Людмила Павельская - Свиток Рифея

Опознать потомков исчезнувшего государства не сложно: большинство из них каким-то внутренним чутьём выбирает себе перстень с камнем, который я имею честь здесь представлять. Случаются, конечно, и ошибки. Иной раз достанется Лунный камень человеку, чуждому наследию гиперборейцев, но недолго тот им владеет. Или потеряет, или украдут у него камень. А того хуже, если человек злой и подлый, может и заболеть. С камнем страны за Бореем не шутят, он всегда проверяет своего владельца на прочность и стойкость. И если человек достоин, Камень света отдаст ему знания, закрытые от непосвящённых, и свяжет хозяина с прошлым».

Притихли самоцветы, заслушались и приняли нового собрата без войн и конфликтов. Тем более что с каждым из них сумел Лунный найти контакт. С Топазом он переливался голубым цветом разговора о морях и океанах, о небе высоком. С Бриллиантом беседовал о чистоте мыслей и любви. С Изумрудом грезил о зелёных континентах, о путешествиях и красотах родной уральской земли.

Покой наступил в мире драгоценностей.

Но не тут-то было.

Однажды принесли в салон новомодную вещицу, перстень с Гематитом-кровавиком. Казалось бы, пустой камень, бросовый, но сейчас, когда современное искусство вытесняет классическую красоту, в ювелирном деле верх порой берут выскочки. А к тому же Кровавик – камень Марса, ему бы только воевать.

Огляделся Пришелец. Нет, не обратит на него никто внимания, не заплатят за него цену настоящую, пока вокруг такое сияние драгоценностей. Надо воевать за своё место под Солнцем.

И встала тьма против света, погибель против жизни. Гематит, боец, всё вокруг залил темно-красным, переходящим в кроваво-чёрный цвет.

От такого нашествия Бриллиант стал бурым, как запёкшаяся кровь из раны, Топаз от чуждого блеска почернел, а Изумруд превратился в коричневую тину. Жуть охватила салон драгоценностей: кругом не камни сверкающие, а грязь непролазная.

Дольше всех держался Лунный камень. Он постоянно менял цвет. Ударит Гематит по зелёному отблеску кровавым, превратит Гиперборейца в умбру жжёную, а тот извернётся и станет голубым. По голубому ударит пришелец – Лунный в сиену натуральную обернётся. Опять Кровавик наступает, а навстречу ему белила бриллиантовые летят, и становится краснота захватчика охрой золотой. Но силы добра не беспредельны – Гипербореец стал сдавать. На помощь ринулись друзья-камни. Никто не спасовал. Селенит солнечным теплом залил черноту зла; Аквамарин растворил бесконечность грязи в своих чистых небесных водах; Малахит и Яшма пригрозили тяжёлыми кулаками.

Одним мощным ударом светлые драгоценности разбили тьму коричневого царства Кровавика. Стал выскочка розоветь, бледнеть. А потом как-то разом вновь почернел и потух навсегда. Самоцвет, а выглядит, как пластмасса, что тут скажешь? Кому такой нужен?

Оглянулись герои в победном сиянии и вдруг увидели, что на месте, где лежал Лунный камень, осталась лишь платиновая оправа, а в ней овальная капля, прозрачно-белая, морская. Слеза прощания, словно последний привет из прошлого, из страны Беловодья, древней Гипербореи.

Что тут поделаешь? Всего себя бросил Гипербореец на защиту собратьев, все краски свои потерял, от ударов неприятеля рассыпался в прах, и осталась только капля его светлой души.

Но и та вскоре, под светом софитов, испарилась и исчезла в пространстве.

Ушёл Камень в вечность вслед за своей загадочной, чудесной страной.

Но в минуты, когда Изумруд, Бриллиант и Топаз направляют свои взгляды на то место, где погиб их друг, радужные блики камней сливаются воедино, появляется великолепный «павлиний хвост», и в этом сиянии возникает Лунный камень. А так как вспоминают Гиперборейца часто, кажется, что он и не умер вовсе, а просто уходит ненадолго и вновь возвращается.

И так будет всегда.

Потому что пока тебя помнят, ты жив!

Всё, что есть в человеке хорошего, от земли, в которой он родился и живёт. Бывает, скудна, бедна родная сторона, а человек стойким становится, выносливым, работящим. Глядишь, и земля расцветает. А уж если в ней, как в пещере волшебной, все богатства мира собраны, каким же счастливым должен быть человек! Каким добрым, щедрым, талантливым!

Но люди они и есть люди. Всё им не так! Всегда какой-то малости да не хватает. И начинает червь душу точить. Гонит человека на поиски неизведанного.

– И что с этим цветом делать? С чем только ни смешивал краски, желтизна выступает, а мне-то нужен чистый изумруд. Без него разве что получится? Где взять настоящую зелёную краску? Иль отступиться? Не подскажешь, что делать-то, – молодой мастер-иконописец обратился к старику-монаху с последней надеждой.

– А ты, Андрюшка, похоже, на победу настроился, возгордился, что заказ лучше признанных мастеров исполнишь? Негоже это! Гордыня – грех!

– Почему сразу гордыня? Просто хочу, чтобы храм наш был самым лучшим в округе, людей порадовать хочу. С тех пор, как барыня объявила, что храм новый в селе строить надумала да мастеров позвала, ни о чём другом думать не могу. Хочу, чтобы мои иконы в центре храма висели. Представляешь, я уже основу подготовил и рисунок углём «знаменил», не по прориси, сам. Игнатьичу показал, он не ругал ничуть, одобрил. Даже свои белила дал. У него московские, барыня подарила, и вохру он мне отдал, у меня её чуть оставалось. Но не получается санкирь, тон для ликов не идёт, хоть плачь. Нет зелени настоящей.

– Что-то не верю я тебе. Говори правду, а иначе не дождёшься от меня ответа.

– А ты поможешь? Знаешь, где краску нужную найти? Скажу правду, но только ты – никому. Видел падчерицу нашей барыни, Оленьку? Ох, хороша! И такая добрая, ласковая, никого без помощи не оставит. А поёт как! Как думаешь, если мои иконы лучшими признают, обратит на меня внимание?

– Ишь, вознёсся куда! Не по чину. Как бы не лететь вниз да голову не разбить! Что возомнил: оне баре, а ты кто?

– А барин сам из простых, все про это знают. И мне дорога не заказана. Вот стану знаменитым…

– Не о том думаешь, братец. Ничего у тебя в этом разе не получится. Смири гордыню. Думай о том, что творишь. – Старик говорил сурово, но жалкий вид молодого смутил пыл монаха. – Ладно, помогу. Но не твоему зазнайству, а храму. Вдруг создашь красоту необыкновенную. Ты толковый, с Божьей помощью получится.

И рассказал старик молодому иконописцу, где найти то, из чего краска может получиться, хоть зелёная, хоть ещё какая. Камень есть неподалёку от селенья, откуда к царскому столу стерлядь да другие яства от века поставлялись, и где барыня, жена известного на всю Россию промышленника, храм заложила на крутом берегу полноводной Камы. Чудо-камень, по-другому не скажешь. Издавна повелось, что умелые мастера-иконописцы приспособились растирать подземную находку в пыль и, смешивая с различными добавками, создавать чудесную краску, которая не выцветает, не меняется от времени, а рисунок словно полируется, покрывается защитной плёнкой. Лучше всего из камня, конечно, зелёная краска получалась: сам-то камень от природы – как трава весной. А если обжечь порошок, прокалить, а того лучше смешать со щёлочью, цинком, всю палитру получишь до самого тонкого сиренево-фиолетового свечения. Называли этот камень меж собой мастера «зелёной землёй», но не суть, как назвать, главное, какой он.

– Ты смотри, он на вид глинистый, жирный, не ошибёшься.

– Где камень найти? – обрадовался парень.

– Иди к пещере в горе, откуда по ночам слышится звон колокольный. Там рядом растут берёзы. Искать будешь под той, у которой ствол до листьев зазеленел. Но смотри, паря, у пещеры нельзя оставаться допоздна. Чудь подземная не любит, когда её покой нарушают. Может и наказать.

Да, с чудью осторожно надо себя вести, это иконописец с детства знал. Много о подземных жителях разговоров было в селе, что только ни болтали. Будто ушёл дивный народец, взрослые мужики в котором не выше наших подростков, с той земли, где сейчас русские поселения вольно раскинулись, давным-давно. Зачем? Почему? Неведомо. И не просто ушёл, а унёс с собой богатства несметные, за века трудолюбия накопленные. Говаривали, что есть у чуди, кроме золота и камней, умения колдовские. Маленький народ без труда мог взглядом холмы передвигать, предметы тяжёлые с сопки на сопку перекидывать. Да что говорить? Если какой чудин захочет, так любого селянина заколдует и за собой уведёт, как на привязи. Но и добра от чуди верхнему народу тоже перепадало не раз: не всем, конечно, а лишь тем, кто душой чист и сердцем добр. Рассказывали, что выходили старики-недоростки на поверхность перед большими бедами и чистых душой предупреждали об опасностях. Да и клады тому, кто бедствовал, показывали, не скупились.

Алчных же да злых наказывали по справедливости. Начнёт такой жадный да бессовестный к богатствам подземным дорогу торить, напустят на него пещерные жители медведя или обернутся сами всадниками на лихих скакунах, загонят до смерти.