Эдуард Успенский - Таинственный гость из космоса

Лаборант Володя Кузиков тоже внёс свою светлую мысль в эту глубокую дискуссию:

— За этим неземным существом нужен глаз да глаз. Он запросто может подавиться кирпичом и отбросить тапочки.

«Сам ты можешь подавиться кирпичом и отбросить тапочки, — решила про себя Катя. — Камнегрызик не такой дурак, чтобы тапочки отбрасывать».

Катю с папой, чтобы они не мешали, учёные решили переселить в Москву в отдельную квартиру.

Но папа под давлением Кати категорически отказался:

— Мы будем жить в гостевом домике.

И они переселились в маленький каменный сарай на участке, который обычно сдавали дачникам.

В сарае были печка и умывальник, а рядом был деревянный туалет. Кате даже стало интереснее жить: они с папой устроились в домике, как в купе поезда дальнего следования. Всё было под рукой, любую книгу или чашку можно было достать, не сходя с места.

Учёные каждый день и каждый час работали с Камнегрызом. Они показывали ему карту звёздного неба, схему движения планет и просили показать, из какого созвездия он явился.

Камнегрыз таращил глаза, шевелил усами, пытался куснуть карту, но ничего показать не мог. Он просто не понимал, чего от него хотят.

— Не тянет, — говорил лаборант Кузиков.

— Слабоват, — соглашался с ним механик дядя Коля Спиглазов.

Потом перед пришельцем ставили разную еду: фарфоровые чашечки, креветки, кирпичи, макароны, разные минералы, ракушки, котлеты, карандаши, соль, пиво. Всё это учёные тщательно записывали и смотрели, что пришелец съел за ночь. Он выбирал и пробовал всё, но больше всего любил сланцевый уголь.

— Предпочитает пищу с наличием кремния, предварительно прошедшую плавку, — объяснял профессор Пузырёв.

И повсюду Камнегрыз оставлял небольшие кучки песка. Это очень раздражало академика Гаврилова.

— Миллионы Камнегрызов превратят планету в пыль. Энтропия[1] Земли упадёт до нуля, — мрачновато говорил он. — То есть поднимется до бесконечности.

— Сам ты упадёшь до нуля, — бормотала про себя Катя. Ей не нравилось, что Камнегрыза отделили от неё; она всё время ворчала.

Учёные включали разные звуки и смотрели, как Камнегрыз на них реагирует. Камнегрыз не реагировал никак. Только однажды, когда включили звук взлетающего самолёта, к Катиному папе прибежали соседи:

— Караул! Атака! — и попросились в подвал.

Учёные изучали, как расплющенный пришелец спит. И выяснили, что он спит половинами: одна половина спит, один глаз закрыт, а другая не спит, и второй глаз сверкает в темноте, как катафот[2] автомобиля.

Учёные пытались воздействовать на него кислотой. Камнегрыз взял склянку, кислоту плеснул на пол, а склянку не торопясь съел.

Брызги от кислоты сделали дырки на ботинках лаборанта Кузикова. И он ругался всю вторую смену:

— Денег не платят, а ботинки расходуются!

— Ничего, ничего, — успокаивал его профессор Пузырёв. — Зато у тебя теперь ботинки проветриваются, и ноги дышат.

— Я не лягушка, чтобы дышать ногами, — показывал свою учёность лаборант и сердито косился на Камнегрыза.

Учёные проводили всё больше и больше опытов с этим посланцем неведомого мира и всё больше запутывались.

— Наша главная задача, — произнёс однажды академик Гаврилов, — выяснить, кем является это инопланетное создание: живым разумным существом или хорошо организованным роботом? Или это вообще сложный биологический организм типа собаки или грызуна?

Катя проворчала про себя:

«Сам ты сложный биологический организм типа собаки или грызуна».

И ещё она подумала так:

«А чего тут выяснять? Камнегрызик — он живой. Он очень живой. И хороший».

Катя часто спрашивала папу:

— Папа! Камнегрыз — он чей? Их или наш?

— Вообще-то он наш, — отвечал папа. — Потому что он явился к нам с тобой, может быть, даже с другой звезды. Но он и их, потому что он пришёл не только к нам, но и ко всему человечеству.

— Я — тоже человечество, — спорила Катя. — Мы бы без них лучше жили. Мььбы играли. Мы бы скорее всё про него узнали. А они его мучают, в клетке держат. Ему с ними плохо.

Камнегрыз заболел. Первой это заметила Катя.

Камнегрыз стал вялым. Часто ложился посередине клетки, разбросав ножки в стороны. Казалось, он делает усилие, чтобы оторваться от пола.

— Он совсем загрустил, ему одиноко в клетке сидеть, — сказала Катя. — Его надо выпустить на волю.

— Да ты что! — сказал папа. — Это же очень опасно. Лаборант Кузиков заметит. Или профессор Пузырёв. Они же с ума сойдут. Они же нас преступниками сделают.

— Почему?

— Потому, что твой Камнегрыз планету съест.

«Лучше пусть он планету съест, чем ослабеет и умрёт», — подумала Катя и твёрдо решила устроить Камнегрызу побег.

Тем временем в доме Кати вдруг поднялась какая-то повышенная суета, начались телефонные звонки и разговоры вполголоса: стало понятно, что приедет большое начальство.

И вот, несмотря на большую секретность, уже вся Клязьма знала, что сюда собирается приехать президент.

А когда за ночь покрасили все заборы и заасфальтировали главную улицу, ни у кого сомнений не осталось.

Через два дня после начала суеты утром на маленькой Катиной улице завыли, заквакали сирены, замерцали синие мигалки — появился эскорт автомобилей.

— Едет! Едет! — кричал народ.

Весь посёлок был поставлен на уши. На всех крышах мгновенно появились дети и взрослые.

Всё руководство НИИКа высыпало на улицу к воротам. В доме не осталось ни души.

Катя поднялась наверх и увидела, что ключи от клетки торчат в висячем замке, а Камнегрыз в приплющенном состоянии лежит, вернее, полувисит около дверцы.

— Сейчас мы убежим! — сказала Катя.

Девочка быстро вытащила замок из ушек, ухватила Камнегрыза за край и, как тяжёлый резиновый коврик, вытянула из клетки.

Катя защёлкнула замок и вылезла из слухового окна на крышу веранды. С крыши по приставной лестнице они вместе с Камнегрызом ссыпались вниз.

Девочка направилась к гостевому домику, таща пришельца за край. Но в дом Камнегрыз не вошёл. Он упёрся лапками, зацепился у входа за порог и остался на улице греться на солнце.

Тем временем ворота открылись, и на участок въехала огромная президентская машина. Из передней дверцы выскочил охранник и стал открывать заднюю дверь для президента. Но дверца не открывалась — она упиралась в яблоню.

Водитель сдал назад. Но теперь в другую яблоню упёрлась открытая дверца охранника. Оставшиеся на зиму яблоки посыпались вниз.

Другие охранники приняли их за гранаты и начал метко по ним стрелять. Яблоки прямо в воздухе разлетались в мелкие брызги красивым салютом.

В общем, встреча получилась очень торжественной.

Тем временем Камнегрызик на солнце с каждой минутой набирался сил.

На него никто не обращал внимания, потому что он лежал абсолютным ковриком при входе в гостевой дом.

В конце концов президент вышел из машины и торжественно пошёл к дому.

За ним двинулись и научные сотрудники, но охранники преградили им путь:

— Ты кто?

— Академик Гаврилов.

— Проходи.

— Ты кто?

— Профессор Пузырёв.

— Проходи.

— Ты кто?

— Младший научный сотрудник Кузиков.

— Нечего тебе там делать.

— Как нечего? — заволновался Кузиков. — Как нечего? Да я, может быть, самый главный! Да все ключи у меня.

Он похлопал себя по карману и побледнел.

— Вот и стой со своими ключами здесь! — сказал охранник. — Понадобишься, тебя позовут.

Президент торжественно вошёл в дом. Потом он торжественно полез вверх по крутой шаткой лестнице на чердак, торжественно развернулся и… уставился в пустую клетку.

Вслед за ним протиснулись на чердак академик Гаврилов, профессор Пузырёв и лаборант Кузиков с фотоаппаратом, которому всё же удалось прорваться через охрану.

Все они одновременно вытаращили глаза.

— Ку-ку! — сказал академик Гаврилов.

— Ку-ку! — сказал профессор Пузырёв.

— Ку-ку! — повторил лаборант Кузиков.

Президент подумал, что так зовут пришельца и тоже сказал:

— Ку-ку!

Они долго так могли куковать, потому что Камнегрыза в клетке не было. Он лежал на солнце и лечился.

— Временно скрылся в пространственной складке, — побледневшим шёпотом произнёс академик Гаврилов.

Вдруг крыша дома Егоровых начала скрипеть и прогибаться. Учёные с опаской посмотрели вверх.

— Не беспокойтесь, — сказал президент. — Это моя охрана. Очень активные ребята. Они повсюду: и внизу, и вверху. У них муха не пролетит.