Александр Зорич - Денис Котик и Замок Хитрецов

Но какой смысл писать письма, даже очень большие, если на них все равно не получишь ответ? А, вернувшись в город, можно ведь и позвонить!

Одним словом, если бы не самая красивая девочка из их класса, жизнь Дениса этим летом была бы совершенно счастливой и безмятежной.

Но как всегда, в жизни непременно найдется хоть одно маленькое "но", которое вечно так и норовит омрачить любую радостную картину.

После весенних каникул Кристина Заграйская в одночасье переменилась.

Она замкнулась в себе, во время уроков подолгу задумчиво глядела в окно, и оттого на нее здорово злились многие учителя. Школьные педагоги никак не могли понять причины того, что же происходит с этой умной и рассудительной девочкой, с чего она вдруг так изменилась.

Разумеется, ломали над этим голову и ее подруги, втихомолку удивлялись одноклассники и расстраивались воздыхатели из всей школьной параллели. И только Даша Ким зло и мстительно поглядывала на Дениса всякий раз при встрече, будучи уверенной, что именно этот рыжий мечтатель и задавака – истинная причина того, как быстро и неожиданно охладела к их горячей и верной дружбе некогда лучшая подруга.

Пару раз Денис хотел поговорить с Кристиной. Но девочка всякий раз лишь молча смотрела на него, а затем поворачивалась и так же безмолвно уходила. "Будто в туман", – скупо комментировал эти сцены верный друг Тигра.

Но даже он не мог сейчас помочь другу ни советом, ни даже просто дружеским участием. В любви обычно страдают молча и в одиночестве, заявил он однажды ошарашенному Денису. Поскольку был совершенно уверен, что дело между этими двумя симпатичными ему людьми обстоит именно так и никак иначе. Просто в отличие от мудрого Тигры, давно познавшего всю суету и тлен жизни, Денис и Кристина пока этого сами еще не понимали.

Поэтому Денис нынешним летом уехал на Буян если и не с легким сердцем, то уж, во всяком случае, с твердой уверенностью, что совсем не он стал причиной того внезапного и необъяснимого холодка, что пробежал между ним и Кристиной. Словно посреди зимы, солнечным и радостным февральским утром, по-весеннему запели неугомонные синицы, закапало с крыш и уже почти поверилось в скорый апрель. Но за ночь вновь ударил морозец, и значит опять нужно одеться теплее и по возможности не есть на улице ледяное мороженое. Эх, если бы только все на свете было так же легко и просто!

Но ничто на свете не вечно, даже сердечные недуги и тяжкие раздумья.

И когда поутру по громкой связи дежурный по Лицею месье Массажу вдруг вызвал Дениса в обсерваторию, недовольству нашего героя не было предела. Именно сегодня Денис, пользуясь тем, что в занятиях из-за приезда северных гостей был объявлен суточный перерыв, намеревался отправиться позагорать на берег Дунайки.

Кроме того, у него в сумке еще с самых первых дней июня дожидались своего часа несколько толстых томиков с яркими, глянцевыми обложками. И теперь наконец-то настал их час!

Это были любимые Денисом книги в стиле фэнтези. И хотя магия и волшебство, что фигурировали чуть ли не на каждой странице этой сказочной фантастики, совершенно отличались от настоящей волшбы, той что их учили в Лицее посадские мастера и учителя, Денис просто обожал листать эти страницы.

Еще бы! Ведь там у героев все получалось исключительно легко и просто: никто не зубрил словесных заклинаний, не запоминал назубок волшебные химические формулы, не корпел над учебниками, затрепанными еще давным-давно и невесть кем.

Однажды большой любитель аналитических рассуждений Максим взял да и прикинул степень затрепанности и разорванности собственного учебника по магии и волшбе для ученика Лицея второго года обучения. После чего будущий великий изобретатель всего на свете составил уравнение, перемножил его части на магические коэффициенты правдоподобия, прилежности и неаккуратности, а затем произвел нехитрые с точки зрения будущего волшебника вычисления. И рассказал о результате друзьям.

Из его пространных расчетов следовало, что по этому учебнику прежде училось никак не меньше пятнадцати-двадцати человек.

– Представляете?! – воскликнул сияющий Макс. – Это что же, выходит, до нас здесь, в Лицее, по этим книжкам училось еще самое меньшее – двадцать выпусков?!

И он тут же посерьезнел, и даже помрачнел.

– Интересно, куда же тогда девалось столько волшебников, спрашивается? Ведь по этой логике рассуждая, должно получиться, что мир очень скоро будет просто переполнен дипломированными специалистами по магии и чародейству. В общем, выпускниками нашего Лицея. А я, между прочим, до того, как очутиться на Буяне, что-то никого из этих чародеев не встречал.

– Я тоже. Ну, кроме Леси, – кивнул Денис. – Только я совсем ничего тогда о ней не знал. Она ведь за целый год так ни словом никому и не проговорилась о Буяне, пока мы не повстречались на Гуслярской поляне.

– Да и мы особенно в классе об этом не болтаем, по-моему, – подмигнул ему Максим.

– А я знаю, куда они потом деваются, – тихо и серьезно сказала обычно веселая и неугомонная Влада. – По окончании Лицея бывают выпускные экзамены.

– Ничего себе, Америку открыла! И что с того? – чуть ли не в один голос воскликнули Максим с Денисом.

– А вот и то, – назидательно заметила Влада. – На выпускных экзаменах каждый ученик проходит испытание. Причем для каждого оно – его собственное. И уже только после этого выпускник решает, будет ли он дальше заниматься волшбой или оставит это занятие навсегда.

– Вот чепуха, – покачал кучерявой головой недоверчивый Макс. – Кто же за него это решает? Преподаватели и мастера, которые столько лет сами же и вдалбливали ему в голову все чародейские премудрости?

– Да нет же, – внезапно перешла на шепот Влада. После чего даже неприметно оглянулась – не слышит ли кто их разговор. – Это всегда окончательно решает только сам выпускник. Он один, и больше никто.

– С чего бы это вдруг? – поддержал товарища Денис. Леся же все время хранила молчание, точно весь этот неожиданный разговор ее и не касался вовсе.

– Потому что...

Влада немного помолчала.

– Потому что, говорят, это испытание такое трудное и... очень опасное... В общем, многие выпускники Лицея после него вообще отказываются от всех чародейских знаний. Чтобы, значит, снова стать обычными людьми.

– А как же все эти годы учебы, науки, умения? – недоверчиво пробормотал Максим. – Их-то куда денешь? Неужели коту-архивариусу под хвост?

– Да после такого выпускного экзамена их, скорее всего, попросту забывают, – не очень уверенно сказала Влада. Точно повторила с чьих-то ненароком услышанных слов.

Ребята только головами покачали как два недоверчивых бычка. А Леся тогда вдруг сказала...

Но что сказала Леся, Денису вспоминать было уже некогда. Ноги сами вынесли его к дверям обсерватории, и он робко вступил под своды высоких дверей, туда, где всегда царили сумрак и прохлада. Словно звездная обитель обсерватории невесть каким образом постоянно хранила в себе малую толику космического холода и мрака вселенной, куда были постоянно устремлены зоркие окуляры ее мощных телескопов.

Впрочем, вместе с Денисом здесь уже находились и Макс, и Леся, и Влада. Их тоже срочно вызвал в обсерваторию неутомимый и очень аккуратный во всем, что касалось исполнения его служебных обязанностей, месье Массажу.

– Вот это новости! – присвистнул Макс. – Эх, невезуха! А так все классно складывалось поначалу! Из-за этих гостей, из Магисториума, сегодня отменили все занятия. Я же как раз собирался заняться одним очень интересным проектиком...

Он задумчиво пробарабанил нервный марш по гладкой поверхности модели звездной сферы – занятного предмета, похожего на огромный глобус из папье-маше, схваченный крепким деревянным обручем.

– Не стучи, Великий Волшебник... – усмехнулась Леся. – А ну, как сейчас ты вызвал газовое возмущение и вспышки солнечной активности где-нибудь в районе созвездия Лебедя? Или Магелланова облака?

– Да ладно тебе, Лесь, – с досадой отмахнулся Макс. – Такой денек загублен!.. Думаете, я не знаю, зачем нас вызвал Массажу?

– Держу пари, – вызвался Денис. – Влада, разними нас скорее!

– Да будет вам известно, любезные господа, что обсерватория – отнюдь не место для скоропалительных решений и сомнительных споров, – нежданно раздался чуть хрипловатый, но не лишенный любезности вкрадчивый голос.

Это месье Массажу неожиданно вынырнул из-за огромной станины, на которой громоздился старинный, музейного вида телескоп.

– Тут – храм науки и трезвых вычислений, а не горячечных споров и гаданий. Что до дела, то вы действительно нужны. Но не мне, – поспешно прибавил он и усмехнулся, видя, как глаза Макса тотчас ликующе заблестели.

В глазах же всей остальной троицы тут же промелькнуло облегчение. Ребята всерьез предполагали, что, будучи сегодня дежурным по Лицею, мэтр Массажу вызвал их в качестве дополнительной рабочей силы. Например, подмести садовые дорожки, вынести на свалку мусор, подстричь фигурные кусты аллеи у главных ворот.