Ася Кравченко - Сказки старого дома

Домовой растерялся, а потом бросился коту на шею и расцеловал его в чёрные усатые щёки:

— Спасибо! Какое отличное имя ты мне придумал!

И с тех пор представлялся как Сосед.

А до антресолей руки у хозяев так и не дошли.

Перед домом номер четыре, в том самом переулке «Там, за углом», был старый двор и старый сад. Ташка там часто гуляла с Ёжей.

Ёжа — сосед снизу. Вообще-то его зовут Сергей, мама зовёт его Серёжа, а Ташка — Ёжа. Потому что Ёжа — это Ёжа, а вовсе не Сергей и даже не Серёжа.

Сад облетал, потому что близилась осень.

Однажды Ташка и Ёжа гуляли и кидались листьями.

И вдруг во двор влетело нечто. Оно пересекло двор и кинулось в подъезд. Ташка и Ёжа повернулись было посмотреть что это, но тут у входа во двор показался мужик. Размахивая дубиной и выкрикивая непонятные слова, он оглядел двор, подозрительно посмотрел на Ёжу, плюнул и побежал дальше.

Ташка и Ёжа кинулись к подъезду.

За дверью стоял взъерошенный пёс. Из его пасти что-то торчало.

— Удрал? Или украл? — спросил Ёжа.

Пёс посмотрел на Ёжу с подозрением.

— Тебя как зовут? — вмешалась Ташка.

— Блоб, блоб, — пёс пытался заглотать то, остатки чего всё ещё торчали из пасти.

— Его зовут Боб, — поняла Ташка.

— Блоб, блоб, — давилась собака.

— Ты знаешь, что нельзя поворачиваться спиной и удирать? — спросил Ёжа. — Потому что тогда всем ясно, что за тобой нужно бежать.

— Знаю, — вдруг ответил пёс. — Я смотрел ему прямо в глаза. А потом он схватил палку.

— Чего вдруг?

— Он сидел, пил пиво. Авоська валялась рядом. Из неё торчала колбаса. Я взял.

— То есть украл?

— Нет! Я подумал, если он так её бросил, то она ему не нужна. Оказалось, нужна. И он заорал, что меня прибьёт.

— И что ты теперь собираешься делать, Боб?

Пёс мрачно молчал, моргая.

— Кстати, тебе нравится имя Боб?

— Уж лучше, чем Бобик и Шарик.

Ёжа обожает всякую живность. Особенно дикую живность. Будь Ёжина воля, он бы поселил у себя медведя, дикобраза и парочку обезьян. Но Ёжина мама не разрешает никого заводить. А Ёжа чуть не через день притаскивает домой то кошку, то собаку, то крысу, то ежа. Когда мама очередной раз говорит «нет», Ёжа появляется в дверях Ташкиной квартиры.

— Пошли пристраивать, — говорит Ёжа. — У тебя вид более жалобный.

И они идут по квартирам.

— Вам котёнок, собачка, попугайчик не нужен? — начинает Ёжа.

— Попугайчик говорящий, — вторит ему Ташка.

— Что же он молчит?

— Стесняется. Подождите, привыкнет и будет вам стихи Тютчева читать.

— Ой, мне не надо Тютчева.

— Хорошо, не будет.

Однажды мама разрешила Ёже завести варана. Но под видом варана Ёже подсунули крокодильчика. Ёжа очень обрадовался. Крокодила называли Тимоша. Вскоре Тимоша подрос и стал косить голодным глазом на всех, кто проходил мимо. Мама не на шутку перепугалась и велела Тимошу куда-нибудь деть.

С тех пор мама говорит «нет» ещё решительнее.

— И как ты собираешься жить дальше? — Ёжа сел перед Бобом на корточки. — Я так понимаю, что в свой двор ты возвратиться уже не сможешь.

Боб сидел, понурив голову.

— Давай его попробуем устроить к кому-нибудь, — предложила Ташка.

Оба понимали, что это вряд ли возможно. У всех уже кто-нибудь был.

— Давай по второму кругу?

— Меня убьют. А точно у всех уже есть?

— Осталась Нина Петровна, — подумав, сообщила Ташка.

Нина Петровна жила на третьем этаже. Говорили, что она помнила революцию, а может, не революцию, а захват Москвы французами. Если Нина Петровна сидела на балконе — а сидела она там часто, — то даже взрослые проходили через двор на цыпочках.

— Вы к кому идёте? — строго спрашивала она незнакомых. — Ну-ну, идите!

— Что-то вас долго не было, — приветствовала она знакомых. — Не боитесь квартиру надолго оставлять? Ну-ну. Как бы не обокрали. Ваши дети сегодня опять по деревьям лазили. Ну-ну. Поломают. И деревья, и шею.

— Может, не надо к Нине Петровне? — спросила Ташка.

— А она что? — заинтересовался Боб.

— Она, ну как тебе сказать… она ведьма, — сообщила Ташка.

— Подумаешь, ведьма, — легкомысленно заявил Боб, — я знал одну тётку, так она вообще сторожем с ружьём работала.

— Пойдём попробуем.

Ёжа долго жал на звонок, пока не понял, что звонок не работает.

Тогда они с Ташкой стали стучать.

— А может, она померла?

— С чего вдруг?

Ёжа облокотился на дверь, и дверь со скрипом приоткрылась.

Ёжа засунул голову внутрь и позвал:

— Нина Петровна!

— Кто там? Заходите! — раздался бас из глубины квартиры.

Ёжа, Ташка и Боб по очереди протиснулись в небольшую щель.

Посередине коридора стоял огромный заплесневелый комод. На нём громоздились коробки. За коробками виднелся лабиринт книжных полок. Сверху свисал велосипед. Под потолком торчали оленьи рога.

— Давайте сюда! — опять донеслось откуда-то.

Узенькая дорожка, по которой можно было пройти только по одному, вела сквозь залежи вещей в глубь квартиры.

— Обычно ко мне приходят либо газ проверять, либо подписи собирать, так что я делаю вид, что меня нет дома. Ну-ну. Зачем пришли?

Гостиная тоже была вся заставлена. В центре комнаты щерил жёлтые зубы рояль. Из-за рояля торчала огромная голова Нины Петровны, с причёской, похожей на гнездо. На шкафу сидела серая сова и не мигая смотрела на Боба огромными жёлтыми глазами.

Гости потоптались в растерянности.

— Нина Петровна, скажите, пожалуйста, а велосипед ваш? — начал Ёжа светскую беседу.

— А чей же ещё?

— И вы умеете кататься?

— Естественно.

— И я! — сообщил Ёжа. — Только у меня велосипед сломан.

— Ну-ну!

Помолчали.

— Нина Петровна, мы по делу, — сказала Ташка.

— Ну-ну, — вновь зазвучала Нина Петровна. — Давайте я вам на рояле сыграю.

— «Марсельезу»? — предположила Ташка (ей давно хотелось проверить, помнит ли Нина Петровна захват Москвы французами).

— А хоть и «Марсельезу».

— Какие у нас могут быть дела?

— Вы не хотите взять собачку?

— Бесплатно, — поспешно добавила Ташка. — Она будет вас охранять.

— Ну-ну, — Нина Петровна усмехнулась. — А кто будет охранять собачку?

Ташка и Ёжа не знали ответа на этот вопрос.

— Блохастая небось? — спросила Нина Петровна, пристально посмотрев на Боба.

Боб попятился и спрятался за Ёжины ноги.

— В какой подворотне подобрали?

— Да что вы, Нина Петровна. Это собака породистая. Вы с ней на выставках прославитесь.

— Мне только по выставкам ходить. Ну-ну.

— Можно и без выставок, — поспешил заверить Ёжа.

— А собачка ко мне хочет?

— Конечно, хочет, — сказал Ёжа, подпихивая Боба вперёд.

И тут Боб дёрнул к выходу.

— Осторожно! — крикнула Нина Петровна.

Но было поздно: Боб шарахнулся под ноги Ташке, Ташка села на стопку бумаг, стопка поехала, за ней закачалась соседняя, за соседней следующая, и всё это вместе с Ташкой вывалилось в коридор. В довершение со шкафа свалилась сова.

Ёжа пытался хоть что-нибудь поймать, но не получилось.

— Извините, — говорил Ёжа, пятясь к выходу. — Сейчас он вернётся. Отличный пёс, только немного стесняется.

— Ну-ну, — донеслось им вслед.

Боб сидел у подъезда и мелко-мелко дрожал.

— Зря ты дал дёру, она уже почти согласилась. — Ёжа даже плюнул от досады.

— Она натравила на меня сову, — пожаловался Боб.

— Это было чучело, а не сова. Ты же его и свалил. Пойдём, я тебя хоть покормлю.

Когда пришла мама, Боб лежал возле двери. Он так объелся, что не мог двинуться с места.

— Опять! — сказала Ёжина мама.

Боб и ухом не повёл.

— Пёс, давай договоримся: ты сейчас поешь и пойдёшь, — обратилась мама к собаке.

Боб с тоской смотрел мимо. А Ёжина мама приговаривала:

— Прости, пёс, что мой сын тебя обнадёжил. Мы не можем позволить себе завести собаку.

— Мам, он будет охранять дом. Мы всё-таки на первом этаже живём. К нам любой залезть может.

— Полезут они сюда! Что им здесь делать? — мама чувствовала, что от этого пса Ёжа уже не откажется. Поэтому решила говорить прямо с собакой. — Не сердись, пёс, но охранять у нас нечего. Вот тебе две котлеты, будешь? Странно, он совсем не интересуется котлетами.

— Потому что его интересую только я.

— Что ж, пёс, если ты не хочешь есть, тогда… тогда уходи! — и Ёжина мама распахнула входную дверь. — Приходи, может быть, завтра, я тебя ещё покормлю. А лучше послезавтра.

Боб по-прежнему лежал и грустно смотрел вдаль.