Дмитрий Емец - Мутантики

Пока Мумуня отчитывала дочку, жаба Биба со свойственной ей наглостью вскочила на стол, опрокинула чайничек с микстурой и схватила две упаковки слабительных таблеток, которые предназначались на десерт.

– А ну, брысь отсюда! Бормоглотик, прогони ее! – закричала Мумуня, замахиваясь на жабу полотенцем.

– Вот я тебе покажу! А ну отдай сейчас же! – закричал мутантик и с мухобойкой стал гоняться за жабой по домику. Биба уворачивалась с ловкостью, которую трудно было ожидать от этой ненасытной утробы на лапках, и опрокидывала все, что попадалось на ее пути. Со звоном разбивалась посуда, и падали стулья. В конце погони, когда комната напоминала поле брани, жаба Биба забилась под шкафчик, откуда Бормоглотик уже не мог ее достать, и довольно чавкала слабительными таблетками.

– Что вы наделали! Всю посуду перебили! – заахали Мумуня и Трюша, собирая с пола осколки тарелок. – Из чего мы теперь есть будем?

– Подумаешь! Тарелкой больше, тарелкой меньше! – махнул рукой Пупырь. – Все это – мелочная суета! Главное, чтобы все: и животные, и жабы, и пчелы, и мы, мутантики, чувствовали себя счастливыми и не мешали друг другу жить! А самый простой способ испортить настроение, скажу я вам, это принимать слишком близко к сердцу пустяки вроде разбитых тарелок и всякой другой дребедени.

Пупырь иногда любил пофилософствовать, особенно после стаканчика горячей микстурки. Порасуждав всласть, он обычно ложился на набитый листьями диванчик, складывал ручки на толстеньком шерстяном животике и засыпал. Причем, если его будили, Пупырь сердился и заявлял, что ему мешают думать.

Но в этот раз уснуть ему не удалось. Не успели Трюша и Мумуня собрать разбитую посуду, а Пупырь прилечь на свой удобный диванчик, как в окошко раздался тревожный стук. Рама распахнулась, горшки с поганками, стоявшие на подоконнике, опрокинулись, и в комнату влетела большая двухголовая ворона-альбинос. Она уселась на спинку кресла. Обе ее головы посмотрели друг на друга и одновременно каркнули. Потом правая голова стала склевывать со стола рассыпавшиеся таблетки, а левая хитро посмотрела на Бормоглотика.

– Опрокинула мои поганочки! А они скоро собирались цвести! – заохала Мумуня.

– Смотри, Трюша, письмо! – кошачий мутантик увидел, что к лапке вороны привязан клочок бумаги. Он осторожно подошел к птице, стараясь ее не испугать, и взял записку.

– Ну, что там? Читай скорее! – торопил его Пупырь.

– Тут на древнем языке написано, – пожаловался Бормоглотик, разворачивая письмо.

– Как на древнем? – удивилась Мумуня. – А я считаю, что это просто лист из книги вырван, ты с другой стороны прочти.

Бормоглотик перевернул страницу: на обороте синим фломастером было послание от лобастиков.

– Какой ужас! – воскликнул Пупырь, вырывая у него листок и быстро пробежав его глазами. – Реакторные карлики решили напасть!

– Я же говорила, говорила, что видела их у ручья, а вы не верили! – всполошилась Мумуня. – Читай, Бормоглот!

«От лобастиков к шерстюшам. Послание от 45 апреля 128 года после Большого Взрыва.

Шерстюши! У нас для вас плохие новости: реакторные карлики готовы отправиться в завоевательный поход. Их цель: уничтожение всех мутантиков в лесу и в поселке на свалке. Пощады не будет ни для кого. Карлики собираются напасть тайно, остерегайтесь! Рыжая Карла обещала свою руку тому, кто больше всех отличится и заготовит особенно много мяса. Предупредите всех, кого сможете! Времени осталось совсем мало. Карлики ждут только сигнала, чтобы выступить.

Ваши друзья лобастики (Хорошист, Отелло, Бубнилка и др.)».

После того как Бормоглот закончил чтение этого ужасного письма, все долго молчали. У маленьких безобидных мутантиков не было ни малейшего сомнения в том, что все написанное на этом неровно вырванном из книжки листе – правда.

Шерстюшам хорошо был известен нрав реакторных карликов, их тупая злоба и жестокость, и они понимали, что им предстоит скорее всего самое тяжелое испытание в их жизни, вынести которое смогут не все. Очень многие шерстюши, которых они знали, закончили свою жизнь в котлах с химической солью, разодранные жадными треугольными зубами реакторных карликов.

Мумуня начала тихонько всхлипывать:

– Какой ужас! Я всегда, всегда знала, что это произойдет! Я только надеялась вырастить Трюшу! Бедная, бедная моя девочка!

– Спокойно! – оборвал ее Пупырь. – Без истерик! Поворачиваться к беде спиной – значит дать ей дополнительный шанс! Нас спасет только мужество и спокойствие!

Бормоглотик ходил взад-вперед по комнате, скрестив руки на толстеньком розовом животике с двумя пупками и помахивая хвостом.

– Здесь что-то не так. Мозаика не складывается, – задумчиво сказал он. – Никогда раньше карлики не отваживались отходить так далеко от своего реактора. Для поддержания нормальной жизнедеятельности им необходим высокий уровень радиации.

– Они могут взять стержни-замедлители с собой или наглотаться радиоактивных гаек, – грустно произнес Пупырь. – У некоторых из них есть даже доспехи из свинцовых пластин, которыми четвертый блок был обшит изнутри. С их помощью они могут продержаться вдали от реактора сколько угодно времени.

– Это все из-за дождей, – запричитала Мумуня. – Дожди сейчас совсем перестали идти! Засуха такая, что листья на деревьях облетают посреди лета, а трава уже выгорела. Раньше карлики боялись, что дождь застанет их в дороге, и из реактора и носа не высовывали, а теперь засуха, и они совсем обнаглели.

Трюша поймала двухголовую ворону и выпустила ее в окно. Птица опасливо покосилась на пчелиный улей и взлетела, тяжело взмахивая крыльями. Ее правая голова буквально засыпала на ходу.

– Устала бедняжка! – пожалела ворону девушка. – Всю ночь летела.

– Неужели так долго! Мы должны предупредить остальных! Реакторные карлики могут быть уже на пути сюда! – Пупырь выскочил из домика и побежал к большому жестяному тазу, который висел на одной из нижних веток красного дуба.

Обычно, когда жившим в Странном лесу шерстюшам нужно было предупредить своих соседей об опасности, они колотили в жестяные тазы деревянным молотком, и этот тревожный набат разносился далеко по лесу. Его подхватывали другие шерстюши и тоже начинали бить в свои тазы, и вскоре уже весь маленький народец мутантиков, рассеянный по непроходимым чащам Странного леса и его окрестностям вплоть до свалки и до устья ручья, где он впадал в Старый город, знал, что нужно быть начеку.

– Идите сюда! – донесся с улицы встревоженный голос Пупыря. – Только будьте очень осторожны!

Бормоглотик, Трюша и Мумуня выскочили из домика и замерли у дуба. Жестяной таз пропал, а на ветке болтался только обрывок проволоки. Рядом с деревом стоял растерянный Пупырь и держал в руке деревянную колотушку.

– Реакторные карлики уже где-то здесь! – сказал он мрачно. – Они украли наш таз.

Мумуня обошла дерево кругом и вскрикнула. В стволе дуба торчало короткое ржавое копье, пригвоздившее двухголовую ворону-посланца. Она не успела улететь далеко, и теперь две ее головы безжизненно свешивались вниз. Ворона была посыпана чем-то белым и неприятно пахнущим – химической солью или хлоркой. Реакторные карлики побеспокоились, чтобы сохранить мясо как можно дольше свежим.

Мутантики прижались друг к другу и в тревоге огляделись. Каждый камень, каждый пень или каждая куча песка около них могли оказаться реакторными карликами, притаившимися в засаде. Так и произошло: на дорожке перед домом, по которой они сейчас прошли, стояла большая ржавая бочка. Она появилась только что, и раньше ни Пупырь, ни Мумуня, ни Трюша ее не видели. А так как бочки сами собой, как известно, не ходят, то все сразу стало ясно.

– Один там! – прошептал Бормоглотик. – А другой там! – И он показал на большой серый камень, валявшийся около тропинки метрах в двадцати от дуба и чуть засыпанный прошлогодней листвой.

– Мы должны пробиться к дому! Трюша, иди сюда! – Пупырь схватил дочку и Мумуню за руки, и они помчались к своему домику. Главная дорожка к нему и входная дверь охранялись замаскировавшимся карликом, и маленьким мутантикам, подсаживая друг друга, пришлось пролезать через окно. Последним вскарабкался Бормоглотик и захлопнул деревянные ставенки. Тем временем Пупырь поспешно закрыл дверь на засов.

Едва он успел это сделать, как дверь стала вздрагивать под мощными ударами, а во второе, еще не закрытое ставней окно влетел метательный камень и разбил вдребезги последний горшочек с цветущими поганками. И тут же на подоконник залез коренастый мохнатый карлик, держа в руке булаву из куска трубы.

Прежде чем он успел прыгнуть в комнату, Бормоглотик, не растерявшись, выплеснул на него графин воды. Карлик злобно завизжал и покачнулся. В ту же секунду Пупырь захлопнул ставенки, и карлик свалился вниз. В щелку Трюша увидела, как он катается по земле, чтобы поскорее обсохнуть. Карлики ненавидят воду, и даже несколько капель дождя приводят их в панику, и они трусливо забиваются под фундамент реактора.