Ирина Семина - Академия идеального веса

– Вы Настя? – спросила пожилая женщина в строгом платье с белым кружевным воротничком. – Проходите, – сказала она, не дожидаясь ответа.

– М-да, похоже, правда не стоило приходить, – тоскливо подумала Настя. Обыкновенная квартира, обыкновенный интерьер, обыкновенная сухонькая старушка, хотя и очень опрятная. Женщина усадила Настю в кресло, села напротив и налила обеим чаю.

– Чем могу быть полезна? – спросила хозяйка.

– Мне ваш телефон подруга дала, Светлана Котькина… – начала было Настя.

– А, Светочка! Ну и как она? Впрочем, не важно это. Тебе-то чем могу помочь?

Настя опустила глаза и медлила с ответом.

– Мне бы заговор от лишнего веса… да только я не знаю, что-то вы не похожи на цыганку или потомственную ведунью.

Женщина улыбнулась.

– Да, похоже, тебе надо антураж подходящий, без этого никак. Будет, не вопрос, сейчас устроим.

Мне в глаза посмотри, а потом в чашку с чаем гляди, да глаз не отрывай, пока не скажу.

Настя сделала, как было сказано, и будто в омут с головой: все расплылось, потекло, замерцало, а когда к ее руке кто-то прикоснулся и она подняла глаза, то ахнула от удивления. Не было ни квартиры, ни ухоженной женщины напротив. Настя сидела на деревянной лавке у грубого деревянного стола в деревенской избе. Под потолком висели пучки трав, на русской печи кот сидел черный, глаза сверкали, как угольки.

А напротив Насти сидела бабулечка в платочке ситцевом.

– Ну, Настенька, рассказывай, чем бабка Федотья тебе помочь может.

– Ой, так это вы? – удивилась Настя. – А как это…

– Не спрашивай, не спрашивай, чайку лучше еще попей да разговор начинай.

Настя сделала еще глоток душистого чая и попыталась собраться с мыслями.

– Баб Федя, мне бы заговор от лишнего веса, – сказала она и удивилась тому, как она просто вошла в роль. Даже «Баб Федя» звучало абсолютно естественно.

– Заговор, говоришь? А зачем он тебе? Ты и так ведь не тучная.

– Да ладно вам приукрашивать, – отмахнулась Настя.

– А ну-ка, девуленька, встань-ка ровненько да посмотри-ка в окошко, – попросила старушка. Затем она провела руками над головой, возле груди и за спиной.

– Батюшки свет, да у тебя же порча!

– Порча? А кто ее навел?

– Сама ты и навела, милая. Ну, это ничего, мы сейчас быстренько ее снимем. Садись.

Старушка достала блюдо, налила в него что-то из небольшого пузырька.

– Смотри на воду, смотри и слушай, – почти приказала она Насте.

– Ангелы святые, помогите-спасите, – запричитала полушепотом старушка, водя над блюдом руками. – Девицу красную Настю на путь истинный наставьте. Наваждение снимите, одержимость растворите, в воде чистой распустите…

Дальше Настя не расслышала, она как завороженная смотрела в блюдо и очнулась только, когда старушка мокрой рукой протерла ей лоб и громко провозгласила:

– Сгинь, наваждение! Сгинь!

Настя почувствовала такое тепло в груди, что хотелось плакать и смеяться одновременно.

– Ну вот и все, душенька. Пойдем к зеркалу, оно вон там, за пологом.

Мамочка родная! Девушка смотрела на отражение и не могла поверить своим глазам. Милая-то какая!

– Что видишь? – спросила бабулечка.

– Красавица писаная! – выдохнула Настя. – Что же это вы мной сделали, баба Федя?

– Ничего, сладкая, ничего.

– Ой, я, кажется, уже похудела?

– Нет, иначе бы одежа тебе твоя велика стала. А она, вишь, как влитая сидит.

– Но я ничего не понимаю… Как?! Старушка усадила Настю за стол.

– Дитятко, тут понимать ничего и не надо. Ты на себя порчу навела, а я ее сняла.

– Не наводила я никакую порчу!

– Ох, еще как наводила. У тебя с батькой как? Он тебя баловал сильно?

– Какой там баловал! Его и дома-то почти никогда не было, все на работе да на работе. А если и был дома, то на меня внимания мало обращал.

– Вот оно как, видишь?

– Ничего не вижу! – ответила Настя. – При чем тут мой отец?

– Ты же, еще когда ребенком была, себе в головку свою светлую вталдычила, что тебя твой папенька не любит, раз не целует и не обнимает да подарков не дарит, так ведь?

Настя с трудом сдерживала слезы.

– Баба Федя, а откуда вы это знаете? И при чем тут все-таки мой вес?

– А при том, золотая моя, что ты, наивное дитя, подумала, что с тобой что-то не то, коль тебе не показывают любовь. Надо, значит, быть другой, надо учиться лучше в школе, надо как-то заработать эту любовь. Да не может тот человек, что сам любви не получил, ее кому-то давать.

Слезы покатились по щекам, Настя шмыгнула носом.

– Ну, допустим, даже так, но что дальше-то?

– А чем дальше – тем пуще. Ты поверила в то, что напридумывала сама себе. Ты ведь была желанным дитятком, твой отец тебя больше десятка лет ждал. А ты, глупенькая, думала, что не любит, и все тут. Так мало того, ты ведь веру ох какую в это вложила, стопудовую! А во что веришь, то и получишь. Вот и встречались тебе потом люди на твоем пути, которые тебя не любили такой, какая ты есть, да унижали и угнетали тебя.

Настя уже не пыталась сдерживать слезы, они лились ручьем. Казалось, что вся обида и злость и на отца, и на всех обидчиков вытекала из глаз потоком.

– Баба Федя, но я все еще не понимаю, как это связано с порчей, – успокаиваясь, выдавила Настя.

– А ты слухай дальше, дитятко мое. Сначала ты подумала, что тебя не любят, потом поверила в это, затем получила подтверждение от мира, встретила людей, которые тебя не любят. И вот тут-то на тебя бес напал, стала ты словно одержимая. Ты же, глупенькая, поверила, что надо себя изменять. Но разве лучше нашего творца сделаешь? Тебя Бог сотворил такой, какая ты есть. Прекрасное и изумительное создание! Изменить себя не изменишь, только испортишь! Порча сильная у тебя была. Ты сильным бесом одержима была. Верила, что вот если только похудеешь, то сразу тебя все полюбят. Ты, плачь, плачь, родненькая, слезы чистят душу. Не сдерживай, а я тебе дальше все объясню.

И объяснила бабка Федотья Насте, что ошибалась она. Что надо беса изгонять из своей жизни. Как только он опять за свое возьмется да жизнью Настиной захочет управлять, надо ему говорить: «Сгинь-сгинь, уходи прочь!» Нельзя отдавать ему власть, нельзя верить в то, что надо вот только еще пару кило сбросить, и все будет лучше, чем было.

– Душенька, ты же красавица! Теперь-то ты видишь это? Ну вот и ладненько. А папеньку ты своего прости да помилуй. Он ведь тоже не со зла, не мог он по-иному. Да и ты сама себе такого родителя выбрала. В прошлой жизни небось тебя батенькина любовь душила. Или, может, ты, наоборот, сама была отцом нелюбящим.

– Баба Федя, а то, что я жизнь свою всю контролировать пыталась, это тоже от этого?

– Так это ведь не ты, а бес тот, наваждение твое. Но ты смотри не пущай его больше к себе. Ешь что хочешь, наслаждайся и не думай ни о чем! Хватит себя терзать да мучить.

Настя вытерла слезы, высморкалась, выпила еще кружку чая и стала прощаться. Как в бреду она вышла из избы и неожиданно оказалась в том же самом чистом подъезде. Обернулась и увидела двери знакомые и звонок, который все боялась нажать. «Ой-ой-ой, все-таки мошенники», – запаниковала Настя и стала искать свой кошелек. Нет, все деньги на месте. Странно. Девушка медленно спустилась вниз и вышла на улицу.

А там весна! На деревьях листики нежные, трава сочно-зеленая, птицы трезвонят, каждая на свой лад. У Насти просто мурашки по коже. Летать хочется, порхать и всех целовать и обнимать. На душе такой покой и радость! Мимо проходящий мужчина улыбнулся Насте и обвел ее восхищенным взглядом. Пока она шла к остановке автобусной, реакция всех представителей мужского пола была такой же. Один мальчик даже остановился и, потянув маму свою за руку, сказал:

– Мама, смотри, это весенняя фея, да?

А Настя развернулась и, как могла быстро, побежала назад к дому ведуньи. Очень хотелось ей отблагодарить ее. Она мигом взлетела по ступенькам, запыхавшись, нажала на звонок и замерла в удивлении, когда дверь ей открыла та же самая пожилая женщина в строгом платье.

– Но… А где баба Федя? Как вы это сделали? Где изба? – спросила Настя, заглядывая в квартиру.

– Вот здесь, – ответила женщина, постучав Настю легонько по лбу.

Девушка прислонилась к косяку и почувствовала сильное головокружение.

– Гипноз? Ловкость рук и никакого обмана? – недоверчиво спросила Настя. – Значит, ничего не было? Ни порчи, ни наваждения?

– Оно-то как раз и было. Но что было, то прошло! Ты, главное, не впускай эту идею фикс больше в свою жизнь. Не контролируй свою жизнь, а просто живи! Ты чего вернулась, забыла чего?

– Нет, отблагодарить вас хотела, – и Настя достала кошелек.

– Отблагодарить? Деньгами? Не глупи! Дари это знание всем, дари миру любовь, твори чудеса. В общем, будь счастливой женщиной!

Настя легкой походкой шла по улице, и казалось ей, что она и не касается земли совсем. «Весна, прекрасная пора», – думала она и улыбалась прохожим такой обворожительной улыбкой, что они забывали все свои заботы и невзгоды.