Борис Батыршин - Коптский крест

Семенов совсем сник. Каретников даже пожалел, что затеял этот разговор — старый друг на глазах терял остатки уверенности в себе. Вон, даже водка не помогает — а ведь по пятой стопке уже накатили… может, он и правда перестарался с этим бичеванием?

А Семенову, и правда, было нехорошо. Каретников резал правду-матку, а возразить было нечего. Оставалось беспомощно соглашаться.

— Да все я понимаю, Макар. Какая, оказывается, коварная штука — возможность сделать шаг назад. Вспомни, сколько раз умные дяди по ящику говорили — мол, молодое поколение живет как в компьютерной игре — будто в любой момент можно перезагрузиться и начать все с начала. Так и портал этот… заигрался я, вот что…

— Заигрался, — подтвердил врач. — А ведь люди здешние — не шахматные фигурки из Зазеркалья, Олегыч. Взять хоть парнишку того, что чуть не умер от пневмонии — как он там, кстати? И лейтенант этот ваш несчастный… хотя, в нем что-то и есть от Белого Рыцаря. Я его, правда, не знаю, но он мне заранее симпатичен. Это ж какую голову надо иметь, чтобы вот так, на пустом месте, можно сказать, пришельцев из будущего вычислить?

— Ну уж и на пустом — заспорил Семенов. Я, со своей непосредственностью, столько анахронизмов наплодил — сам потом за голову хватался. Одни часы чего стоили… про велосипеды вообще молчу.

— Кстати, да. Вот чего я так и не понял — неужели трудно было хоть немного подумать? Очевидные же глупости…

— Да понимаешь, Макар, — вздохнул Олег Иванович. — Все казалось — ну кто здесь будет всерьез копать? Что — еврей-часовщик? Да и сам прикинь — время-то какое! Что ни день — то какая-нибудь техническая новинка, а нормального обмена информацией нет, даже интересующиеся техникой люди, порой, не знают, что год назад в тех же Европах придумали. Вот, думал — ничего, обойдется. Уж очень все легко и просто получалось, а это, знаешь ли, затягивает…

— Понимаю. Всегда приятно, когда думать не надо. — укоризненно заметил каретников. — Как там — «всякая сложная проблема имеет одно простое, очевидное всем, неправильное решение». Классиков надо читать… и вообще — молись, чтобы этот твой лейтенант оказался единственным таким… въедливым. Я ему, кстати, аплодирую. Молодец малый, таких как ты, наивных да беспечных, только так учить и надо. Ничего, теперь, надеюсь, будешь поумнее. А что до лейтенанта — как найдем, так непременно поставлю ему бутылку коньяку… если найдем, конечно.

— Вот и я говорю, — уныло пожал плечами Семенов. — Надо непременно найти. А то… нехорошо как-то получается, не по людски…

Каретников отправил в рот еще один рыжик — и откинулся на спинку стула. Есть больше сил не было — жители 21 века не привыкли к таким чудовищным порциям съестного как те, которыми потчевал посетителей тестовский трактир. Максимум, чего удалось добиться друзьям — это хорошенько распробовать все принесенные блюда; оставшейся на столе снеди хватило бы еще на четверых. Каретников созерцал почти нетронутый балык и паюсную икру и лениво размышлял, принято ли здесь простить «завернуть с собой» — или это природный признак скупердяйского западного общепита?

О деле не думалось. Великолепие тестовского стола настраивало на расслабленный лад — хотелось не торопясь, выкурить сигару, заказать извозчика… Каретников одернул себя. Похоже, «погружение в реальность» шло быстрее, чем он ожидал — но, увы, не в том направлении.

— Да не психуй ты, найдем. История с этим вашим лейтенантом, конечно, неприятная. Но, если вдуматься, не так все и плохо. Куда он денется?

— Я и сам так поначалу подумал, Макар, — поморщился Олег Иванович. — Не далее как сутки назад, он теми же словами успокаивал сына, но не добился особого успеха. — Думал: ну, побегает, ну попадет в передрягу, ну засветится в ближайшем отделении — а там, придумаем что-нибудь. Так нет же! Ванька всю сетку перерыл, я пару знакомых зарядил, они до ментов на Курском достучались, те последние сводки пробили — ничего.

— Не страшно, — успокоил собеседника Каретников. — Мелкие происшествия в сводки только на следующий день попадают, а то и того позже. Вот увидишь — завтра что-нибудь да всплывет.

Врач знал, что говорил. Прежде чем осесть в качестве педиатра в одной из крупнейших московских больниц, он лет пять проработал разъездным медиком бригады МЧС и о работе московской милиции знал не понаслышке.

— Завтра по своим каналам проверю — если этот ваш Никонов засветился, непременно найдем.

— Да, Макар, это было бы кстати. А то нам с Ванькой, кровь из носу, ехать надо. Видишь, как обернулось — поезд уже завтра, тянуть никак невозможно — пароход ждать не будет.

За обедом Олег Иванович поведал Каретникову обо всех своих планах — и, в первую очередь, о визите в Сирию. Так уж вышло, что за день до побега Никонова рассыльный доставил на Гороховскую огромный пакет из плотной, хрустящей кремовой бумаги. В конверте были билеты на пароход, совершающий рейсы с паломниками из Одессы прямо туда, куда так нужно было нашим героям — в Сирию. Железнодорожные плацкарты до Одессы были приобретены заранее, так что времени у путешественников почти не имелось; стоило задержаться в Москве всего на день-два — и пароход уйдет без них.

— В общем, я на тебя крепко надеюсь, — продолжал Олег Иванович. Нас не будет в Москве около 2-х месяцев — по здешнему времени. А у в 21-м веке пройдет от силы неделя. Я потому и не хочу оставлять тебе бусину — тогда время по обе стороны портала синхронизируется, и тебе придется ждать нашего возвращения полный срок. А так — за неделю попробуешь разыскать лейтенанта, а там и мы подтянемся. И вот что еще… — и Олег Иванович выложил на скатерть матерчатую папку.

— Это — кое-какие наметки по месту будущего портала. — продолжил Семенов.

— Если мы в и правда найдем в Сирии инструкцию по закрытию и открытию порталов, то первое, что мы сделаем здесь, в Москве — это перенесем портал с Гороховской в место понадежнее. Особенно теперь, после бегства Никонова — а вдруг портал уже засвечен? В этой папке — возможные варианты: дома в Москве и ближайшем Подмосковье, сохранившиеся с 1886 года и подходящие для наших целей.

— Это понятно, — Каретников принялся листать содержимое папки. — Займусь, конечно. И на Никонова кое-кого нацелю. Помнишь Андрэ из «девяток»? Ну, который в миру Андрей Давидович? — Каретников говорил об их общем знакомом, реконструкторе из клуба петербургского «9-й гусарский полк».

— У него, кажется, собственное сыскное агентство в Питере. Ну, или что-то в этом роде — ребята как-то говорили. И в Москве, конечно, связи имеются. Попробую к нему подкатить — может, порекомендует кого по старой дружбе?

Олег Иванович кивнул. Он помнил здоровенного, совсем не гусарского роста, петербургского реконструктора.

— Да, Давидовича, пожалуй, можно. Только давай договоримся, Макар — пока больше никого во все подробности не посвящаем. Сам понимаешь, тут надо аккуратнее…

— Еще бы, не понимал, — согласился с другом Каретников. — Дело, так сказать, деликатное. Ладно, Олегыч, езжай без сомнений — дело нужное. А я уж тут как нибудь разберусь.

— Вот и отлично. И, кстати, — Семенов пошарил в кармане и вытащил фотографию. — Вот этот парнишка — Николка, тот самый, которого ты лечил. Помнишь, надеюсь?

— Такое забудешь, — усмехнулся Каретников.

— Ну да, конечно. Так вот — с нами он не едет, хотя и просился. Во первых, пока не оправился от болезни, — неделя всего прошла! — а во-вторых, как мы объясним его дяде и тетке, что решили забрать их племянника с собой в Сирию? Не поймут.

— Это точно, — хмыкнул врач. — Я бы, к примеру, не понял.

— А я о чем? В общем, он останется пока в Москве, а на июль-август его отправят к отцу, в Севастополь — погреться на солнышке. Так что без присмотра он тут будет недели две, не больше — но мне, честно говоря, все равно немного не по себе. Сам понимаешь, мальчишка есть мальчишка.

— Это да, — кивнул врач. — такой соблазн! Я бы, в его годы…

— Вот именно. Я бы тоже. — вздохнул Семенов. — Конечно, вернее всего было бы отобрать у него все зернышки — чтобы быть уверенным, что он тут без нас не двинет приключаться в 21 век. Но — нельзя. Мы с парнем вроде как равноправные партнеры, еще и обидится… Так что, я дам ему мобильник с твоим номером — и, душевно прошу — если малый позвонит, сделай для него все, что сможешь. Хочешь — сходи с ним на эту сторону. Только шарики все же сюда лучше не таскай — помни о сжатии времени. Пусть уж оно у тебя тут вдесятеро быстрее идет — меньше нас из Сирии ждать придется.

Колесников спрятал фотографию.

— Ладно, Олегыч, не переживай. Все сделаю в лучшем виде. И с лейтенантом, и с Николкой вашим. А пока — может, коньячка спросим? Грех ведь дать пропасть эдакому-то изобилию…

— Как же так, Олег Иваныч? Вы уезжаете, а мне что делать? Столько ведь всего начато, бросать теперь, что ли? Да вот и насчет пошива формы этой вашей старинной уже договорились…