Олег Верещагин - Прямо до самого утра или Секрет неприметного тупичка

И в конце — ещё один куплет. Когда рушилась внутрь себя секретная база в хинганских горах… А Вадик — его играл тот самый Куриленко — единственный оставшийся в живых, стоял, держал правой ладонью раздробленное левое плечо и смотрел на это, шевеля губами. Казалось, что это он и поёт…

— Ура-а! — вдруг крикнул звонкий мальчишеский голос в наступившей темноте стереозала. Олег вздрогнул. Но тут же закричали «ура!» в другом месте, в третьем… а многие захлопали. И хлопали, уже поднимаясь с мест…

На пляже, казалось, ничего не изменилось вообще. Олег только пожалел мимоходом, что компания Женьки уже ушла — её место заняли несколько солидных пожилых пар. Даже появление денег не вызвало особого энтузиазма — все объелись мороженым.

Ну и пусть, подумал Олег, сбрасывая купленную одежду и обувь. Он окунулся и опять уселся рядом с Артуром, который лежал на спине и смотрел в небо.

— Тут хорошо, — вдруг тихо сказал кадет.

— Я сейчас в кино был, — признался Олег. — Стерео… Хочешь, потом ещё сходим?

— Может быть… — Артур усмехнулся чему-то. — А знаешь, тут давно нет войны. Мы тут говорили… по-тихому, туда-сюда… Это Российская Империя. Они в космос летают. И мы могли поесть бесплатно, вон там есть столовая. Бесплатная. И вообще.

— Я видел, — сказал Олег. Не стал объяснять, что именно он видел — он и сам толком не понял, что имел в виду. Но понял Артур. Он, кажется, хотел ещё что-то сказать, но мальчишек отвлёк человеческий окрик.

— Шамиль! — вдруг крикнул, приподнимаясь на песке, рослый широкоплечий мужчина. В глазах и лице крикнувшего было что-то волчье, опасное, но сейчас он широко улыбался и буквально светился от радости встречи. — Басаев, Шамиль, оглох, что ли?!

Невысокий сухощавый человек, стоявший совсем рядом с Олегом, но спиной к нему, резко обернулся. Остролицый, темноволосый, чуть лупоглазый, с короткой темной бородкой, он свёл густые брови, непонимающе глядя на уже поднявшегося с песка широкоплечего мужчину. Потом вдруг громко сказал:

— Ййэх! Невзоров, Саша?!

Он говорил совершенно правильно, без акцента, но в голосе проскальзывали какие-то нерусские интонации. Шагнув вперёд, чернобородый задел словно окаменевшего Артура, мельком бросил: «Прости, парень…» — и крепко обнялся с почти подбежавшим плечистым. Улыбаясь, мужчины рассматривали друг друга.

— Я думаю — кто мне кричит?! — смеялся чернобородый. — Людей — тьма, час назад приехал, никогда раньше тут не был — кто кричит?! Вот встреча!

— Ну! — Невзоров стукнул чернобородого в плечо, тот охнул и сморщился шутливо. — Да ты же вроде улетал на Марс, потом, говорили, пропал вообще…

— Чуть не пропал, Саша, правда чуть не пропал… А, чего стоим, пошли, посидим где-нибудь, всё расскажу… Ты-то где?..

Мужчины пошли по пляжу, переступая через одежду и людей.

— Это же Шамиль Басаев, — чужим голосом сказал Артур и крупно сглотнул. — Это же Басаев, настоящий Басаев, Олег…

— А второго ты не узнал? — Олег вытер рукой лоб. — Невзоров. «Лошадиная энциклопедия» ещё у него, журналист знаменитый…

Но Артуру было не до Невзорова.

— Как же так, это же Басаев, как же так… — повторял он с болью и растерянностью. — Он же враг…

— Здесь он не враг, — Олег обнял кадета за плечи. — Видишь ведь, здесь всё-всё по-другому, Артур…

Но Артур не дослушал. Он вывернулся из-под руки Олега, опустил голову и вошёл в воду по грудь. И остановился там. Помедлив, Олег пошёл следом.

Артур плакал. Слёзы падали в мерно поднимающуюся и опускающуюся воду моря, Артур окунал лицо и плакал снова. Сперва Олег хотел сказать что-нибудь утешительное, но потом понял — нет слов. Артур плакал о мире, где все войны понятны и завершаются победой, где есть летящий в небе мост, где полицейские ходят без оружия, а Шамиль Басаев дружит с Невзоровым и летает на Марс. И, наверное, врежет в морду тому, кто скажут, что он способен захватить детей и больных в заложники…

Тебя здесь нет, подумал Олег зло. Слышишь, тебя здесь нет. Это не твой мир, гад. И значит, ты не всесилен. Ты точно не всесилен. А раз не всесилен — значит, с тобой можно воевать и там. В моём мире.

И я буду воевать. А если ты всё-таки сможешь меня убить — будут воевать другие.

— Артур, — окликнул он кадета. Тот повернулся. — Артур… послушай…

— Да, — Артур поднял голову. И Олег вдруг увидел… увидел, что кадет улыбается. У него были слёзы на глазах, но он улыбался. — Ну и пусть, да? Мы просто будем знать, что есть такой мир… Ведь есть же, да?

— Да… — шепнул Олег.

Они, не сговариваясь, легли на спину и стали просто смотреть в небо. Не о чем и незачем больше было говорить. Море качалось, вздыхало, шуршало, и голоса людей вокруг не нарушали этого спокойствия и этой мягкой качки…

Солнце уже садилось в море, когда вся компания наконец собралась вместе — слегка оглушённая впечатлениями и утомлённая отдыхом, но с начавшимися проблемами.

Вернее — как «проблемами»? Подскочил Борька с двумя незнакомыми пацанами, и, чуть ли не приплясывая от нетерпения, выпалил:

— Олег, мы же тут ещё остаёмся? Можно мы с ребятами на ночную рыбалку? Вон туда, на камни, — он махнул куда-то в сторону Турции.

— Ага, мы там всё знаем, отпустите его, а?! — насели мальчишки. Олег махнул рукой:

— Давайте. Только завтра в полдень тут! — спохватился он. Борька кивнул, подхватил одежду и рванул было бежать, но Олег задержал его ещё на полминуты и сунул за резинку трусов купюру. Кажется, Борька этого и не воспринял… Да и Олег тут же забыл, потому что подошёл тот мужик, который пел под гитару — с Машей подошёл. Кашлянул:

— Простите, молодой человек… Вы бы не могли отпустить Марию со мной? Я гарантирую, что она выспится и поест… Дело в том, что Маша знает немало песен, мне неизвестных, и я имею эгоистичное желание их записать на стерео…

— Олег, пожалуйста… — попросила Маша.

— Я… — растерялся Олег, меряя взглядом пляжного музыканта. Но вмешался Кирилл:

— Да отпусти… И я с ними пойду, если вы не против, — он кивнул музыканту. Тот вроде бы даже обрадовался:

— О, ни в коей мере! Я буду только рад принять двоих гостей…

— Ну… идите, — разрешил Олег. Сунул Кириллу деньги. — Завтра тут, в полдень!

— Ага! — ответил Кирилл. Маша просто махнула рукой. Музыкант вежливо тронул поле шляпы.

Потом «отпросились» обе Ольги — они познакомились с какими-то девчонками-модистками из-под Мурманска и не хотели отрываться от обсуждения нарядов. У Олега слово «модистки» вызвало некоторые подозрения, но он посмотрел на этих мурманских девчонок и сообразил, что здесь (или сейчас?) это слово не имеет негативного значения… И Юрка ушёл — на набережную…

Подошёл Генка. Глядя в сторону, сказал тихо, что пацаны со спортбазы — он с ними плавал — зовут его достраивать яхту, «им нужны руки». Олег кивнул. Генка удивился, когда получил деньги, но потом коротко вздохнул и, поблагодарив, пошёл к своим новым знакомым.

Потом какая-то весёлая полная женщина с тремя мальчишками лет по 7-9 «конфисковала» (она так и выразилась) Тимку с Данилкой — это, оказывается, с её сыновьями они рыли канал и не желали расставаться. Олега она назвала «господин вожатый» и клятвенно пообещала, что доставит мальчишек «к сроку, накормленными и выспанными». От денег она отмахнулась, и Олег разрешил. Все пятеро пацанов подняли бурю и утащили мамашу с берега, как буксировщики — дирижабль. Опять дирижабли в голову лезут…

...В общем, в полутьме на стремительно (хотя и не полностью) пустеющем пляже остались Артур с Сашей, Макс, кидающий камешки в воду, сидящий на освободившемся лежаке Димка — и сам весьма растерянный Олег.

— Вот так, — сказал Макс, поднимаясь. — У нас в школе плакат висит… В лифт с незнакомыми не заходить. Хочешь мусор вынести — погляди в глазок. К соседям в квартиру даже не стучись. Ни с кем не общайся. Заранее считай, что все чужие люди — твои враги и хотят причинить тебе вред. Так и написано. Белым по красному… — он неприятно усмехнулся.

— Ты это о чём? — удивился Артур, обнимавший Сашу за талию.

— О чём? — Макс снова усмехнулся. — Не хочу я в глазок смотреть. И в лифт бояться заходить не хочу. Я хочу, чтобы всякая шваль боялась в лифт заходить. Чтобы даже дышать боялась. А мы — чтобы ничего не боялись. Это будет правильно. Всё остальное — неправильно, понимаете?