уставилась ввысь. Тьма окончательно поглотила лес. Круглая ярчайшая луна в окружении сверкающих звезд, о каких и не подозреваешь в городе, давала достаточно света, чтобы мне не было страшно. Тут я вспомнила о подарке деда Кузи, вытащила чертика из кармана и положила его рядом, чтобы он тоже мог полюбоваться на все это…

<о

…Мне снился сон о том, что утром дорога домой легко отыщется. Или добрая фея леса, пожалев меня, взмахнет волшебной палочкой и сделает так, что, когда я вернусь, никто еще не будет меня искать, а тем более ругать. А быть может, эта фея даже сумеет вернуть меня в тот момент, J когда я еще не поссорилась с Лизой. Мне было так хорошо во сне, меня окружали всякие смешные существа, они ве- — J селились на поляне, плясали и пели песни. Я понимала, что вижу сон, и жалела, что их нет наяву, такие они были

…Мне стало щекотно, и я открыла глаза, в тот же момент вспомнив весь вчерашний день. Но настроение от этого не ухудшилось. Выспалась я прекрасно, даже лучше, чем дома. Есть не хотелось совершенно. Я напилась и умылась у ручья и спокойно пошла в лес, выбрав направление наугад. Вокруг снова был хороший бор, идти было легко. И солнце еще не успело достичь зенита, как я уже вышла на какую-то тропку. Я двинулась по ней и за ближайшим поворотом наткнулась на Лизку, стоявшую руки в боки:

— Ну чего ты там застряла? Нам еще идти и идти.

Я бросилась было к ней:

— Ой, Лиза! Со мной такое случилось, такое… — и вдруг вспомнила сон про фею. Я остановилась и глянула на подол — платье снова было целым. Сунув руку в карман, я обнаружила там чертика. — Представляешь! Я вчера, то есть сегодня, ну… — тут я запуталась окончательно. — Да! Я вчера потерялась и заблудилась…

Тут я та-ак укололась ладонью о чертика, что вскрикнула от боли. Выпростав руку, я слизнула капельку крови и замолчала. Что-то расхотелось посвящать Лизку в свои приключения.

Она с недоумением смотрела на меня, потом, видимо решив, что не стоит обращать на это внимания, махнула пренебрежительно рукой и двинулась дальше. Но я теперь не обижалась на нее, а идя следом, размышляла, что же это со мной приключилось.

Больше в дороге ничего интересного не случилось — и хорошо. Вчерашнего хватило за глаза и за уши. Или же мне все это привиделось? Могло ведь случиться так, что я отошла в сторонку, вдруг потеряла сознание и за несколько мгновений успела все это как бы «увидеть». Я где-то читала о таком. Да и как доказать, что все было на самом деле? Тут я вспомнила про разбитую коленку, тут же задрала подол, но и здесь меня постигло разочарование. Конечно, уж если платье целое, то что говорить о какой-то ссадине.

Заимка мне представлялась маленькой опрятной избушкой, почему-то обязательно торчавшей из-под огромного валуна. На самом деле ничего подобного я не обнаружила. На большой поляне, в самом центре, стояла крепкая изба, окруженная сараями вперемежку с грядками и теплицами. От леса все хозяйство отделялось хлипкой изгородью. Я сразу вспомнила привидевшуюся медведицу и зябко поежилась.

У калитки молча застыли две громадные черные немецкие овчарки. По мере нашего приближения они все громче урчали, так что я невольно остановилась.

— Вы что, негодники, а ну-ка на место, — замахала на них руками Лиза. — Это Ника из города, она у нас будет гостить еще долго.

На удивление, собаки ее послушались и поплелись к будкам у крыльца, правда, пару раз оглядывались на меня.

Я прищурилась из-за солнца, бившего прямо в глаза, когда смотрела вслед овчаркам, и вдруг ощутила какую-то неправильность. Я потрясла головой, чтобы в глазах прояснилось, но тщетно, и тут вдруг я поняла, что меня смущало у того пса, что побольше. Еще весной, когда он сломал левую заднюю лапу, кости срослись нормально, но маленький осколок (из-за того, что хозяин проминал поврежденное место чересчур сильно перед постановкой шины) сместился и врос в мышцу. Чулак, так звали пса, старался не показывать виду перед хозяевами, что он не может двигаться как раньше, — он, бедняга, постоянно терпел боль. Естественно, это привело к тому, что Чулак стал раздражительным и угрюмым.