Андрей Саломатов - Сумасшедшая деревня

— Мама! — оцепенев, проговорил Николай Бабкин. — Мамочка! — Он задом вышел из воды, чуть не наступил на Ксюшу и, развернувшись, со всех ног бросился в деревню, позабыв об одежде и удочке. — Говорящая рыба! — на бегу заорал он. — Я видел говорящую рыбу!

— Фуго! — зашипел Алеша на мимикра. — Что ты делаешь?!

— Ему так хотелось увидеть большую рыбу, что я решил доставить ему удовольствие, — выбираясь на берег, ответил мимикр.

— А зачем ты заговорил? Говорящих рыб не бывает.

— Но он же видел, значит бывает, — спокойно ответил мимикр.

А в это время пенсионер Клубникин сидел за письменным столом внука и писал анонимное* письмо в милицию:

"Довожу до Вашего сведения, что в Вашем отделении работает сержант милиции Иван Бурбицкий, который в неслужебное время, вместо того, чтобы собственным примером воспитывать некоторых несознательных граждан, видит оборотней и прочую мифологическую нечисть. В связи с этим прошу рассмотреть его поведение на общем собрании милицейского состава и поставить вопрос о пребывании сержанта Бурбицкого в рядах доблестной милиции.

Истинный гражданин своей страны".

Вообще-то, пенсионер Клубникин был очень даже неплохим человеком, но от долгого одиночества душа его немного очерствела. Часто по вечерам он садился за письменный стол и сочинял автобиографический роман, в котором описывал всю свою жизнь. А когда ему надоедало это делать, он писал письма. Правда, у Клубникина давно уже не было ни друзей, ни родственников, поэтому писать ему приходилось в разные правительственные и научные учреждения.

Заклеив конверт, Клубникин вышел из дома, опустил письмо в почтовый ящик и с удовлетворением потер руки. В этот момент мимо него пронесся голый Николай Бабкин.

— Я разговаривал с рыбой! — вопил рыбак. — Я видел говорящую рыбу!

— Так-та-ак, — сощурившись, зловеще проговорил пенсионер и ушел в дом писать ещё одно анонимное письмо на работу Бабкину.

Немного погодя Игорь Михайлович Минеев вошел в дом ветеринара. Он застал друга лежащим на диване с компрессом на голове, зато Екатерина Васильевна собирала вещи. Она метала одежду из шкафа в чемодан и дрожащим голосом причитала:

— Это ненормально! Этого не может быть! Если ты такой умный, оставайся здесь и сам разбирайся с Пальмой… или кто она там такая!

— Уезжаете? — с порога уныло спросил Игорь Михайлович.

— Катя собралась к сестре, отдохнуть, — убитым голосом ответил Петр Семенович.

— Я тоже уезжаю, — глядя в пол, сказал Игорь Михайлович. — Со мной сейчас говорила земля, а река почему-то не захотела.

Екатерина Васильевна на секунду замерла, округлившимися глазами посмотрела на Минеева и, схватив набитый чемодан, бросилась к выходу.

— Это к концу света! — выкрикнула она с крыльца. — Все посходили с ума! — Затем они услышали шум заработавшего двигателя, и через несколько секунд Екатерина Васильевна на большой скорости выехала со двора.

— Значит Пальма и с вами успела поговорить? — спросил Игорь Михайлович. При этих словах ветеринар вздрогнул, нервно рассмеялся и шепотом ответил:

— Да. Я начал ей щупать пульс, а она мне и заявляет: "Слышь, хозяин, сходи-ка в магазин за косточкой".

— Паранормальное* явление, — Игорь Михайлович удрученно покачал головой. — Все, Петя, я поехал в Москву. У меня в газете "Необыкновенные новости" есть знакомый корреспондент. Завтра я пришлю его сюда. Если можешь, приюти его.

— Приютю, — пообещал ветеринар и поправился: — Приючу. В общем, присылай, приютим.

— Пальму никуда не отпускай, — посоветовал Игорь Михайлович. Возможно, она всего лишь передатчик.

— Передатчик чего? — испугался Петр Семенович. Минеев внимательно осмотрел комнату, затем молча поднял взгляд к потолку, и ветеринар понимающе протянул:

— А-а-а!

— А может и ещё чего похуже, — на выходе проговорил Игорь Михайлович.

— Чего похуже? — ещё больше испугался ветеринар.

— Да если бы знать, — ответил Минеев.

Из дома ветеринара Игорь Михайлович выскочил перед самым закатом. Он бегом бросился к остановке автобуса и выбрал путь по берегу реки, чтобы случайно не наткнуться на знакомых. По дороге ему встретились Алеша, а чуть позади него шли маленькие старичок и старушка. Старичок был почему-то мокрым, хотя ужасно старомодный костюм на нем совершенно не обвис, и выглядел сухим и свежим.

— Здравствуйте, Игорь Михайлович, — поздоровался Алеша.

— Привет, привет, — разглядывая подозрительного старичка, ответил Минеев. — Это твои лилипуты?

— Это мои прабабушка и прадедушка, — обиженно ответил Алеша.

— Прошу прощения, — извинился Игорь Михайлович и, затравленно глядя по сторонам, предупредил: — Сегодня ночью никому двери не открывайте.

— Почему? — спросил Алеша и сделал большие глаза.

— Так надо, — шепотом ответил Минеев и, не попрощавшись, побежал к подвесному мосту.

— Вот что ты наделал, — с укором сказал Алеша мимикру.

— Так может лучше всем рассказать, кто мы с тетушкой и откуда? спросил Фуго.

— Конечно надо рассказать, — поддержала племянника Даринда. — Нельзя же так издеваться над людьми.

— Расскажем, — пообещал Алеша. — Но только не сегодня.

После ужина Даринда села перед телевизором слушать оперу Россини "Севильский цирюльник", а Фуго попросил Алешу научить его играть в шахматы.

Мимикр никак не мог привыкнуть к тому, что одна фигура ходит прямо, другая — наискосок, а третья и вовсе буквой "г". Он все время путал названия фигур, а потом предложил упростить правила игры.

— Давай все фигуры будут ходить одинаково, — сказал он.

— Ну да, — ответил Алеша. — Потом, чтобы не путаться, ты предложишь все фигуры называть фиговинами или тебе не понравится, что клетки на доске разного цвета, и нам придется её покрасить…

В этот момент в дверь постучали, и в дом вошли ближайшие соседи: Ирина Константиновна и Владислав Валентинович. Они оба были известными писателями, сочиняли детективы и фантастические романы о борьбе угнетенных народов на других планетах, но сами никогда не бывали в космосе и описываемых народов не видели.

Гости проследовали в гостиную, так что Фуго с Дариндой едва успели принять вид старичков.

— Добрый вечер. А где мама? — ласково спросила Ирина Константиновна.

— Она уехала в Москву, на работу. Будет только в пятницу, — ответил Алеша, а мимикры вежливо улыбнулись соседям. — Вы проходите, садитесь, пригласил Алеша.

Поблагодарив, соседи устроились на одном из диванов.

— Чаю хотите? — спросил Алеша.

— Нет, спасибо, — отказался Владислав Валентинович. — Мы только что из-за стола. А это значит твои прабабушка и прадедушка? — Сосед с обаятельной улыбкой поклонился Фуго и Даринде. — Очень похожи на маму. Вернее, она на них. То есть, на вас.

— Это папины бабушка и дедушка, — сказал Алеша.

— Ну значит на папу. Вернее, он на них. То есть, на вас, — поправился Владислав Валентинович и обратился к мимикрам: — Откуда будете?

Фуго с Дариндой посмотрели на Алешу, и "правнучек" ответил за них:

— Из Саратовской области. Там деревенька есть такая, называется Большие Баклуши. Вот они там и живут.

— Хорошее название, — похвалил Владислав Валентинович.

— И что у вас там, свое хозяйство? — поинтересовалась Ирина Константиновна. Мимикры снова повернулись к Алеше, и он ответил:

— Да, двухэтажный дом, две лошади, четыре коровы, шесть поросят, восемь овечек, десять кур, двенадцать уток, четырнадцать гусей, кошка, собака и две канарейки.

— Ого! — как бы не веря, воскликнул Владислав Валентинович, смеривая взглядом двух тщедушных старичков. — Прямо целый зоопарк.

— И не тяжело на старости лет держать столько животных? — спросила Ирина Константиновна.

— А, ерунда, — вдруг ответил Фуго. — Утром выгоняем весь этот зверинец в лес, и они там пасутся. А вечером я дую в дудку, и они все возвращаются. Ручные совсем.

— Оригинально, — восхищенно проговорил Владислав Валентинович, а Ирина Константиновна посмотрела на Даринду и смущенно спросила:

— Извините, забыла, как вас зовут?

Даринда засуетилась, испуганно взглянула на Алешу, но тот и сам давно позабыл придуманное им имя. Замешкавшись, он сделал вид, что поправляет фигуры на шахматной доске, но понял, что дальше тянуть нельзя и выпалил:

— Агафья Тихоновна.

— Да? — удивилась Ирина Константиновна, которая тоже не помнила утреннего имени Даринды, но все же с кислым лицом продолжила: — Агафья Тихоновна, милая, сколько же вам лет?

Даринда опустила глаза, а Алеша ответил:

— Девяносто шесть.

— Она у вас что, немая? — сочувственно спросила соседка, так и не дождавшись от "прабабушки" ни одного слова.

— Нет, — вдруг сказала Даринда. — Просто я долго думаю.