Джоан Роулинг - Гарри Поттер и узник Азкабана

— Естественно, Гарри Поттер, вы же понимаете… Мы все питаем к нему слабость…

— Тем не менее, благотворно ли сказывается на нём столь чрезмерное внимание к его особе? Лично я обращаюсь с ним как с другими учениками. А любого другого ученика исключили бы по меньшей мере временно за то, что подверг своих товарищей такой опасности. Судите сами, министр: в нарушение всех школьных правил, после всех предосторожностей, принятых для его безопасности, ночью, в обществе оборотня и убийцы… К тому же есть основания верить, что он незаконно посещал Хогсмид…

— Ну, ну, Снегг, мы разберёмся. Мальчик, без сомнения, наделал глупостей…

Гарри слушал всё это, лёжа с плотно закрытыми глазами. Он чувствовал невероятную слабость. Казалось, будто слова еле ползут от ушей к мозгу, и потому было трудно что-то понять. Руки и ноги точно налиты свинцом, тяжёлые веки не поднимаются. Хотелось вечно лежать здесь, на этой удобной кровати…

— Но больше всего меня поразило поведение дементоров… У вас нет никакой догадки, что заставило их уйти, Снегг?

— Понятия не имею, министр. Когда я подошёл, они уже расходились к своим постам у выходов с территории.

— Невероятно! Между тем Блэк, Гарри и девочка…

— Все были без сознания, когда я нашёл их. Естественно, я связал Блэка, заткнул ему рот, создал носилки и доставил их всех сюда в замок.

Наступило молчание. Мысли Гарри стали понемногу оживать, и под ложечкой у него засосало. Он открыл глаза.

Всё слегка расплывалось — кто-то снял с него очки. Он лежал в полутёмном больничном крыле. В другом конце палаты Гарри различил мадам Помфри, она стояла к нему спиной, склонившись над чьей-то постелью. Он сощурился, под рукой мадам Помфри виднелась рыжая шевелюра Рона.

Гарри приподнял голову над подушкой. Справа от него на кровати, залитой лунным светом, лежала Гермиона, глаза открыты, вся точно окаменела. Но, заметив, что Гарри очнулся, она приложила палец к губам, махнув на дверь больничного отделения. Та была прикрыта неплотно, и из коридора долетали голоса Снегга и Корнелиуса Фаджа.

В полумраке палаты мадам Помфри поспешила к кровати Гарри. В руках у неё был кусок шоколада размером с добрый валун.

— Ага, проснулся! — просияла мадам Помфри. Она водрузила шоколадную гору на столик возле кровати и принялась молоточком дробить её на части.

— Как Рон? — спросили Гарри и Гермиона одновременно.

— Жив, — сдержанно ответила мадам Помфри. — А что касается вас двоих, вы останетесь здесь, пока я не буду удовлетворена вашим состоянием… Поттер, что вы такое делаете?

Гарри сел, надел очки и взял волшебную палочку.

— Мне надо немедленно увидеть директора, — заявил он.

— Поттер, — ласково промолвила мадам Помфри, — всё в порядке. Блэка поймали. Он заперт наверху. Дементоры с минуты на минуту применят к нему Поцелуй.

— Что?

Гарри спрыгнул с кровати, Гермиона — за ним. Громкий возглас услышали в коридоре, в тот же миг Корнелиус Фадж со Снеггом оказались в палате.

— Гарри, что такое? — встревоженно воскликнул Фадж. — Немедленно в постель! Вы ему дали уже шоколад? — обратился министр к мадам Помфри.

— Министр, пожалуйста, — взволнованно заговорил Гарри. — Сириус Блэк невиновен! Питер Петтигрю давным-давно инсценировал свою смерть! Мы видели его сегодня ночью! Нельзя так наказывать Сириуса, он…

Но Фадж, печально улыбнувшись, покачал головой:

— Гарри, Гарри, у тебя всё в голове перепуталось. Ты прошёл через страшное испытание… Ложись скорее. Опасность уже позади.

— Всё это не так! — закричал Гарри. — Вы схватили невинного человека!

— Министр, послушайте, пожалуйста. — Гермиона встала рядом с Гарри, устремив на Фаджа умоляющий взгляд. — Я тоже видела его… Он был крысой Рона. А на самом деле он анимаг — я говорю о Питере Петтигрю…

— Вот видите, министр, — пожал плечами Снегг. — Оба околдованы… Блэк применил заклинание…

— Мы не околдованы! — разошёлся Гарри.

— Министр! Профессор! — сердито вмешалась мадам Помфри. — Я вынуждена настаивать, чтобы вы немедленно ушли! Поттер мой пациент, его нельзя волновать!

— Я не волнуюсь. Я пытаюсь рассказать, что произошло на самом деле! — вспылил Гарри. — Выслушайте же меня!

Но тут мадам Помфри изловчилась и сунула ему в рот здоровенный кусок шоколада. Гарри смолк, и она силой уложила его в постель.

— А теперь, пожалуйста, министр… Дети нуждаются в покое. Приходите завтра.

Но тут дверь снова распахнулась. На сей раз вошёл Дамблдор. Неимоверным усилием Гарри проглотил шоколад и опять вскочил.

— Профессор Дамблдор, Сириус Блэк…

— Ради всех святых! — возопила мадам Помфри. — Здесь больничное крыло или что? Директор, я настаиваю…

— Прошу прощения, Поппи, но мне надо сказать два слова мистеру Поттеру и мисс Грэйнджер, — вежливо произнёс Дамблдор. — Я только что разговаривал с Сириусом Блэком…

— Догадываюсь. Он поведал вам ту же сказочку, которой заморочил голову Поттеру, — фыркнул Снегг. — Что-то там о крысе, о том, что Петтигрю жив…

— Да, действительно, так он и говорил, — кивнул Дамблдор, разглядывая Снегга сквозь свои очки-половинки.

— Выходит, моё свидетельство ничего не значит? — зарычал Снегг. — Питера Петтигрю не было ни в Визжащей хижине, ни на территории замка. Никаких признаков!

— Потому что вы были в обмороке, профессор! — горячо возразила Гермиона. — Вы пришли слишком поздно. И не всё слышали.

— Мисс Грэйнджер, придержите язык!

— Что это вы, Снегг, — укорил профессора Фадж. — У юной леди лёгкое помрачение рассудка. Надо быть снисходительнее.

— Мне хотелось бы поговорить с Гарри и Гермионой наедине, — твёрдо сказал Дамблдор. — Корнелиус, Северус, Поппи, будьте добры, оставьте нас.

— Но директор! — возмущённо заклокотала мадам Помфри. — Дети нуждаются в лечении, отдыхе…

— Дело не терпит отлагательств, — нахмурил брови Дамблдор. — Я вынужден настаивать.

Мадам Помфри поджала губы и удалилась к себе в кабинет, хлопнув дверью. Фадж взглянул на внушительные золотые часы, висевшие у него на жилетной цепочке.

— Дементоры сейчас подойдут. Надо встретить их, Дамблдор, увидимся наверху.

Он подошёл к двери, открыл её, приглашая Снегга, но тот и не подумал тронуться с места.

— Вы, надеюсь, не поверили ни одному слову Блэка? — прошипел он, впившись глазами в лицо Дамблдора.

— Я хочу поговорить с Гарри и Гермионой наедине, — повторил Дамблдор.

Снегг подступил к нему на шаг.

— Сириус Блэк проявил наклонности убийцы ещё в шестнадцать лет. Вы забыли это, директор? Забыли, что однажды он пытался убить меня?

— Я пока на память не жалуюсь, Северус, — спокойно отозвался Дамблдор.

Снегг повернулся на каблуках и проследовал из палаты, Фадж всё ещё придерживал для него дверь. Дамблдор повернулся к Гарри с Гермионой, и, едва дверь захлопнулась, оба наперебой заговорили:

— Профессор, Блэк говорит правду: мы сами видели Петтигрю…

— Он убежал, когда профессор Люпин превратился в волка…

— Стал крысой…

— У Петтигрю на передней лапе, нет, на руке нет пальца. Он сам отрезал его…

— Это Петтигрю напал на Рона, а не Сириус…

Дамблдор поднял руку, прервав этот поток объяснений.

— Теперь ваша очередь слушать, и я попросил бы не перебивать меня, потому что времени у нас чрезвычайно мало, — начал он негромко. — Кроме ваших слов, нет никаких доказательств, подтверждающих рассказ Блэка. А слова двух тринадцатилетних волшебников, увы, никого не убедят. На улице было полно очевидцев, которые поклялись, что видели, как Сириус убил Петтигрю. Я сам свидетельствовал перед министром, что Сириус был у Поттеров Хранителем Тайны.

— Профессор Люпин может подтвердить… — не удержался Гарри.

— Профессор Люпин далеко в лесу и не в состоянии кому-либо что-либо рассказать. А когда он снова обретёт человеческий облик, будет уже поздно. И Сириус будет хуже, чем мёртв. Могу добавить, что у большинства моих коллег оборотни вызывают столь мало доверия, что его поддержка едва ли поможет. Особенно если учесть, что они с Блэком старые друзья.

— Но…

— Пойми, Гарри, у нас нет времени. Версия профессора Снегга выглядит гораздо убедительнее вашей.

— Он ненавидит Сириуса, — с отчаянием вымолвила Гермиона. — И всё из-за той глупой шутки, которую Сириус с ним сыграл…

— Согласитесь, Сириус вёл себя подозрительно. Напал на Полную Даму, проник с ножом в башню Гриффиндора. Ко всему этому Петтигрю, живой он или мёртвый, не имеет никакого отношения. И у нас нет ни малейшей возможности доказать его невиновность.

— Но вы-то верите нам.

— Да, верю, — невозмутимо согласился Дамблдор. — Но я бессилен заставить других прозреть истину или отменить решение министра магии. У меня нет такой власти.

Глядя на его огорчённое лицо, Гарри почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он уже давно свыкся с мыслью о всемогуществе Дамблдора и рассчитывал, что директор запросто, одним махом найдёт какое-то удивительное решение. И вот их последние надежды рушились.