Леонид Саксон - Аксель и Кри в Потустороннем замке

Аксель огляделся. В «салоне желудка» и в иллюминаторе царил полумрак. Мальчик пристально взглянул на одну из морд на подлокотнике ближайшего кресла.

— Мориц! — позвал он.

— Вы здесь? Как вы здесь очутились? — пророкотал у всех в ушах низкий рёв. Но он звучал слабее обычного — будто силы пса были на исходе. Сердце Акселя сжалось от дурного предчувствия.

— Мы вырвались… сбежали! — торопливо ответил он. — Но они гонятся за нами, хотят убить! Ты — наша последняя надежда…

— Они закрыли подвал… — хрипло выдохнул пёс. — Элоиза… Волшебный ключ у неё! Я не смогу помочь вам…

— А выломать дверь ты не мог бы? — замирающим голосом спросил мальчик.

— Попытаюсь… Но меня уже давно держат в темноте… Я очень ослабел. Только Клетчатый Балбес мог бы оживить меня без солнечной энергии! Он знает резервные программы…

— Ну, я не балбес, но тоже попытаюсь! Тут контрзаклятия не помеха, — бросил Аксель, окончательно придя в себя. И сморщил лоб. Остальные с надеждой смотрели на него.

В иллюминатор тут же ворвался свет зажёгшихся факелов. И, под облегчённые вздохи Кри и Хофа, пол и стены завибрировали, словно их сотрясал мощный электрический разряд.

— Р-рух-х-х!!! — загремел в салоне желудка бодрый и неузнаваемый голос Морица. — Тепер-рь др-ругое дело! Всех убью!!!

Пёс вскочил с соломы и двумя гигантскими прыжками достиг лестницы, ведущей к люку из подвала.

— Дер-ржитесь за что-нибудь! — клокоча от избытка сил, проревел он.

Раздался страшный удар, и стены подвала задрожали. Потом ещё удар… и ещё… И тишина.

— Нет… — виновато пробурчал пудель. — Не могу! Простите…

Все в отчаянии переглянулись.

— Пушку бы мою включить, — вздохнул Мориц. — Тут ведь заклятие слабое, это не наружная стена…

— Так дело не в запорах? — наивно спросил Аксель, забыв о громадном весе и силе пса.

— Я могу опрокинуть товарный вагон лёгким толчком, — кратко ответил Мориц.

— Да-да… извини… сейчас-сейчас… — забормотал мальчик. — Дай подумать!

— Ну же, Акси! Вырви нас отсюда! — в безумной надежде взмолилась Кри. Аксель отвернулся от её просящих глаз, чтобы сосредоточиться, и произнёс:

Снаружи раздалось слабое шипение, словно пробуждалась гигантская змея, затем — оглушительный треск разрядов и грохот от падения чего-то тяжёлого. Пелена дыма заволокла иллюминатор, и Мориц рванулся вверх.

— Есть!!! — завопили все. Вырвавшись из подвала, Мориц кинулся было к парадной двери.

— Нет! — крикнул Хоф. — Здесь не выйдет! Это же наружная дверь, ты сам говорил.

— Что же мне делать? — в недоумении прорычал пёс.

— Беги вверх по коридору, в обсерваторию! Скорей!

Пудель стрелой кинулся вверх по каменной спирали. Но когда холл мелькнул в иллюминаторе в последний раз, Аксель успел заметить безобразную плешивую голову в дверях приёмной. Голова, злобно оскалив пасть, проводила Морица горящими глазками и скрылась.

— Побежала поднимать тревогу, — скрипнул зубами Аксель.

— Кто? — испуганно спросила Кри.

— Элоиза! Успеем или нет?

— Будем надеяться, — спокойно сказал Хоф.

Один поворот, другой, третий… Они мелькали, словно в ускоренном кино, и это был не путь во мрак, как прежде, а дорога к спасению.

Извилистый коридор мешал пуделю развить настоящую скорость. Но умница Мориц не просто бежал — он делался всё более плоским. Стенки салона сдвинулись, почти не оставив людям места повернуться. Зато теперь пёс нёсся пулей, и вот в иллюминатор ударил дневной свет!

— Обсерватория! — закричал Аксель. — Успели!.. Ой, что это?

Каменные полушария, в которых зиял широкий голубой просвет, вдруг зашуршали и, погасив свои созвездия, начали медленно смыкаться. Полоска света становилась всё уже…

— Это Штрой! Он очнулся! — простонал мальчик, потрясая кулаками.

— Скорее, пёсик! Скорее! — умоляла Кри.

Мориц сплющился, как косматая летающая камбала. Людей развернуло боком и стиснуло, будто клещами. Скорость последнего броска вверх была невероятной. Шерсть пуделя с электрическим треском прошлась по закраинам полушарий, и они сомкнулись в каком-то дюйме под его задними лапами, едва не прищемив их. Под общее «ура!» пёс свечой взмыл над замком в сверкающий голубой простор.

— Домой! Домой! — плакала Кри, бегая взад и вперёд по раздвинувшемуся «салону желудка».

— А Зевс? Ты забыла? — напомнил ей комиссар. — У нас впереди самое главное испытание, девочка…

— Не хочу! Не хочу ждать! — рыдала Кри. — Вы меня с ума сведёте!

— А вот это — хочешь? — спросил Аксель, дёргая её за руку и притянув к иллюминатору. — Хочешь поздороваться?

И он указал ей на зловещий силуэт башни, торчащий на скале над замком. Кри молча кивнула и вытерла слёзы.

— Мориц! Разрушь, пожалуйста, эту башню! — скомандовал мальчик. — А потом полетим спасать твою прежнюю хозяйку и весь мир.

— С удовольствием! — взревел пёс. Страшная ветвистая голубая молния толщиной со ствол молодого тополя вырвалась у него из переносицы и ударила в крышу Бродячей Башни. Та издала короткий, захлебнувшийся вой, покачнулась и рухнула на замок в облаках многосотлетней трухи и пыли. Когда пыль рассеялась, замок по-прежнему стоял нерушимо, но был весь осыпан каменными обломками.

— Вот она и дождалась своей собаки, — сказал Аксель.

— А теперь — в космос! Ты знаешь Зевса, пёс? — спросил комиссар.

— Меня, между прочим, зовут Мориц, — проворчал пудель, устремляясь в облака.

— Прошу прощения, — извинился Хоф. — Мы просто недавно знакомы… Так ты знаешь его, Мориц? Сумеешь с ним справиться?

— С кем? С этим увальнем? — пренебрежительно фыркнул пёс. — Не смешите меня! Пока он делает одно движение, я делаю десять… Нам устраивали пробные состязания. Вот только…

— Что?

— Я слышал, как те летучие дряни из академии навоза болтали… наверное, со слов Балбеса… Он, когда пьян, может что угодно сказать… В космосе к Зевсу нельзя приближаться! А если бы я отправился вместо него, нельзя было бы пролететь мимо меня — даже на очень большом расстоянии. Пушечка же моя бьёт всего на милю…

Аксель и Хоф переглянулись.

— Ну, нам терять нечего, — задумчиво пробормотал комиссар. — Там увидим. Если кое-что сопоставить… Акси, с твоего позволения я приму командование на себя! Не возражаешь? Чудесно! Итак, дружище Мориц, развей всю скорость, на которую ты способен, и догони этого увальня Зевса, пока нам всем не пришёл конец.

Морица не надо было упрашивать: он чуть не зачах в тёмном подвале, и вернувшаяся с лихвой энергия так и распирала его. С бешеной скоростью провалилась вниз и исчезла горная страна, через несколько секунд так же мелькнули и исчезли облака, вверху и внизу осталось только тёмно-бирюзовое небо. Странное и непривычное ощущение красоты и свободы! Правда, по-настоящему им мог бы насладиться сейчас только Хоф: дети без сил лежали в креслах и приходили в себя. Но и Хоф явно думал не о небесных красотах. Он шагал по салону, хмурил лоб и обдумывал предстоящий бой, пока пёс торопливо рассказывал ему о своих маневренных возможностях.

Комиссар попробовал заказать им охлаждённого апельсинового соку, и это у него получилось: линия доставки ещё работала. Выпив, Кри слабо улыбнулась в знак благодарности и через несколько секунд уснула. Вскоре задремал и разбитый Аксель. Проснувшись первой, девочка вскрикнула и подбежала к иллюминатору:

— Ой! Уже ночь…

— Это не ночь, — сказал комиссар. — Это космос.

Угольно-чёрное небо с громадными косматыми звёздами раскинулось вокруг них. Земли в иллюминаторе видно не было. Пёс летел быстро и уверенно, словно по хорошо знакомому маршруту.

— Уже космос? А где же состояние невесомости? — боязливо спросила Кри.

— Внутри волшебных кораблей его нет, — проворчал Мориц. — Но, если хотите, я могу на минутку отключить защиту.

— Да, пожалуйста… нам только попробовать, — сказал пробудившийся Аксель, переглянувшись с сестрой. И плавно взмыл к потолку, нелепо махая руками и ногами. Через секунду на него с визгом и уханьем, словно какая-то космическая сова, налетела Кри. Хоф же, пристегнувшись к своему креслу, глядел только в иллюминатор, не обращая внимания на детские шалости.

— Выключаю! — предупредил пёс, и дети рухнули вниз. Если б не мягкий пол, они бы здорово ушиблись. Но теперь, благодаря этой встряске, Аксель и Кри немного приободрились. Воспользовавшись этим, комиссар распаковал гамбургеры и чай и роздал еду.

— Вот и понадобились, — заметил он. — Приятного аппетита! — Но сам ничего не съел и по-прежнему глядел наружу.