Роберт Хайнлайн - Будет скафандр – будут и путешествия

Да и раньше-то наш университет котировался не выше второстепенного технического училища.

Калифорнийский технологический и Институт Ренсселера прислали мне отказы в один и тот же день – один на стандартном бланке, другой в форме вежливого письма, гласившего, что принять всех сдавших экзамены по вступительной программе абитуриентов институт не сможет.

Помимо всего этого, мне еще досаждали и различные мелкие неприятности. Пятьдесят долларов были единственной положительной стороной участия в телевизионном шоу. Человек, одетый в скафандр, выглядит в телевизионной студии, прямо скажем, глуповато, и ведущий выжал из этого все, что мог, постукивая меня по шлему и спрашивая, там ли я еще. Куда уж смешнее! Потом он спросил, что намерен делать со скафандром, но когда я начал отвечать, от отключил мой микрофон и включил заранее записанную ленту со всякой чушью о космических пиратах и летающих тарелках. И половина жителей нашего городка решили, что слышали мой голос.

В общем-то все это было бы не так уж трудно пережить, если бы в город не заявился опять Туз Квиггл. Все лето он где-то отсиживался – в тюрьме, по всей вероятности, – но на следующий день после телевизионного шоу он уселся за стойкой в аптеке, долго сверлил меня взглядом, затем осведомился громким шепотом:

– Слышь, ты, случайно, не тот самый знаменитый космический пират и телезвезда?

– Что закажешь. Туз? – спросил я.

– Ух ты! Хочу заказать твой автограф! В жизни не видел живого космического пирата.

– Заказывай, Туз. Либо освободи место для кого-нибудь другого.

– Солодовый с шоколадом, коммодор, только без мыла.

Туза так и распирало от «остроумия» каждый раз, как он появлялся в аптеке. Лето выдалось на редкость жаркое, и от жары все заводились с пол-оборота. В пятницу перед Днем труда на складе забарахлила система охлаждения воздуха, ремонтника мы найти не смогли, и я провозился с ней целых три часа, испортив при этом свои почти самые лучшие брюки и насквозь провоняв. Я вернулся к своему месту за стойкой, только и мечтая о том, как бы добраться до дому и до ванной, когда в аптеку вплыл Туз, приветствуя меня громким возгласом:

– Ба, да это же сам командир Комета, Гроза космических путей! Где же ваш бластер, командир? Смотрите, как бы Галактический император не оставил вас после уроков за такую небрежность! Ик-ик-икиккити-ик!

Девчонки, сидевшие за стойкой, прыснули.

– Отвяжись, Туз, – сказал я устало. – Жарко сегодня.

– И поэтому ты вылез из своих резиновых кальсон?

Девчонки прыснули опять.

Туз состроил рожу. Потом продолжал:

– Слушай, малый, уж коль скоро ты обзавелся шутовским нарядом, что бы тебе не пустить его в дело? Дай объявление в «Кларионе»: «Имею скафандр – готов путешествовать». Ик-ик-ик! Или наймись к кому-нибудь пугалом на огород.

Девчонки заржали. Я сосчитал до десяти, потом еще раз, но уже по-испански, потом по-латыни, и спросил строго:

– Что ты заказываешь, Туз?

– Как обычно. Да поживей – у меня свиданка на Марсе.

Из-за своей конторки вышел мистер Чартон, сел за стойку и попросил меня сделать ему прохладительный с лимоном. Его, разумеется, я обслужил первым, что прервало поток остроумия со стороны Туза и, по всей вероятности, спасло ему жизнь.

На некоторое время мы с хозяином остались одни.

Он сказал тихо:

– Ты знаешь, Кип, почтительное отношение к жизни не должно распространяться на очевидные ошибки природы.

– Простите, сэр?

– Квиггла можешь больше не обслуживать. Мне такой клиент ни к чему.

– От Туза и его острот мне ни жарко, ни холодно. Он же безвредный.

– Я часто задаюсь вопросом, насколько действительно безвредны такие люди, как он? До какой степени прогресс цивилизации затормаживался насмешливыми тупицами и пустоголовыми мелкими людишками? Иди домой, завтра тебе рано ехать.

На все праздники родители Джейка Биксби пригласили меня на Лесное озеро. Мне очень хотелось поехать и не только ради того, чтобы скрыться от жары, но и чтобы потрепаться как следует с Джейком. Но я ответил:

– Ну, вот еще, мистер Чартон. Не бросать же мне вас одного ковыряться здесь.

– На праздники многие уедут, так что я, может, вообще не буду открывать бар. Отдохни, Кип. Ты ведь изрядно устал этим летом.

Я дал себя уговорить, но все же остался до самого закрытия, да еще подмел пол. И только после этого отправился домой, серьезно задумавшись по пути.

Все. Карнавал окончен, и пора убирать игрушки в ящик. Даже деревенскому придурку и то ясно, что скафандр мне ни к чему. Не то, чтобы я обращал внимание на подначки, но… серьезной нужды в скафандре у меня действительно не было, а нужда в деньгах была. Даже если Стенфорд, МТИ, Карнеги и все остальные откажут мне в приеме, я все равно начну учиться в этом семестре. Университет нашего штата не из лучших, это верно, но я ведь тоже ничем не блещу. Вдобавок я уже знал, что от студента зависит больше, чем от колледжа.

Мама уже легла, а папа читал. Я поздоровался и пошел в сарай, решив снять с Оскара всю смонтированную мной оснастку, упаковать его в ящик, надписать адрес и утром позвонить на почту, чтобы его забрали. Его увезут прежде, чем я успею вернуться с Лесного озера. Быстро и аккуратно.

Оскар висел на своем месте, и мне показалось, что он улыбнулся, приветствуя меня. Чушь, конечно. Я подошел поближе и похлопал его по плечу.

– Ну, старик, ты оказался настоящим другом. Рад был с тобой познакомиться. Надеюсь, что еще встретимся. На Луне.

Но Оскару не суждено отправиться на Луну. Нет, его увезут в Акрон, штат Огайо, на демонтаж. С него снимут детали, которые еще можно использовать, а все остальное выкинут на свалку. У меня даже во рту пересохло.

«Ничего, дружище, все в порядке», – ответил Оскар.

Вот, видели? Бедная моя голова! Ведь это не Оскар заговорил, это я просто слишком долго не обуздывал свое воображение. Так что я перестал похлопывать его по плечу, вытащил ящик и снял с его пояса гаечный ключ, чтобы отвинтить баллоны с дыхательной смесью. И замер на месте.

Оба баллона были заряжены, один кислородом, другой – кислородом с гелием. Я пошел на такие расходы, чтобы хоть раз подышать настоящей дыхательной смесью космонавта. Батареи и энергоблоки я зарядил совсем недавно.

– Оскар, – сказал я ласково, – пойдем погуляем вместе напоследок, а?

«Ну, здорово!»

Я полностью залил резервуар питьевой водой, загрузил аптечку, тубы с питательными пилюлями, положил запасную аптечку в гермоупаковке в наружный карман (во всяком случае, я надеялся, что упаковка была герметичной). На поясе закрепил полный комплект инструментов. Потом включил нагреваться установку, которую сотрудники Федеральной Комиссии Связи разнесли бы кувалдой, пронюхай они о ее существовании: из деталей, оставшихся от моих попыток собрать для Оскара микроволновую рацию, я соорудил своего рода радиотестер для проверки работы рации в скафандре. К тому же, я наводил по нему антенну. Из старого проигрывателя марки «Уэбкор» модели 1950 года я соорудил радиоэхо и подключил его к тестеру.

Я залез в Оскара и наглухо застегнулся.

– Хорош?

«Хорош!»

Взглянув на отражение циферблатов, я отметил показания индикатора цвета крови, потом убавил давление так, чтобы Оскар обвис. При давлении, близком к давлению уровня моря, бояться следовало не столько недостачи кислорода, сколько его избытка.

Мы совсем уже собрались выходить, когда я кое-что вспомнил.

– Секундочку, Оскар.

Я написал записку родителям, чтобы они знали, что я уйду завтра пораньше с утра – мне нужно успеть на первый автобус в сторону озера.

Потом мы перебрались через ручей на пастбище. Я даже не споткнулся ни разу, до того привык к Оскару. Ступал я в нем теперь уверенно, как горный козел. Выйдя в поле, я настроил рацию и сказал:

– «Майский жук» вызывает «Крошку». Ответьте, «Крошка».

Секунды спустя я услышал свой голос, воспроизведенный с магнитной ленты.

– «Майский жук» вызывает «Крошку». Ответьте, «Крошка».

Теперь я решил попробовать передачу со второй антенной. Шагая через пастбище, я продолжал вызывать «Крошку», воображая, что нахожусь на Венере и должен держать постоянную связь с базой, потому что иду по незнакомой местности в условиях непригодной для дыхания атмосферы. Все оборудование функционировало нормально и, будь я и вправду сейчас на Венере, мне не грозила бы никакая опасность.

С юга по небу пронеслись два огонька. Самолеты, решил я, или вертолеты. Такие вот огни всякие психи обычно принимают за летающие тарелки и поднимают шум. Я проводил их взглядом, потом зашел за холмик, который обычно нарушал мне радиосвязь, и снова вызвал «Крошку». «Крошка» ответила, а я замолк, – постепенно приедается разговаривать с идиотским прибором, который только и может, что повторять как попугай твои слова.

И вдруг я услышал:

– «Крошка» вызывает «Майского жука». Ответьте!