Александр Шалимов - ПЛАНЕТА ТУМАНОВ. Сборник НФ.

Так казнил себя Жан Лекок.

…Как только Алеша пришел в себя, Орлянкин заверил товарищей, что мальчик без вреда для здоровья может рассказать о гибели «Зари».

— Как ты думаешь, почему просьба о помощи шла к нам двадцать дней? — спросил Гюнтер. — Ты видел, как радировал Петерсен?

Алеша задумался:

— Видел. Это было в день катастрофы. Каждую радиограмму он передавал дважды. Когда я остался один… мне порой казалось, что штурман продолжает говорить в микрофон. Это я бредил, конечно.

— Ты, Алеша, конечно, подружился со штурманом? — продолжал спрашивать Гюнтер. — Как же это случилось, что он на долгий срок оставил тебя одного? Он там и погиб, бедный старый космонавт.

— Он мне сказал, что будет перезаряжать автоматы.

— Это вздор, — пробурчал Джексон, — он не мог своими силами перезарядить автоматы. Это… отговорка. А главная причина… черт меня возьми, если я знаю настоящую причину!

— Товарищи! — вступил в беседу Трояни. — Пора, как говорят, поставить точки над «и». Знаешь ли, Алеша, почему тебя оставил Петерсен?

— Он не совсем оставил меня. Он даже говорил со мной. Давал советы.

Трояни покачал головой.

— Штурман умер в тот самый день, когда попрощался с тобой. Он знал, что умирает, и, наверно, решил избавить тебя от тяжелого зрелища.

— Но я же говорил с ним! — закричал Алеша. — Я слышал его!

— Это говорило автоматическое устройство. Петерсен записал свои советы на магнитофон. Вот они, ленты. Я нашел их в кабинке автоматики. И просьбу о помощи слал к нам уже не штурман, а тоже автомат.

Алеша вспомнил свою обиду, свою досаду, когда штурман заперся в кабинке, и, покраснев, опустил голову.

Молчавший во время этой беседы Орлянкин дождался, когда Алеша вышел, и знаком подозвал друзей:

— Я не хотел говорить при Алеше. Мне пришло в голову — а что если Петерсен не просто умер, а… покончил с собой?

— Не может быть! — возразил Гюнтер. — Это был человек-борец, один из самых смелых космонавтов нашего времени. На него это не похоже!

— Понимаете ли… если бы они остались вдвоем, они бы умерли с голоду. Продуктов было очень мало. Своею смертью Петерсен спас мальчика. Он был способен на такое, добрый старый Руал!

На безоблачном небе высоко стояло темно-красное солнце. Оно почти не грело. Обычный сельский пейзаж умеренных широт северного полушария казался незнакомым и чужим.

Лес глухо шумел, так шелестят деревья перед ненастьем.

Майкл Говард неторопливо шагал по полевой тропинке. Луга цвели, но венчики цветов раскрылись лишь наполовину. Жаворонки не пели, а только пугливо вскрикивали. Не видно было ни пестрых бабочек, ни мохнатых шмелей. Только толстые бражники с низким гудением качались над маленькими белыми рупорами полевых вьюнков.

— Силы небесные! — вздохнул Говард. — Пятнадцатое июля. Трудно поверить! Будто тянется поздний осенний вечер. Тянется и никак в ночь не перейдет.

Он сел на камень у самой речки и задумался.

— Скажите, вы догадливы? — прозвенел у него над ухом девичий голос.

Говард оглянулся. Девушка лет пятнадцати-шестнадцати, в коричневых джинсах, стриженная под мальчишку, смотрела на него насмешливо и выжидательно. Она держала купальный костюм и полотенце.

«Нет, я совсем не догадлив», — отвечая своим мыслям, подумал Говард и спросил:

— Я вам мешаю?

— Я хочу купаться.

— Извините, не знал, — он снял шляпу. Ветер пошевелил его тонкие седые волосы.

— О, — удивилась девушка, — а я вас знаю. Ваш портрет сегодня был в газетах. Простите, мистер Говард. Меня зовут Дженни. Дженни Джойс.

— Очень рад познакомиться, — Говард улыбнулся, — я уйду. Но разве не холодно теперь купаться?

— В воздухе холодно — значит, в воде тепло.

— Да, да! Как это я не сообразил, а еще называюсь ученым.

— Как жалко, мистер Говард, что вы не физик.

— Это почему же?

— Вы бы объяснили мне, что с нашей Землей происходит.

— Вскоре все узнают причину, — Говард посмотрел на красное дымное солнце, — наш институт этим сейчас тоже занимается… Вы тут купайтесь, а мне пора.

— Мне что-то расхотелось. Вам к большой дороге?

— Да.

— Нам по пути. Я вам не помешаю?

— Напротив. Буду рад.

Они пошли вдоль речки. Говард часто останавливался, наклонялся, разглядывая сонные венчики цветов, что-то записывал. Дженни болтала без умолку. Через десять минут Говард уже знал, что девушка живет в коттедже одна под присмотром старой тетки Энн, что скучища, что родители уехали на морские купания, что ее любимый киноартист Джон Брукс, что она никак не одобряет последнюю модель Форда, что… в заключение она попросила разрешения включить транзистор:

— Вам не помешает музыка, мистер Говард?

— Если не очень громко.

— О, я тихонько.

Под тихое мяуканье джаза они прошли с полкилометра. Уже на горизонте показалась красная башенка газолиновой колонки, когда музыка оборвалась и строгий голос произнес:

— Внимание! Внимание! Внимание!..

Говард вздрогнул и жестом попросил Дженни усилить звук.

— Граждане Соединенных Штатов!

В последние дни наблюдается резкое уменьшение солнечной радиации. При безоблачном небе стоят сумерки, получившие уже название «темные дни».

В связи с этим, небывалым еще в истории человечества явлением распространились слухи, что причиной ослабления солнечного света является якобы быстрое остывание дневного светила. Невежественные люди ждут наступления нового ледникового периода и даже конца света. Участились случаи умопомешательств и самоубийств, особенно в южных штатах.

Правительство Соединенных Штатов Америки, после консультации с виднейшими учеными астрономами и физиками, решительно опровергает эти слухи, как несостоятельные.

Причина уменьшения солнечной радиации заключается не в том, что Солнце «угасает», а в том, что наша планета в своем движении вокруг Солнца проходит сквозь облако газо-пылевой материи.

Ни нашей планете, ни человечеству ничего не угрожает. По расчетам ученых, Земля выйдет из пылевого скопления через три-четыре дня. К такому же выводу пришли и астрономы зарубежных стран, в частности ученые Советского Союза.

Кратковременная задержка вегетации у растений не нанесет заметного ущерба фермерским хозяйствам. Урожай ожидается в пределах нормы…

Мы передавали Правительственное сообщение.

Зазвучал бодрый марш.

— Вот вам и ответ на все вопросы, Дженни.

— И нам ничего, ничего не грозит? — разочарованно спросила девушка.

— Думаю, что ничего.

— Но это скучно! — Дженни сделала гримаску. — Я думала, что вот сейчас начнутся всякие очаровательные ужасы, как в комиксах.

Говард засмеялся:

— Какая вы свирепая девица! Я боюсь с вами идти. Но вот, кстати, и ваш коттедж.

— О, я совсем не такая свирепая. Я не вампир и не буду пить вашу кровь, мистер Говард… А можно мне зайти к вам в институт? В газетах пишут про вас так интересно!

— Что ж, заходите, — Говард протянул руку, прощаясь.

Дженни хотела еще что-то сказать, но тут трескучий вой и грохот разорвали тишину. Горящая длинная глыба пронеслась низко над лесом и рухнула в густой ивняк у самой речки. Сотрясение почвы было так велико, что Говард и Дженни не устояли на ногах и упали ничком в пыльную траву.

Говард вскочил и протянул руку девушке:

— Вы невредимы, Дженни?

— А вы?.. Что это было, метеорит?

Они повернулись к кустарнику. Оттуда тянуло жженным металлом. Огромная глыба со скрежетом и хрустом переломилась надвое и развалилась вконец.

— Бог мой! — закричал Говард. — Да это… ну, да! Это наш космический трал. Двое суток прошло, как станции наблюдения его потеряли. Почему же он сошел с орбиты? — Говард вопросительно посмотрел на Дженни, как будто она могла ответить на его вопрос.

— Космический трал! Как интересно! — Дженни бросилась, было, напрямик к развалинам ракеты, но Говард схватил ее за руку.

— Стойте! Это опасно!

— А что в ней опасного? Там что… атомная бомба?

— Никаких бомб там нет, но она может быть опасной. Потом объясню, а сейчас, пока не набежали репортеры, надо срочно сообщить в мой институт. У вас в коттедже есть телефон?

— Есть.

— Бегите и… — Говард вырвал листок из записной книжки и написал несколько слов. — Позвоните по этому номеру. Это мой секретарь. Тут все, что надо сообщить. Только никому ни слова. И тете Энн также.

— А вы?

— А я останусь здесь. К ракете нельзя допускать посторонних.

— Давайте я останусь, а вы пойдете звонить.