Космическая игрушка Бариюс - Белышев Дмитрий Владимирович

— Ваши предложения?

— Срочная эвакуация города. Мы не имеем права рисковать человеческими жизнями!

Президент думал. Он знал: права на ошибку у него нет. Если погибнут миллионы людей, то только он будет в этом виноват. Успеют ли спецслужбы предотвратить катастрофу?

— Какая вам еще необходима помощь?

— Прикажите погрузить в самолет побольше бананов!

Президент обнял Алешина.

— Действуйте, на вас вся надежда. Я передаю вам неограниченные полномочия. В случае чего действуйте от моего имени! С богом! На вас смотрит и за вас молится весь мир…

Степан оказался на редкость спокойным орангутангом. Он словно родился исследователем пещер, то есть спелеологом. Его нисколько не смущала ни темнота, ни узость коридоров, ни вода, капающая сверху. Всю трудную дорогу он ни разу не пытался удрать, с аппетитом уплетал бананы и крепко держался за руку Алешина. Не потерялся бы академик!

Спустя два часа отряд неожиданно наткнулся на массивную бронированную дверь. Прежде чем уничтожить последнюю преграду, Алешин долго прислушивался, потому что президент просил беречь жизни людей и не подставлять их без нужды под пули террористов… «Всасыватель» бесшумно поглотил дверь… Где-то недалеко послышалась перестрелка. Академик, пристегнув себе и Степану «оболочки», осторожно пошел в сторону выстрелов. Отряд спецназа, повинуясь приказу, двинулся следом, прикрывая фланги и тылы…

Бабушкам и Саше удалось освободить Леночку с Бариюсом, который был без сознания. К сожалению, у него отсутствовал спасательный пояс, поэтому у беглецов на вооружении оставался только трофейный пистолет с несколькими обоймами. Уже через несколько минут Палладий и Красовский подняли тревогу. Вооруженные до зубов охранники быстро догнали беглецов.

Бабушка Катя мгновенно сориентировалась. Она увидела длинный тупиковый коридор и в самом его конце заняла оборону. Ее не видели, зато она видела всех, кто появлялся в коридоре. Охранникам ничего не оставалось делать, как стрелять вслепую (высунуться они не могли, потому что сразу поняли, как метко стреляет бабушка).

Палладий приказал прекратить стрельбу. Он решил попробовать уговорить беглецов сдаться. И в это время кто-то сзади посоветовал сдаться ему самому. Палладий повернулся и увидел академика Алешина со Степаном.

— Огонь! — закричал Палладий.

Тотчас десятки скорострельных автоматов выпустили лавину свинца. Сквозь поднявшуюся пыль и дым от пороховых газов было видно, что Алешин и Степан даже не шелохнулись. Пули, не причиняя им никакого вреда, просто вязли в «оболочках» и со звоном тысячами падали на пол.

— А на вас есть защитные «оболочки»? — спокойно спросил академик, когда выстрелы прекратились.

— Нет! — эхо подхватило хор голосов.

— Тогда сдавайтесь!

Пока спецназовцы обыскивали обезоруженных террористов, Алешин радостно обнимал бывших пленников. Погладив беспомощного Бариюса, академик повернулся к Палладию.

— Вам никогда не будет прощения за ваши преступления! Если хотите рассчитывать хоть на какую-то снисходительность, рассказывайте, где бомба!

Палладий понял, что проиграл. Он был сильным человеком и мог бы ничего не говорить, но это уже не имело никакого смысла…

— Через три часа взрыв? — переспросил Алешин. — Где заложена бомба?

— Я не знаю, — втянул голову в плечи Палладий, — я действительно не знаю. Мои люди это сделали по своему усмотрению и законспирировались. Связаться с ними мы не можем.

Академик посмотрел на часы.

— Мы не успеем на военный аэродром!

— У нас есть только один выход! — сказала бабушка Шура.

Алешин повернулся к ней.

— Я тоже подумал об этом!

Как мы помним, для главы семьи Воробьева-старшего, дедушки Коли, взяли путевку в один из лучших санаториев, где он мог поправить свое пошатнувшееся здоровье. Еще никогда в жизни дедушка так хорошо не отдыхал. Рядом лечились его ровесники — ветераны войны и труда, с ними время пролетало интересно и незаметно.

Бабушка звонила каждый день и подолгу разговаривала с дедушкой. За годы разлуки они сильно соскучились друг по другу и теперь, словно пытаясь наверстать упущенное время, могли общаться целыми часами. Воспоминания, размышления, мечты… Это не было итогом жизни, для них жизнь словно начиналась заново.

И вдруг звонки прекратились. Врачи санатория пытались успокоить дедушку и специально выдумали захватывающую историю о нарушенной ураганом связи. Но разве можно в это поверить, когда в мире разворачивались такие события! Вспомнив молодость, скорее даже юность, дедушка перелез через забор и на попутных машинах отправился домой, в Зуевку…

Дядя Вася без утайки рассказал о похищениях… Дедушка с тревогой посмотрел на работающее «коромысло» электростанции и, сам не зная почему, пошел к самолету Какое-то предчувствие заставило его отрегулировать мотор, проверить механизмы, залить в баки весь запас когда-то размноженного Бариюсом горючего. Дядя Вася, сам прекрасный механик, с удовольствием стал подручным у специалиста с более чем пятидесятилетним стажем.

Едва дедушка подкрутил последнюю гайку, как их кто-то окликнул. Дядя Вася радостно бросился обниматься с каким-то пожилым человеком. Дедушка с интересом вгляделся в незнакомца и вдруг смачно врезал ему в глаз. Незнакомец, а это был господин Штейн, от такого «дружеского» приветствия упал, но тут же вскочил, ответив тем же. Старики схватили друг друга за шиворот и, кувыркаясь, полетели в канаву.

— Я узнал тебя! — кричал дедушка. — Это ты!

— И я узнал тебя! — кричал Штейн. — Это ты!

Ничего не понимающий дядя Вася суетился вокруг, не зная, чем можно помочь в столь необычной ситуации. Оказывается, давным-давно, во время войны дедушкин бомбардировщик сбили. Дедушка выпрыгнул с парашютом и попал в плен. Молодого русского капитана представили сбившему его немецкому летчику-истребителю, молодому лейтенанту Штейну. Победитель похлопал побежденного по плечу, выражая свое восхищение летным искусством и мужеством русского пилота. Стоило немцам на секунду отвлечься, дедушка ударил Штейна в глаз и побежал. Бежал он так быстро, что даже пули не смогли его догнать.

— Жаль, — рычал дедушка, — я мало тебе тогда врезал. Меня из-за этого плена отправили в штрафную эскадрилью. Я тебе еще и за самолет сейчас врежу!

— Меня из-за тебя понизили в звании, — рычал в ответ Штейн. — Моему самолету тоже досталось! Его пришлось разобрать на запчасти!

— Значит, слабый бомбардировщик все-таки выиграл воздушный бой у сильного истребителя! — смеялся дедушка.

— Это я взял тебя в плен, а не ты меня! — смеялся Штейн.

Над ямой выросла чья-то фигура.

— Эй вы, вояки! Война давно кончилась, а вы все воюете!

Штейн с дедушкой узнали бабушку Шуру и бросились ее целовать. Причем дедушка пытался загородить бабушку от Штейна, чем тот был очень недоволен.

— Прекратите, — отмахнулась бабушка, — срочно готовьте самолет, Москве угрожает опасность!

Дедушка, господин Штейн и дядя Вася бросились к самолету. Академик Алешин подсадил в люк Степана. Двигатели взревели, самолет взлетел. За штурвал села бабушка Шура, рядом с ней в кресле штурмана расположилась бабушка Катя. Дедушка включил радиосвязь, но Алешин запретил ею пользоваться.

— Мы не знаем, кто на нашей стороне, а кто нет. Нас могут запеленговать и сбить, а для нас самое главное — долететь. Именно поэтому мы не взяли с собой детей и Бариюса. Мы сами попытаемся обезвредить бомбу. На связь выйдем ближе к Москве!

Сразу же после старта самолет набрал максимальную скорость. Вдруг господин Штейн через иллюминатор увидел реактивный истребитель без опознавательных знаков. На все радиозапросы он не отвечал.

— Он хочет нас сбить, — догадался дядя Вася.

— В салоне под сиденьями пулемет! — показала рукой бабушка Катя.