Ольга Яралек - Сказки комнатных растений

— Зачем? — удивилось растение. — Ты меня так озадачила, что я даже… Моё название связано именно с моими цветами.

— Это как? — уточнила Глупость. — Вроде бы с листьями?

— По-гречески колеус означает футляр для оружия. Если внимательно приглядеться, то мой цветок напоминает ножны, в которые вложили кинжал.

— Башмак напоминает, — сложив руки кренделем, снова повторила Глупость.

— Ох, — только и смогла сказать я, косясь на Глупость.

— Мои соцветия появляются тогда, когда уход плохой.

— То-то я ни разу твоих цветов не видела. У бабушки не может быть плохого ухода! — засмеялась я, обрадовавшись, что можно уйти от разговора про цветы. — Хотя прошлым летом мы два колеуса потеряли.

— Про то жаркое лето я знаю, мне рассказала моя подруга Сенполия. Тогда много растений погибло от жары.

— Сенполия — это кто? Она тоже в горшке сидит или у неё ноги есть? — спросила Глупость.

— Конечно, это растение. Твоя бабушка — молодец! Она правильно за мной ухаживает, — воскликнула Крапивка. — Кстати, Алина, по-моему, она тебя зовёт.

— Зовёт? — переполошилась я.

— Всё хорошо, скорее коснитесь листа ладонями.

Я посмотрела на Глупость. Та демонстративно встала столбом. Я махнула рукой и быстро коснулась бархатистой поверхности.

— Алина! Где ты? — услышала я голос бабушки, входящей в комнату. — Куда подевалась! Пора жалюзи поднимать!

— Я здесь! — весело ответила я.

— Как я тебя не заметила? Только что в комнату заглядывала.

— А жалюзи открывать будешь ты?

— Да, нет. Жалюзи открывать будешь ты, но я буду смотреть.

Я подмигнула колеусу, потом бабушке и осторожно стала тянуть за верёвочку. Тонкие бамбуковые палочки, тихо шурша, начали сворачиваться в валик. Солнечные лучи тут же проникли в комнату.

— Теперь солнечные лучики не будут тебя обжигать, — ласково сказала я.

— Подумаешь…

— Что ты сказала, бабушка?

— Я? — удивилась бабушка. — Ничего не говорила.

«Вернулась всё-таки», — подумала я про Глупость.

Я сидела в кресле и смотрела, как бабушка переставляет цветочные горшки на подоконнике.

— Алина, помоги. Давай по цвету «мотыльков» расставим. От белых до…

— Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан, — гордо отчеканила я.

— Верно, до фиолетовых.

— Бабушка, почему ты фиалки мотыльками называешь?

— А ты приглядись к цветкам внимательнее, разве не видишь крылышки?

Я посмотрела на цветы, и мне показалось, что среди зелёных листиков, и правда, сидят готовые взлететь разноцветные мотыльки.

— Двенадцать, тринадцать, четырнадцать. Бабушка! У нас четырнадцать горшков с фиалками!

— Да, знаю. Мало. Мало.

— Как мало, бабушка? Очень много!

— Сенполий, Алина, такое количество, что если бы мы с тобой заставили все подоконники, полки и пол в нашей квартире, то ни один цветок бы не повторился. И самое главное, это была бы лишь малая часть их дружной семьи. Но у меня тоже хорошая коллекция, и все сенполии разные, — гордо сказала бабушка, присаживаясь в кресло.

— Почему семполии, бабушка? Фиалки!

— Сенполию стали называть фиалкой, потому что они очень похожи. Но, Алиночка, сенполия не фиалка. Вот видишь два коричневых цветочных горшка. Похожи они?

— Похожи.

— Но только внешне, а на самом деле разные. Этот пластмассовый, а тот глиняный. Так и сенполия с фиалкой, — тут бабушка отвлеклась и мечтательно произнесла. — А мою первую сенполию подарил дедушка на нашу розовую свадьбу.

— Почему же он на розовую свадьбу фиалку подарил, ой, сенполию, а не розу?

— У неё были нежно-розовые цветы. Ведь он знает, как я люблю растения. Тогда это была диковинка.

— Дико вина? Дико виноватая, что ли?

— Глупость какая! Диковинка — необычная удивительная вещь. Она глаз радует, — бабушка стряхнула с фартука невидимые пылинки и вышла из комнаты.

Я подошла к сенполиям и стала внимательно их рассматривать.

— Ну, пушистая ещё ничего. А вот эта замухрышка лилово-розовая, которая вся свернулась-скукожилась, она тоже глаз радует? — сказал скрипучий голосок.

— Это мы не понимаем. Она может быть самая ценная, — ответила я, совершенно не задумываясь о том, что секунду назад в комнате никого не было. — Глупость! Здравствуй!

На листе самой большой тёмно-синей сенполии с белой каймой по краям лепестков, стояла Глупость и раскачивалась. Лист упрямо пружинил вверх, а Глупость настырно давила вниз.

— И тебе не болеть, — ответила Глупость, наверное, запомнила, что моя бабушка всегда говорит, поздороваться, значит, здоровья пожелать. — Что-то я понять не могу, похоже, вот те нормальные, а эти выбрасывать пора.

— Почему выбрасывать, — забеспокоилась я. — Мы с бабушкой только что все растения перебрали. Если бы хоть одно заболело, бабушка бы не пропустила.

— Н-да? — с сомнением в голосе сказала Глупость. — Эти мелкие— премелкие, те забрызганы краской какой-то, побелка у вас была, что ли? А сюда смотреть без страха нельзя: листья-то кто-то комкал и жевал, проглотить забыл.

— Здравствуйте, мои дорогие, — ответил красивый бархатистый голос.

— Здравствуйте, — прошептала я обрадовано, догадываясь, что это говорит Сенполия.

— Мои цветы и листья вовсе не больны. Если вы приглядитесь, то увидите, что есть цветы крупные и миниатюрные. И те и другие мои детки, и те и другие мной любимы. Это просто разные сорта.

— Маленькие цветы такие милые, такие… такие… — я не находила слов, — как игрушечные!

— Невзрачечные, — вставила Глупость.

— А окраска моих цветов так разнообразна, что я сама со счёта сбилась! И каждый год появляются всё новые и новые сорта. У твоей бабушки, Алина, и одноцветные есть, и многоцветные сенполии. Те цветы, что с крапинками и полосками, вовсе не после побелки, это особая окраска, называется фэнтези. А листочек, который Глупости таким странным показался, особый — гофрированный. Далеко не все сенполии могут похвастаться такой необычной формой листа.

— И откуда ты такая многосложная взялась? — прищурив глаз, спросила Глупость.

— Из восточной Африки. Я росту там в горах Узамбары. Поэтому у меня стойкий и выносливый характер! Ведь в горах всего мало: и места, и почвы. Однако я никогда не унываю и радуюсь малому.

— Ты, наверное, очень тепло любишь, если из Африки? — спросила я.

— Какая ты умная девочка! Я действительно теплолюбивая. А хотите, я возьму вас с собой и покажу свою родину?

— Конечно! — обрадовано захлопала я в ладоши.

Глупость ничего не сказала.

— Тогда качните любой мой листик.

Я осторожно качнула лист сенполии, и всё завертелось перед глазами, сливаясь в многоцветный поток.

Свежий ветер налетел так неожиданно, что даже дыхание перехватило. Я открыла глаза. Кругом возвышались скалы. Повсюду были разбросаны фиолетовые цветы сенполий, внутри которых словно горел жёлтый огонёк.

— Что-то я не пойму, в чём дело, — прищурив глаза, сказала Глупость. — Всё-таки какая разница между сенполией и фиалкой? Гляжу я кругом, одни фиалки понатыканы.

— Сенполии! — сказала я.

— Сенполии, Алина. Конечно, сенполии. А в чём между нами разница? Живём мы в разных семьях, которые в растительном мире называют семействами. Обитаем в разных местах, и характеры у нас разные. Я люблю жаркий климат, а фиалка — умеренное тепло. Моя родина — восточная Африка, горы Узамбары, а родина фиалки в западной Европе.

— Поэтому тебя стали называть узамбарской фиалкой?

— Точно. Похожа на фиалку и живу в горах Узамбары. Какое же ещё имя мне могли дать? — засмеялась Сенполия. — Но сегодня, дружок, меня можно было бы назвать узамбарская роза, узамбарский георгин, узамбарская лилия или даже узамбарский крокус! Потому что появились мои сорта, очень схожие с этими цветами.

Мне показалось, что цветы сенполии начали махать лепестками словно крылышками. Я пригляделась внимательнее. Нет, показалось. Наверное, это был горный ветерок.

— Когда-то давно жила в горах Узамбары чудесная маленькая фея, — заговорила Сенполия. — Она была совсем не похожа на других фей. Робкая и застенчивая, она любила забраться на скалу повыше, смотреть на бескрайние просторы и мечтать. Это была трогательная и грустная фея. Её звали Сен-Полия. В её сиреневых глазах читалось сочувствие и кротость. Кожа была бархатистой, а платье сплошь состояло из тысяч фиолетовых мотыльков. Когда случалось что-то неожиданное, камнепад в горах или молния, СенПолия исчезала, а мотыльки с её платья разлетались по скалистым утёсам.

Однажды рядом с СенПолией присела богиня цветов Флора и сказала: