Борис Батыршин - Коптский крест

— А ну пусти, олень! Чмо бородатое! Права не имеешь!

То, что жертва Фомича орала во весь голос, нисколько Николеньку не удивило. Он и сам в подобной ситуации… А вот содержание этих воплей было по меньшей мере загадочным. Да и голос кричавшего был, вроде бы, знаком…

Николенька, приглядевшись, с ужасом узнал в мальчишке своего спасителя, Ваню — это ему Фомич с упоением крутил ухо!

Гимназист заверещал так, что дворник тут же опустил свою жертву. С воплем — «Как ты смеешь, немедленно отпусти, это ко мне пришли…» — мальчик храбро кинулся спасать жертву произвола.

Недоразумение разрешилось достаточно быстро. И, стоило Фомичу удалиться в свою каптерку (он так и не признал поражения, и отступил, недовольно бурча что-то себе под нос и бросая на Ваню настороженные взгляды), как Ваня накинулся на своего избавителя:

— Слушай, мне домой надо, и поскорее. Где этот твой портал… ну, калитка? Та, через которую ты… мы… ну, за которой 21 век? Пошли скорее, меня отец ждет!

— Так ведь нет ее. Вот, сами посмотрите, — и Николенька подвел мальчика к стене: — Вот тут она была, а теперь — нету. И следов никаких…

Это был удар — Ваня сразу как-то сник. Он стоял перед стенкой, бессмысленно ковыряя ее пальцем. Даже пару раз, в отчаянии, пнул безответную штукатурку ногой. Бесполезно — стена стояла как… стена. Никакой волшебной подворотни не было, не нашлось даже трещинки — сплошная преграда.

— Во я попал… И что дальше делать — снимать штаны и бегать?

— Нет, ну зачем же — Николенька растерялся от такого странного предложения. Он понимал, что теперь они с Ваней поменялись ролями, и его давешний спаситель сам оказался в ужасном положении. — Давайте пойдем к нам домой, я вас чаем напою, а там что-нибудь придумаем…

— Слушай, что ты мне все «выкаешь?» Давай уже на ты, сколько можно… — Николка обрадовано кивнул, а Ваня оглядел двор, сплюнул и решительно заявил:

— Ну ладно, пошли. Все равно тут ловить нечего. По ходу ты не гонишь, портал и правда накрылся медным тазом… — И, выдав эту загадочную сентенцию, Ваня отправился вслед за Николенькой — по лестнице вверх, в квартиру Овчинниковых.

А Николенька поднимался и думал — кого, собственно, он должен был гнать, и при чем тут медный таз?

Ну, в общем, дела мои были плохи — и это еще мягко сказано. Нет, Николка оказался отличным малым и рад был бы мне помочь… но что он мог сделать? Проклятая подворотня взяла и исчезла, не оставив мне никакой надежды. Стена старинного (хотя какой он старинный — всего лет десять как построен!) дома на Гороховской надежно отрезала меня как от родного 21 века — и от всех, кого я там оставил.

Когда мы поднялись в квартиру, мальчик, перво-наперво, представил меня своей тетке. Та оказалась образцом радушия, хотя в глазах ее нет-нет, да и проскальзывало недоумение. Понять ее, впрочем, можно — племянничек ни с того ни с сего приводит в дом неизвестно кого, причем этот самый «неизвестно кто» одет мягко говоря, предосудительно, да еще и лепечет что-то невнятное.

Нет, на бомжа, конечно, не тянул, но вопросы наверняка возникали. И лишь воспитание не позволило Тёте Оле поинтересоваться — а кто я, собственно, такой и с чем пожаловал? В общем, путаные объяснения насчет «товарища одного мальчика из нашей гимназии» пока что прокатили — и мы с Николкой оказались за обеденным столом.

Впрочем, не сразу — здесь, как оказалось, в обычае семейные обеды, так что пришлось дожидаться возвращения Николкиного отца. Тот, как выяснилось, преподавал в гимназии. Услышав об этом, я внутренне сжался — ну все, сейчас будут ВОПРОСЫ.

И точно. Нет, расспрашивали меня вежливо и даже деликатно. Причем — без малейшего подвоха, и о самых что ни на есть безобидных вещах: кто я, где учусь, кто родители, где живем, и кем служит отец.

Значит так… спалиться я мог в первые же 10 секунд застольной беседы. Спасли меня два обстоятельства: во-первых, обед был очень вкусный, ничего подобного я не пробовал. Так что я вполне заслуженно отдавал должное стряпне кухарки Овчинниковых и делать вид, будто бы я не расслышал очередной неудобный вопрос. А во-вторых — перед самым обедом, мы с Николкой успели на четверть часа заскочить к нему в комнату. И там, среди прочего, я увидал на письменном столе журнал «Вокруг света». Вы представить себе не можете, что я испытал! Будто — встретил доброго знакомого в далеком уголке мира, где русских, а то и европейцев вообще никогда не было. Мы выписывали «Вокруг света» сколько я себя помню — но я и понятия не имел, что этот журнал выходил и в 1886 году!

Дизайн издания с тех пор сильно изменился — в 1886 году это была невзрачная серая брошюра с чёрно-белым штриховым рисунком — но название никуда не делось!

Так вот. Раскрыв журнал, я наткнулся на большую статью о Русской Америке. Читать я ее, разумеется, не стал, не до того было — хозяин комнаты засыпал меня вопросами, — но пару названий запомнил. Например, город Ново-Архангельск. Ну и когда Василий Петрович, отец Николки повторил вопрос «Так откуда вы, молодой человек?», — я возьми да ляпни — «Мы с отцом неделю как приехали из Русской Америки, из Ново-Архангельска»[28].

Это произвело впечатление — Николка даже поперхнулся. А Василий Петрович поправил пенсне (прикольный такой аксессуар — и как они тут ухитряются носить эту фиговину, чтобы она не падала с носа?) и переспросил: «Вот как? Из Русской Америки, значит? Интересно, интересно… расскажите-ка поподробнее!»

Короче, я сделал верный ход. Прежде всего — переключил внимание Николкиных родичей с рода занятий моего отца на более безопасные темы. На счастье, Василий Петрович преподавал не географию, а словесность (ну, по-нашему — русский и литературу с лингвистикой), а Джека Лондона тут еще не издавали[29]. Он-то мне и помог — следующие полчаса я заливался соловьем, пересказывая то немногое, что я помнил из «Смока Белью» и клондайкских рассказов. Меня хватило до конца трапезы, а когда я подустал и взял тайм-аут, Василий Петрович поведал, что в их гимназии устраивают «географические вечера» для учениц и приглашенной публики, и взял с меня слово пригласить на ближайшее мероприятие моего отца — рассказать о Русской Америке. Пообещать-то я пообещал, а вот как выполнять? Ну да ладно, будем решать проблемы по мере из возникновения.

Когда подали чай (именно подали, я не оговорился; похоже это был своего рода ритуал — с пузатым, пахнущим костром самоваром, пышками и вареньем трех видов), Николка попросил у дяди разрешения оставить меня на ночь. Мол, живем мы в гостинице при Николаевском вокзале — бог знает, где это! — добираться мне далеко, через всю Москву, а отец допоздна задерживается у знакомых и в курсе, что я могу переночевать у товарища… Нравы здесь оказались простые, возражений просьба не вызвала. Николкина тетка тут же засуетилась на предмет того, где бы мне постелить (решено было уложить меня в Николкиной комнате, на топчане), а мы, тем временем, под шумок слиняли на улицу — проветриться перед сном.

Признаться, я надеялся, выйдя во двор, увидеть спасительную подворотню — и тут же вернуться домой, в 21 век. Увы, надежды оказались тщетны — магической подворотни в стене не было. Пора было смириться с очевидным, хотя и грустным фактом: я застрял здесь навсегда. Один, в далеком прошлом, о котором я, к тому же, почти ничего не помню! И единственный союзник — 13 летний пацан, для которого все происходящее — не более чем приключение, о котором можно только мечтать!

На самом деле я несправедлив к Николке — мальчишка изо всех сил хотел мне помочь. Но что он может? Разве что фонтанировать идеями одна причудливей другой. Как вам, например, предложение: завтра с утра сбежать из Москвы и ехать в Африку? Причем вариант «честно рассказать обо всем дяде и тёте» даже не рассматривался.

Перебрав с десяток столь же разумных предложений, мы остановились на варианте бегства. Но не в Африку, а немного поближе — в Севастополь. Николка рассказал, что отец его служит офицером на Чёрноморском флоте, и должен, как моряк, поверить моей удивительной истории. Честно говоря, я в этом сомневался, но выбора-то все равно не было! Рассказывать обо всем дяде и тёте Николка не хотел категорически, и я его, признаться, понимал — Василий Петрович и тётя Оля люди, конечно, милейшие, но, судя по всему, напрочь лишенные воображения. А там, в Севастополе, можно было надеяться, что нас после первых же слов хоть в дурдом не сдадут.

Хотя — я попал в 19 век не совсем с пустыми руками. Содержимое рюкзака, хоть и не было похоже на «стандартный комплект попаданца» из модной нынче литературы, но все же способно было в какой-то мере подтвердить мою легенду. И в первую очередь — планшет. Да, о подборке исторических, и научно— технических текстов я как-то не подумал, но вот пара десятков фильмов в нем имелось. Еще музыка, конечно, потом фантастика — мои любимые «Звездные войны», «Гарри Поттер», «Матрица, «Чужие», Властелин колец», «Хоббит», «Аватар», «Одиссея 2001 года» и еще пара десятков бессмертных шедевров. Ну, люблю я кинофантастику! Было там и новинки — например, «Сталинград», «Гравитация», а так же последняя версия «300-от спартанцев». Даже Германовский «Трудно быть богом» имелся — я как раз скачал этот фильм из сети, но пока и не удосужился просмотреть. Ну, книги кое-какие были, плюс — подборка учебных текстов и тренингов по английскому. Вот, собственно, и все. Ах да, имелась скачанная по настоянию, отца адаптированная версия словаря Брокгауза и Ефрона — без ятей, зато с иллюстрациями и комментариями, а под пару к ней — электронная версия БСЭ[30]. Вот они, пожалуй, могли и пригодиться.