Кеннет Оппель - Огненное крыло

— Тогда, — сказал Зотц, — я убил Ноктюрну.

Шейд не знал, верить ли ему. В его сердце всегда таилось подозрение, что Ноктюрна никогда не существовала. Она была заблуждением, легендой. Но сейчас он ликовал, услышав доказательства своей неправоты, пусть даже Зотц заявил, что убил ее. Может быть, именно поэтому Ноктюрну никогда не видели и не слышали, в то время как Зотц руководил своими приверженцами и помогал им.

— Когда это случилось? — спросил Шейд.

— Тысячи лет назад. Она отказала в освобождении мертвым. И тогда я сомкнулся вокруг нее и выдавил из нее жизнь. Она умерла. Ее тело трепетало на земле, как лист. Но и в смерти она совершила величайшее вероломство. На том месте, где она лежала, выросло Древо.

Сердце Шейда бешено забилось.

— Древо выросло высоким и сильным, — шипел Зотц, — его ветви касались каменного небосвода моего мира. Она оставила это живое творение в моем Царстве. Без моего согласия. Древо не умирало и не сохло. Я не мог коснуться его, не мог даже приблизиться к нему. Но мертвые, которые входят в Древо, освобождаются из моего Царства. Пилигримы стали странствовать по Подземному Царству и проповедовать, что Древо — это ворота в новый мир. Мир, который Ноктюрна создала для всех после смерти.

— Так она жива? — взволнованно спросил Шейд.

— Каким-то образом ей удалось пробраться в Верхний Мир. Но вы никогда не увидите ее, — сказал Зотц, и в его голосе послышались нотки презрения. — Она существует везде и нигде. В листьях и пыльце, каплях росы и маленьких камешках. Она понемногу распространилась по всему миру. Она не действует, просто наблюдает. И она увидит, как ты и твой сын умрете. Твоя участь решена Ноктюрной, не мной. Это из-за нее вам необходимо умереть, чтобы Гот и Феникс могли получить ваши жизни. Из-за нее мы пробиваем шахту, поскольку она лишила меня других способов вернуться в Верхний Мир. Когда-то мы были равны. Теперь я должен восстановить равновесие.

— Как? — спросил Шейд. Почему даже теперь ему хотелось все понять? Он и его сын были под угрозой смерти, и все-таки он не мог перестать думать, что если он услышит больше, узнает больше, то сможет спастись.

— Я не такой жадный, как Ноктюрна, — сказал Зотц. — Я не хочу уничтожить или украсть ее мир. Я просто хочу объединить наши два мира. Хочу сломать преграды и воссоединить живых и мертвых. Разве это несправедливо?

— Не знаю, — честно признался Шейд. Что сказала бы Ноктюрна? Но она никогда ничего не говорила. По крайней мере ему.

Зотц угрожающе приблизил все три громадные головы. Шейд вздрогнул от отвращения.

— Жизнь, — провозгласил Зотц. — Все, что мне нужно для возвращения. Правда, не одна. Сто жизней во время полного солнечного затмения. Ты помнишь это, маленькая летучая мышь, ведь именно ты помешал моему освобождению. Туннель, который я сейчас пробиваю, поможет мне добыть эту сотню жизней. И я надеюсь, мне не придется ждать слишком долго. Когда Гот и Феникс вернутся в Верхний Мир, они расплодятся, воспитают мне новых последователей и объяснят им, что нужно делать. Придет день, когда я получу в жертву сто сердец, это даст мне силу прорваться в Верхний Мир и убить солнце. И тогда я приведу с собой мертвых. Миллионы миллионов преданных вампиров. Ноктюрна больше не сможет мешать мне.

— Но без солнца все погибнет, — хрипло сказал Шейд. — Деревья, растения, люди, животные — все!

— Верно, — спокойно ответил Зотц. — Они окажутся в Царстве Мертвых.

— Тогда везде будет точно так же, как сейчас в твоем Царстве. Так в чем же разница?

— А вот в чем: править всеми буду я.

— А Ноктюрна?

— Ты думаешь, твой бог лучше меня? Разве она заботится о своих созданиях? Я спасал верующих в меня от смерти, исцелял их, руководил ими, говорил с ними, показывал им свое лицо! А что она сделала для вас?

Шейд ничего не ответил, борясь с сомнением и отчаянием. Как узнать, что сделала для него Ноктюрна? Ему везло: он много раз избегал неотвратимой смерти; но в то же время с ним постоянно случались неприятности. Была ли Ноктюрна ответственна только за хорошее, а за плохое — нет? Или она вообще ни при чем?

— И как ты будешь царствовать? — спросил Шейд, не в силах удержаться от вопроса.

Зотц улыбнулся и немного помолчал.

— Нужно многое исправить. Например, люди, которые перестали почитать меня и которые преследовали летучих мышей, будут наказаны. Существа, которые были нашими врагами, — звери и особенно совы — тоже получат по заслугам.

— Но сейчас у нас мир с совами, — испуганно сказал Шейд.

— Только сейчас, — ответил Зотц. — Чтобы обеспечить постоянный мир, надо уничтожить любую возможность войны. — Все три головы удивленно посмотрели на Шейда. — Я вижу, ты считаешь меня жестоким. Но я просто делаю то, что должен. И ты такой же!

Шейд хрипло рассмеялся.

— Почему ты смеешься? — резко спросил Зотц. — Разве ты не убивал себе подобных?

— Никогда! — крикнул Шейд.

— Неправда! Знаешь, сколько вампиров жило в той пирамиде!

— Нет… — в замешательстве пробормотал Шейд.

— Миллионы! — взревел Зотц.

— Я не убивал их! — гневно вскричал Шейд.

— Ты сбросил на пирамиду взрывающийся диск!

— Не я, а один из твоих служителей! Я хотел остановить его!

— Да, но ровно настолько, чтобы дать твоим друзьям сбежать!

Шейд вспомнил страшное усилие, с каким он удерживал на высоте тяжелый диск.

— Я не мог держать его дольше! — запротестовал он.

— А может, ты думал, что жизни вампиров не так уж важны? Что все они чудовища и не заслуживают лучшей участи? Или тебе доставило удовольствие убийство твоих врагов, уничтожение целого рода?

— А что я мог сделать? — спросил Шейд.

— Ты мог поймать диск или по крайней мере отбросить его в сторону.

«Неужели он прав?» — подумал Шейд. Его мозг бешено работал. Миллион жизней. Мог ли он звуком оттолкнуть диск, чтобы тот не задел пирамиду? Может быть, может быть. Но ему отчаянно не хватало времени. Он был измучен и слаб. Каннибалы пытались убить его и его отца, собирались принести в жертву около сотни его сородичей. Должен ли он чувствовать себя виноватым? Потом Шейд вспомнил Мрака и ощутил нечто вроде стыда.

— Ты тоже убийца на свой лад, — настаивали головы Зотца.

— Это была самозащита, — слабо сопротивлялся Шейд.

— Да. Но, по крайней мере, ты признаешь, что убил. И сделал бы это снова, если бы тебе нужно было выжить. Так поступают все, даже боги. Именно поэтому я не позволю Ноктюрне мешать мне. Я уничтожу ее, если понадобится. Это страшит тебя. Но подумай, кто больше любит свои творения — я или Ноктюрна?

— Ноктюрна создала все, — сказал Шейд.

— Она оживила все существа, — поправил его Зотц. — И только. Ее роль закончена. Я оказался сильнее. Я убил ее и создал это место из ничего. Спел этот мир, каждую его песчинку, каждую его секунду. Для моих собственных созданий, вампиров, я создал город и джунгли, ничего прекраснее которых нет в Верхнем Мире. Храмы и площади, дождевые леса, которые я сделал для них камень за камнем, лиана за лианой. Я осуществил желания других мертвых и хочу, чтобы они остались в моем Царстве. Я дал им места, где они могли блаженствовать вечность, в то время как пилигримы, поддерживая замысел Ноктюрны, подбивают их на трудное путешествие! Я создал все это из одного лишь звука!

— Из звука, — не веря своим ушам, выдохнул Шейд.

— Да, — сказал Зотц, гордо вскинув головы. — До меня здесь была просто пустота. Подземный Мир — это я!

Шейд в изумлении оглядывался.

Просто звук.

Камень, дерево, металл. Шпиль, который держит его в ловушке.

Ничего, кроме звука?

Это было непостижимо. Звук — такой плотный, такой достоверный, что он представлялся его мысленному взору абсолютно реальными предметами.

— Ну как, впечатляет? — спросил Зотц. — Тут все безупречно.

— Да, — пробормотал Шейд, но про себя подумал: «Смотри внимательней».

Он слегка изменил частоту и нацелился узким звуковым лучом в каменную стену; камни стали мерцать, по ним прошла рябь, как по воде, тронутой ветерком. Впервые за последние часы он почувствовал надежду. От напряжения на лбу его выступила испарина, пот заливал глаза — он проникал звуком все глубже и глубже, разрушая построенное Зотцем. Наконец камни со скрипом опрокинулись и пропали.

Испуганный Шейд открыл глаза. Сквозь отверстие хлынул поток звездного света. Головы Зотца в ярости метнулись к поврежденной стене.

Шейд полетел к бреши. Зотц кружил вокруг, три головы с широко раскрытыми челюстями преграждали ему путь. Шейд разогнался слишком быстро и не мог ни остановиться, ни свернуть в сторону. Он с ужасом ждал, что сейчас Зотц схватит его. Но за секунду до соприкосновения Зотц резко отдернул головы, и Шейд вырвался сквозь дыру в открытое небо.