Мартин Райтер - Последние Врата

«Что же мы стоим? Генрих поежился. Неужели мы будем ждать, как глупая рыба, когда волна надумает нас поглотить?»

Он тронул за плечо Олафа, Питера, потом гномов, Трури и Гури и последним старика Эйвинда. Прикосновение Генриха точно пробудило всех ото сна. Древнерожденные и люди вначале медленно, потом все быстрее и быстрее двинулись по мосту, а когда до края осталось не больше десяти метров, каждый помчал так, словно оказался в волшебных семимильных сапогах.

Никто не произнес ни слова, опасаясь лишним звуком свести на нет сдерживающую волну силу, и только когда последний из бежавших ступил на земную твердь и все замерли, не зная, в какой стороне искать спасение, Генрих охрипшим голосом прошептал:

— Питер, где лестница? Куда бежать?

Питер указал пальцем на каменные ступеньки через шоссе, взмахом руки призвал всех следовать за собой и бросился к лестнице на горе.

— Ступенек должно быть сто пятьдесят три! — выдохнул Генрих. — Пусть каждый считает сам, потом сверим результаты.

Первыми засеменили по ступенькам шустрые хайдекинды. За ними, несмотря на преклонный возраст, поспевал старик Эйвинд. Альвис и Ильвис трусили следом за скальдом, а сразу за ними топотал Питер. Никто не оглядывался, как будто опасался, что тут же превратится в соляной столб.

Генрих замыкал отряд. Только чудовищными усилиями воли удавалось ему сдерживать отвратительный животный страх, требующий без оглядки мчать на вершину горы, куда не достанет волна, где можно спастись.

«Ошибиться в подсчете» нельзя, — думал Генрих, назло волне задерживая шаг. Только благодаря одному добрались мы до заветной горы и только ради одного — Последних Врат. Черт с ней, с волной! Я не позволю ей сломать меня, когда до цели рукой подать».

— Первая, вторая... десятая...

— Эй, Генрих, взгляни, — прошептал Олаф, мужественно державшийся поблизости от не поспевающего за ним друга.

— Не отвлекай!

Но Олаф схватил Генриха за руку, притянул к скалистому выступу.

— Да постой же! Читай! Это вывеска перечеркивает все наши надежды!

Генрих поднял глаза. На каменной плите было выбито:

«Строительство этой дороги было начато в 1893 году и закончено 22 мая 1897 года».

— Ну и что? — спросил Генрих.

— А то, что дорога эта построена всего сто с небольшим лет назад, а рукопись, на которую мы опираемся в наших поисках, написана как минимум лет пятьсот назад. Понимаешь? Дороги-то тогда и в помине не было!

— Ну и черт с ними — с рукописью и с дорогой! Может, автору было видение! — закричал Генрих, пытаясь заглушить криком собственную панику. — Ты ступеньки считай! А врет рукопись или нет, разбираться нам некогда. Пусти!

Водяная стена трещала и скрипела. Эти звуки действовали на нервы сильнее, чем стальной стержень, скребущий по стеклу. Казалось, сдерживающая волну сила вот-вот ослабнет.

На сто пятой ступеньке Генрих не выдержал и посмотрел вниз. Водяной вал достигал уронил его ног. Поверхность волны полилась, коробились водоворотами. Один из теплоходов, перевернутый килем вверх, почти наполовину выступил из поды и продолжил двигаться вперед, грозя через минуту-другую вывалиться из  объятий воды, обрушиться на мост.

Отведя взгляд от теплохода, Генрих окинул взглядом плоскость воды перед мостом... и недоверчиво протер глаза. Ему показалось, что у стены, прижавшись к ней лицом, стоит огромный человек, расставив руки и преграждая волне путь. Великан не имел четких контуров, но в воде ясно просматривались очертания рук, ног, головы. Эти очертания казались вдавленным барельефом, и, присмотревшись, можно было увидеть отпечаток лица на воде, маску: нос, глаза, скулы. Вода обволакивала тело гиганта, временами выбивалась пузырями из-под его рук или ног. Именно эти пузыри производили жуткий скребущий звук, из-за которого кожа покрывалась мурашками.

— Ты что? — Олаф толкнул Генриха в плечо. — Идем скорее, нам некогда любоваться Последним Часом...

— Кто-то держит волну!

— Отлично! Мы скажем ему спасибо, когда все закончится.

Сто пятьдесят три! — Генрих встал на сокровенную ступеньку. — У всех совпал счет? — Все верно — сто пятьдесят третья, — кивнул Ильвис.

— А мне показалось, что сто пятьдесят третья на одну выше, — возразил Альвис, но тут же пошел на понятную. — Но я мог и ошибиться.

Генрих растерянно покрутил головой. На этом месте дорога раздваивалась, и никаких странностей, указывающих на возможные Врата, не было.

— О-о, — Олаф встал рядом с Генрихом. — Мне кажется, ступеньки можно было не считать — одной выше или ниже, ничего но меняется, — он вздохнул и машинально полез и карман за сигаретой. — Проклятие! Забыл, что они расквасились. Так что мы имеем? Две дороги? И какая из них наша?

— Боюсь, этого нам не узнать, потерянным голосом пробормотал Питер. — В указании ясно говорилось, что дорога светится только ночью. А сейчас скорее не ночь, а то ли страшная гроза, то ли солнечное затмение... Стрелки на моих часах...

— Выкинь их! — ответил вместо Генриха Олаф. — Больше нельзя верить ничему, что осталось от прежнего мира. Какие там стрелки! Теперь настоящая ночь. Последняя Ночь перед Судным Днем. Теперь я уверен, что в головоломке говорилось именно об этой ночи... Нам необходимо разделиться — одни пойдут налево, другие осмотрят тропу справа. Я выбираю правую сторону!

Генрих пожал плечами и повернул налево. Он прошел несколько метров по тропе.

«Как же выглядят эти Врата? — подумал он. — Одно ясно — это не прямоугольная плита с декоративными ручками. Тогда что? Трещина в скале? Заросший мхом каменный выступ?..»

Хотя волна залила часть вулканов, но молнии блистали часто, и их вспышки давали достаточно света.

— Господин Ильвис, подскажите, как выглядит Кожа Мидгардов? Хоть приблизительно, — спросил вдруг Генрих вышагивающего рядом гнома.

Ильвис неопределенно пожал плечами.

— Никому не дано знать, из чего и как смастерили ее альвы. Они всегда окружали свою работу непроницаемой тайной.

— А приметы, знаки? Вот если бы вам поручили изготовить нечто подобное, вы бы как отметили, что дорога предназначена для богов?

В этот момент прозвучал оглушительный грохот, пробирающий до мозга костей скрежет. Речной трамваи наконец вывалился из волны, перебил последний трос и ударил по металлу и асфальту белоснежным многотонным корпусом. Мост прогнулся, переломился, вошел углом в воду.

Падение теплохода послужило сигналом другим судам, и железные громадины одна за другой выскакивали из толщи воды, добивая поломанный мост, сотрясая землю. От скалы оторвалось несколько камней. Один из них обрушился на лестницу, раскрошил в пыль десяток ступеней, а после этого отскочил и ударил наискось по водяной стене.

В пробитую брешь хлынул поток воды. Напор его был так силен, что дыра расползалась на глазах. Преграды больше не существовало, волна продолжила свой бег. В одно мгновение она покрыла мост, смела вместе с ним обломки кораблей, утопила крыши самых высоких домов Пассау и помчала дальше, едва не лизнув сто пятьдесят три ступеньки на горе.

За две-три секунды волна залила город, затопила монастырь на австрийском берегу, подмяла под себя холмы. Она превратила землю до самого горизонта в блестящую водную гладь...

— Слава Одину за то, что сопроводил нас на возвышенное место! — взвизгнул Эйвинд из Норддерфера, воздев руки к небу. — Тебе, Всеотец, только тебе обязан я лишним часом своей драгоценной жизни...

Крики старика были остановлены пинком. Похоже, разговаривать с трусливым пленником гном Альвис считал ниже своего достоинства, а скальд к такому обхождению уже привык.

— Если бы дверь поручили сделать мне, — дрогнувшим голосом ответил Ильвис, — и она предназначалась бы для асов, а в первую очередь для Эку-Тора, я бы постарался соблюсти обязательные, на мой взгляд, правила в этой работе... Боже мой, ни клочка суши не осталось!

Значит, какие-то нормы все же существуют? —- спросил Генрих и закусил до крови губу, сдерживая накатывающиеся слезы.

— Да. Нельзя обойтись без указывающих на Тора знаков. Его колесницу тянут два козла: Скрежещущий Зубами и Скрипящий Зубами. Можно было бы начертить на двери козлом Или указать на три сокровища Тора: на Пояс Силы, иа молот Мьёлльнир и на железные рукавицы... — Ильвис вдруг умолк, отвернулся от Генриха и прикрыл лицо руками. Плечи предводителя древнерожденных задрожали.

Генрих отступил от гнома, сжал кулаки. «Спасибо тебе, Ильвис, за те слова, что ты сказал мне в лодке. Благодаря тебе я знаю, за что бороться. И извини за то, что не могу поддержать тебя сейчас. У меня нет нужных слов утешения — все слишком плохо. Но сдаваться я не собираюсь!»

— Ищите на камнях знаки! — выкрикнул Генрих. — Отметины, царапины, ищите все, что покажется вам искусственного происхождения!