Вивиан Ванде Велде - Сказки братьев Гримм и сестричек Жутть

Изабелла поднялась на ноги.

— Мы так беспокоились, — сказала она. — Должно быть, вы испугались, когда заблудились.

Испуганными они не выглядели. И ничего не сказали.

— Должно быть, вы только что нашли дорогу из леса.

— Нет, — сказал Ганзель.

— Мы все время были здесь, — добавила Гретель.

Изабелла не могла взять в толк, почему вдова булочника оставила детей у себя, никому не сообщив. Она попыталась через головы детей заглянуть в дом. По столу были разбросаны недоеденные пирожные и имбирные пряники, на полу валялись крошки, а стены были испачканы вареньем.

Старухи дома не было. Должно быть, ушла в деревню три дня назад, а дети здесь жили самостоятельно. Но старуха не оставила бы затопленной печь во дворе.

— Где же наша соседка? — спросила Изабелла, вдруг почувствовав страх.

— У тебя за спиной, — сказала Гретель.

— Во дворе, — сказал Ганзель.

Изабелла повернулась, но там никого не было, только дымила печь для выпечки хлеба.

А на земле возле нее лежала клюка.

Изабелла подумала, что, наверное, она что‑то не понимает, что, наверное, есть разумное объяснение.

Близнецы наблюдали за ней спокойными, немигающими глазами.

— Что вы наделали? — прошептала Изабелла.

— Она нас не любила, — сказал Ганзель.

— Мы ее не любили, — сказала Гретель.

— Что вы наделали?! — выкрикнула Изабелла.

— Не ори на нас, — предупредила Гретель. — Она была ведьмой.

— Это точно, она была ведьмой, — подтвердил Ганзель. — Нам не нравится, когда на нас орут.

— Она была просто старой несчастной женщиной, — крикнула Изабелла. — К тому же хромой и слепой!

Гретель посмотрела на брата. Ганзель кивнул. Они оба посмотрели на Изабеллу.

— Мы не любим, когда на нас орут, — сказала девочка.

Изабелла попятилась.

— Как умерла ваша мама? — дрожащим голосом спросила она.

И опять близнецы переглянулись.

— Ты нам не нравишься, — сказал Ганзель.

Изабелла все пятилась, пока не добралась до ворот, а там повернулась и побежала. Сердце ее колотилось в груди, но она бежала и бежала, пока не увидела собственный дом. Она мельком подумала, что надо бы вернуться за Зигфридом, но побежала еще быстрее.

В конце концов, именно он втянул ее в эту историю.

Если карета превратилась обратно в тыкву, кучер — в крысу, а лакеи — в мышей, можно лишь удивляться, почему хрустальные башмачки остались неподвластны магии.

Очевидная нестыковка. Но почему? Способности крестной-феи ограничены полуночью. Но тогда где же Золушка могла раздобыть подобные башмачки?

Скорее всего, в тайне от всех их подарила ей мачеха, которая очень хотела выгнать девушку из дому, потому что устала от ее непоколебимой доброты, красоты и приветливости. Я уж не говорю о том, что несносная девчонка распевала с утра до ночи!!!

Давным–давно, в стране, где даже родители умели колдовать, одна мать так рассердилась на своего сыночка за вздорный характер, неряшливую одежду, беспорядок в комнате и отвратительное поведение за столом, что сказала:

— Раз ведешь себя словно чудовище, так и выгляди как чудовище!

В следующую секунду бедный парень сообразил, что на всем теле у него выросла шерсть, костяшками пальцев он дотягивается до пола, зубы изогнуты, точно бивни, а ноздри такие большие, что всякий, кто подойдет поближе, сможет заглянуть ему в носоглотку. Несмотря на обещания стирать носки хотя бы раз в неделю, выгрести весь хлам, не орать благим матом и не класть локти на стол, мать заклятия не сняла. А отец никогда не перечил матери.

— Живи один, — посоветовала мать сыну. — Так ты сможешь вести себя как заблагорассудится.

— Но, мама… — сказало Чудовище и говорило теперь очень тихо, потому что крики не помогли. — Но, мама, я люблю тебя.

Но она по‑прежнему намеревалась прогнать его прочь, чтобы соседи не увидели.

— Это славно, — ответила она. — И оставаться тебе чудовищем, пока добрая и красивая девушка не согласится выйти за тебя замуж. Я тебя тоже люблю, — добавила она и захлопнула дверь.

Она была совсем не бессердечна и не жестока и не собиралась делать так, чтобы ее сын попрошайничал и спал на голой холодной земле. Семья владела не одним, а двумя замками, второй находился в чаще леса, и соседей там не было. А еще он был заколдован так, чтобы обеспечивать Чудовище всем необходимым, кроме человеческого общества.

Несмотря на то что волшебный замок, к счастью, стирал грязное белье, мыл грязные тарелки и чинил дыры, которые его обитатель пробивал в стенах, когда злился или просто без повода, само Чудовище потихоньку перевоспитывалось в надежде, что порадует маму и та разрешит ему вернуться домой. Кроме того, когда живешь в лесу без друзей, к которым можно сходить в гости, а всех развлечений — уход за садом, то времени на отшлифовку своих манер появляется целая куча. Каждый раз, когда в замок заглядывали родители — на дни рождения, по праздникам, да и просто так, от случая к случаю, чтобы сын не расслаблялся, — Чудовище приглашало их зайти в дом, чтобы полюбоваться на чистоту и порядок. Но мать постоянно отказывалась:

— Нет-нет, мне так нравится сидеть с тобой в саду!

Тогда Чудовище говорило:

— Может быть, пообедаем, я так хорошо теперь веду себя за столом.

Но мама постоянно отвечала:

— Нет-нет, мы поели перед приездом. Я просто лопну, если съем еще кусочек!

Затем она поворачивалась к мужу и спрашивала:

— А ты, дорогой?

И отец всегда похлопывал себя по животу и вторил ей:

— Ни кусочка больше!

Тогда Чудовище говорило:

— Но вы хоть заметили, какая чистая на мне одежда и как тихо я разговариваю?

— Да, милый.

— Можно мне вернуться домой? Ну пожалуйста!

— Не сейчас, милый.

И тогда Чудовище вскакивало, рычало, пинало садовую мебель или, чтобы разозлить родителей, отрывало рукав у своей рубашки.

Визиты оканчивались тем, что Чудовище умоляло отца переговорить с матерью и попросить, чтобы та сняла чары, и отец всегда отвечал:

— Я попытаюсь, но ты же знаешь нашу маму.

И так продолжалось день за днем, и вот однажды Чудовище услышало, что кто‑то ходит по двору, предположило, что приехали родители, хотя день был хмурый, дождливый и промозглый. Но, выйдя наружу, оно увидело, что на камнях лежит в обмороке незнакомец. Человек, совершенно очевидно, долго и с большими опасностями путешествовал, потому что был еле жив.

Чудовище внесло бедолагу внутрь, но поскольку стыдилось своей внешности — обычно его все пугались, — то положило человека на кровать в гостевой комнате и сказало комнате:

— Позаботься об этом человеке. Согрей его, зажги свечи, чтобы он не испугался, проснувшись. Накрой его теплым одеялом и раздобудь богатую одежду, чтобы ему было что надеть, когда он проснется.

Затем Чудовище спустилось вниз в столовую, зажигая по пути свет.

— Столовая, — сказало Чудовище, — сервируй стол. Свежую скатерть, лучшую посуду, цветы в центр.

Кухне же оно сказало: — Приготовь и накрой к обеду за тридцать секунд перед пробуждением гостя.

Позднее тем же вечером Чудовище слышало, как человек спускается по лестнице.

— Эй! — окликал гость. — Привет! Есть тут кто?

Отчаянно желая поговорить, но опасаясь быть увиденным, Чудовище спряталось за полузакрытой дверью, когда человек вошел в столовую.

— Я бы сказал, тут очень мило. — Гость возвысил голос. — Эй, где все?

Чудовище не ответило, а замок — тем более. Одно из кресел отодвинулось от стола приглашающим движением, и спустя некоторое время гость сообразил, что пиршество закатили лично для него.

Нерешительно сел он в кресло, которое немедленно пододвинулось ближе к столу. В руку гостя прыгнула вилка.

— Что ж, — сказал человек, — благодарю тебя, кто бы ты ни был. Где бы ты ни был.

После обеда замок, следуя инструкциям Чудовища, повел гостя в библиотеку, где на бесконечных полках стояло множество книг и он мог бы почитать. А еще там была арфа, если у гостя имелись музыкальные наклонности, и шахматный столик, который играл черными фигурами, как только гость передвинул белую пешку. Чудовище пряталось за гобеленами и подсматривало. После двух партий в шахматы (замок позволил гостю выиграть оба раза), нескольких прочитанных книг и позднего ужина (выяснилось, что гость не имел склонности к музыке) мужчина зевнул и потянулся.

Свечи в коридоре показали ему дорогу в спальню, где кровать была заправлена свежим бельем, а под подушкой лежала шелковая пижама.

Чудовище вернулось на кухню, где съело ужин, счастливое как никогда. Пусть оно не осмелилось показаться гостю на глаза или заговорить с ним, оно было радо, что кто‑то посетил его. И это был не родственник.

На следующее утро Чудовище организовало завтрак в спальне гостя за тридцать секунд до его пробуждения.

Чудовище надеялось, что незнакомцу понравится в замке и он останется. Может быть, через денек-другой Чудовище покажется ему, и они подружатся на всю оставшуюся жизнь, несмотря на жуткий вид Чудовища.