Кеннет Оппель - Тёмное крыло

Упав обратно в гнездо, он вскочил на ноги и развернулся; он увидел молодого ящера с Пантерой, извивающейся у него в зубах. Он с силой вцепился ей в живот и поясницу. Сумрак подумал, что ящеру была лишь пара недель от роду, но он уже вдвое превосходил размерами фелид — прирождённый хищник, который окреп, пожирая труп своего родителя.

— Пантера!

Сумрак развернулся и увидел, что Хищнозуб оставил Сильфиду и бросился на ящера. Сумрак не медлил ни секунды. Он порхнул к кашляющей сестре, которую било крупной дрожью.

— Я цела, — сказала она.

Они выкарабкались из гнезда и кинулись к ближайшей скальной башне. Пока Сильфида взбиралась вверх по мягкой стене, Сумрак взлетел к её макушке. Пантера всё ещё была в зубах у ящера, хотя больше уже не вырывалась. Хищнозуб вновь и вновь бросался на ящера, но его отбрасывали прочь короткие передние лапы рептилии с тремя когтями. В его пронзительных криках слышалась не только ярость охотника, но ещё и ужасное отчаяние и горе.

Сумрак быстро проложил путь спасения. Сильфида поднялась к нему и сразу же, не переводя дыхания, спланировала вслед за ним к соседней каменной башне. Их путь проходил прямо над гнездом, и когда Сумрак поглядел вниз, он увидел, как ящер задрал свою смертоносную голову, внимательно следя за тем, как он и его сестра движутся в воздухе.

Они сели, и, не теряя времени, совершили новый прыжок. Он вёл Сильфиду от одной башни к другой в сторону выхода из пещеры. Через густую завесу из растительности просачивался свет. Сумрак сразу понял, что уже настало утро. Они сели высоко среди плотно переплетённых ветвей, и сразу же полезли через них наружу.

Сумрак слышал за спиной звук удивительно лёгкой походки. Он оглянулся в пещеру, но его глаза уже успели отвыкнуть от темноты. Тогда он испустил залп звука, и при помощи эха увидел стройное тело ящера, проворно скачущего в их сторону.

— Он идёт сюда! — закричал Сумрак, и они с Сильфидой бросились вперёд. За мгновение до того, как они появились снаружи, он разглядел сквозь редеющий подлесок четверых гиенодонов, сидящих на земле. Они находились достаточно далеко от входа в пещеру, но были полностью поглощены наблюдением за ним.

— Давай вниз! — сказал Сумрак, прикидывая путь планирующего прыжка для Сильфиды, который вывел бы её в укрытие среди высокой травы. Возможно, гиенодоны не заметили бы их.

Ветви затрещали, когда ящер начал продираться сквозь растения вслед за ними. Мельком глянув назад, Сумрак вырвался наружу в свете раннего утра, а Сильфида следовала рядом с ним. Их тёмные тела, наверное, были легко заметными, потому что он увидел, как два гиенодона вскочили и сначала бросились к ним — но затем застыли на месте.

Сумрак глянул назад поверх крыла и увидел, как из растительности выбрался молодой ящер. Он замер, моргая и глядя на мир за стенами своей пещеры — вероятно, первый раз в жизни. Сумрак заметил, что его морда была испачкана запёкшейся кровью.

Гиенодоны начали лаять; шерсть у них на загривке и на хвосте встала дыбом. Но они не подходили ближе.

Странным, почти птичьим движением ящер поднял голову вверх, но не сделал ни шагу назад.

Дальше Сумрак больше ничего не видел, потому что был окружён высокой травой и тормозил крыльями, приближаясь к земле. Со всей скоростью, на которую были способны их усталые тела, они с Сильфидой пустились наутёк — прочь от звука неистово лающих гиенодонов.

Сумрак летел над травой и следил за тем, как Сильфида ползла по земле. Он издалека заметил сумаховое дерево, но знал, что пройдёт, по меньшей мере, час, прежде чем они доберутся до него. Солнце едва встало над горизонтом. Он не хотел оставаться на открытом месте днём, но сейчас у них не было выбора. Он мог лишь надеяться на то, что Австр и остальные члены его колонии по-прежнему ждали его.

Навстречу ему по равнине галопом скакала пара эквид. Он с опаской посмотрел, что находится позади них, но не заметил, чтобы их кто-то преследовал. Они бежали просто потому, что умели это делать, получая от этого только радость; наблюдая за ними, Сумрак почувствовал, как его собственное настроение значительно улучшилось. Когда они приблизились к нему, он узнал их отметины. Это были Дьяус и Хоф, и он просто не мог не окликнуть их. Он был очень рад увидеть существ, которые не собирались его съесть.

Он спустился на землю, чтобы рассказать об этом Сильфиде.

— Приближаются эквиды, — сказал он. — Я знаю этих двоих. И я собираюсь поговорить с ними.

Он полетел вперёд, выкрикивая приветствия и сгибая крылья так, чтобы им было легче заметить его.

— О, — сказал Дьяус, — я тебя помню. Ты Сумрак.

— Будьте осторожны, если идёте туда, — ответил Сумрак. — Там гиенодоны и ящер.

— Ящер? — воскликнул Дьяус.

— Мы думали, что они все уже мертвы! — проворчал Хоф.

— Нет. В подземной пещере есть гнездо. Мы видели восемь яиц. Два проклюнулись.

Хоф тяжело вздохнул:

— Ещё одна напасть на нашу голову, как я понимаю.

— А куда вы идёте? — спросил Дьяус у Сумрака.

— Ищем мою колонию, — ответил он, порхая в вышине, — то, что от неё осталось. Мы договорились встретиться на сумаховом дереве, — он кивнул в его сторону.

— С твоими крыльями это будет недолго, — сказал Хоф. — Иногда мне хотелось бы иметь крылья. Это было бы неплохо.

— Но моя сестра не умеет летать, — сказал ему Сумрак.

— Привет, — произнесла Сильфида, которая только что догнала его.

Дьяус посмотрел на неё.

— На вашем пути есть гнёзда диатрим, — предупредил он.

Сумрак вздохнул:

— Спасибо, что сказали нам.

Похоже, опасности, выпавшие на их долю, ещё не кончились.

Двое эквид переглянулись.

— Я возьму её, — сказал Дьяус, — к себе на спину.

— Правда? — Сумрак был поражён его добротой.

— Устроим гонку, — предложил Хоф с нехарактерным для него энтузиазмом. — Кто быстрее: бегун или летун?

Дьяус встал на колени и предложил Сильфиде забраться вверх по его плечу на спину.

— Большое спасибо, — ответила Сильфида.

— Полегче со своими когтями, — сказал Дьяус. — А теперь держись!

Он бросился бежать по траве, а Хоф скакал рядом. Сумрак услышал крик искреннего восторга Сильфиды, а потом изо всех сил замахал крыльями и полетел за эквидами. То, на что ушёл бы целый час при движении по земле, свершилось за считанные минуты. Сумаховое дерево стремительно росло в их глазах. Эквиды опередили его и добрались до дерева задолго до него. Сумрак сильнее замахал крыльями, искренне надеясь на то, что колония благополучно добралась до него и всё ещё ожидает его возвращения.

Моргая, он убрал пот, заливающий глаза и стал приглядываться к дереву, пока, наконец, не подлетел к нему достаточно близко, чтобы разглядеть тёмные силуэты множества рукокрылов, лазающих по верхним ветвям. Его сердце выскакивало из груди.

— Он там! — услыхал он чей-то крик. — Вижу его!

— Там Сумрак! — крикнул кто-то ещё.

— Сумрак и Сильфида вернулись!

— Он сделал это!

— Они сделали это!

И внезапно воздух вокруг дерева наполнился множеством планирующих рукокрылов, выкрикивающих слова поздравления и ободрения, обращённые к Сумраку, который возвращался в свою колонию.

Ни одно дерево никогда не казалось таким высоким.

Сумрак карабкался вверх по массивному стволу, вонзая когти в мягкую рыжеватую кору. Он мог бы легко взлететь до самой вершины вперёд всех, но не стал этого делать. Он хотел забраться на это дерево вместе с Сильфидой, Австром и остальными членами своей колонии. Он хотел, чтобы все они пришли туда одновременно.

Они отправились в путь с сумахового дерева на закате, и целая ночь ушла на то, чтобы пересечь равнину, подняться на холмы и добраться до основания дерева. Измождённые, они начали подъём в темноте, но вскоре лучи рассветного солнца подсветили высокую крону дерева и скользнули вниз по стволу, чтобы встретить их, согреть их шерсть и ослабить боль в их мускулах. Пар поднимался с освещённой солнцем коры, и Сумрак чувствовал, как его усталость улетучивается вместе с ним.

Могучие ветви тянулись от ствола во все стороны. Австр вёл их всё выше и выше. Аромат игл и смолы разливался в воздухе. Насекомые поблёскивали в солнечном свете. Сумрак глубоко втыкал свои когти в кору, подтягивался и втыкал их снова. Колония поднималась молча и целеустремлённо — они знали, что с каждой секундой приближались к конечной цели своего пути. Сумрак чувствовал, что ползёт всё быстрее, и понял, что все поступают точно так же. Его затруднённое дыхание стало частью единого звука, вдоха и выдоха всей колонии.

Наконец, Австр объявил остановку.

— Здесь, — сказал он.

Когда рукокрылы собрались на ближайших ветвях, Австр окинул взглядом огромное дерево, раскинувшее крону вокруг него, а затем посмотрел на равнины.