Сергей Кусков - Сказка о царе и оружейном мастере

Царь чуть-чуть опомнился, видит: самопал у него в руках, указательный палец, скрючившись, спусковой крючок сжимает, аж посинел, из дула дымок вьется – и тишина.

– Что ж самопал твой больше не палит? – спрашивает царь мастера, сделав вид, что ничуть не испугался.

– Патроны в магазине кончились, государь, – отвечает мастер.

У царя образование хотя и высшее, да гуманитарное, поэтому он не сразу сообразил, о каком магазине речь. Думал, мастер его дурачит, уже и гневаться начал, а как ему растолковали, что за магазин и сколько в нем патронов помещается, он и вовсе рассвирепел.

– Да я, – кричит, – полминуты не прострелял, а уже патроны кончились!

– Три секунды, государь, – говорит мастер. – Шестьсот выстрелов в минуту, в магазине тридцать патронов – как раз на три секунды будет.

– А дальше как воевать?! – кричит опять царь.

– А дальше еще три магазина про запас, – отвечает мастер. – Пустой отнять, полный приставить – секундное дело!

– Ну, хорошо, – говорит царь, маленько уже успокоившись, – секундное, говоришь. Пусть даже четыре магазина. По три секунды стрельбы с каждого, да по секунде, чтобы поменять – это на пятнадцать секунд военных действий. А после что делать?

Хоть и гуманитарное образование, а в момент сосчитал.

– А после делать ничего не потребуется, – говорит ему мастер. – Ты бы, государь, чем патроны да секунды считать, посчитал бы дырки в мишенях.

Царь навел на мишени трубу, видит – почти в каждой по дырке, а в которой и две. У которой в ухе, у которой в брюхе, у каких еще где.

– К пятнадцатой секунде такой пальбы, – говорит мастер, – любой супостат будет белым флагом махать!

«Прав мастер, – думает царь, уже почти совсем остыв. – Которых пулей не зацепит, те точно со страху помрут, когда целый полк начнет эдак пулять». А вслух говорит:

– Слова твои, мастер, меня обнадежили, да не совсем, потому что одно дело фанерные мишени дырявить, и совсем другое – с настоящим супостатом сражаться. Поэтому сразу всем войском я рисковать не буду, а рискну-ка я одним стрелецким полком: вооружу его твоими самопалами и пошлю войной на самое мелкое королевство из моих соседей. Мои картографы все глаза себе испортили, на картах его рисуя, так я заставлю тамошнего короля раскошелиться, пусть всем очки покупает. Если завоюю, конечно. А тебя в таком случае награжу по-царски и главным оружейным мастером назначу. А уж если не завоюю – тогда велю тебя казнить через расстреляние из твоего же самопала, на это он всяко сгодится. А пока в каталажку посажу, чтоб ты до срока не убег.

И посадили мастера в тюрьму. Камера, правда, теплая была (в ней до этого министр финансов за растрату казны сидел), и кандалов не надели. Кормежку из дворца носили, как тому же министру, и даже разрешили технические журналы читать, чтоб, пока сидит, даром времени не терял. А на оружейном заводе царские оружейники в это время срочно наделали самопалов на целый стрелецкий полк. Стрельцов наскоро обучили стрельбе из нового оружия, и царь объявил войну этому самому карликовому королевству.

В поход выступили два стрелецких полка: один с новыми самопалами, другой с кремневыми ружьями, отцами и дедами проверенными. Царь сам поход возглавил, хотел посмотреть, как стрельцы с новым оружием управятся. А второй стрелецкий полк, что со старинными ружьями, царь в бой посылать не собирался, а держал в резерве на тот случай, если новые самопалы надежд не оправдают и улепетывать придется. Батарею с собой взяли из двенадцати пушек, а конницы всего-то полсотни казаков – для личной охраны.

Противник же к военным действиям отнесся со всей серьезностью и выставил всю рать, какую имел: полк мушкетерский, полк гренадерский, полк егерский, гусары, драгуны, а артиллерии даже побольше, чем у нашего царя, потому что с обоих кораблей береговой охраны все пушки подчистую на берег свез. Царь как увидел, какая сила против него стоит, подумал: «Ну, Миша, и втравил же ты меня в авантюру!» – и хотел гонца с грамотой домой послать, чтобы мастера сразу повесили, не дожидаясь царева возвращения, да передумал посылать: такое дело – каждый человек на счету. А вражеский король решил было, что царь с ума спятил или особо острых ощущений захотел, если, имея могучее войско, всего-то с двумя полками пехоты и почти без конницы к нему в королевство влез.

Вот два войска встали на равнине одно против другого, трубы заиграли, барабаны загремели, пушки принялись палить с обеих сторон, и на царских стрельцов мушкетерский да гренадерский полки двинулись развернутым строем, под барабанный бой, чтоб страху нагнать. Стрельцы стоят в чистом поле, самопалы автоматические в руках держат и не больно-то на них надеются, хотя бы и со штыками; да ведь их служба ратная: прикажут умереть за веру, царя и отечество – значит, умереть придется.

А мушкетеры уже вот-вот на выстрел подойдут, да только новые самопалы подальше их мушкетов стреляли. Скомандовали отцы-командиры, стрельцы подняли свои самопалы, враз прицелились и враз курки спустили. Три секунды над полем такой грохот стоял, что воздух затрясся и не видно стало, что творится. А когда грохот стих и воздух успокоился, увидали все, что половина мушкетеров да гренадеров пластом лежит, а из оставшихся то один упадет, то другой: кто со страху, а кого и пулей зацепило, только не сразу свалился. И уж наступать никто не пытается.

Как увидел король, что с его пехотой сделали, так приказал своей коннице рубить стрельцов в капусту, пока они оружие перезаряжают. Да не знал он, что те уже тогда его перезарядили, когда он еще только рот открывал, чтобы коннице скомандовать.

Гусары с драгунами на стрельцов полетели – страх взглянуть. Только те уже крепко поверили в свои самопалы. Подпустили конницу сажен на двести и врезали по ней сосредоточенным огнем. Смешались в кучу кони, люди, обрывки сбруи и обломки сабель, и через три секунды не стало у короля конницы.

А егеря были иноземные наемники, воевали не за отечество, а за деньги, к тому же половину жалованья, как водится, вперед получили. Увидали они, как стрельцы косят противника и пешего, и конного, и дали деру всем полком, не вспомнив и о второй половине жалованья (мол, живыми бы уйти, а деньги в другом месте заработаем). А стрельцы снова самопалы перезарядили и принялись беглым огнем вражеских пушкарей поливать.

В общем, как мастер предсказывал, так и получилось: не успели стрельцы по третьему магазину патронов израсходовать, а король уже белым флагом махал. Не столько потери его напугали (случалось и больше терять), сколько та быстрота, с которой он своего войска лишился.

Царь страшно доволен был; на радостях бывшего короля назначил генерал-губернатором в его же бывшем королевстве, которое отныне и навеки к своему царству присоединил на правах губернии. Картографам накупил очков на деньги, что егерям предназначались, а в свою столицу гонцов послал с приказом, чтоб там к победному параду готовились, а мастера из каталажки выпустили. Домой вернувшись, наградил мастера деньгами, что после покупки очков еще остались от егерского жалованья, назначил Главным Конструктором стрелецкого оружия и посадил во главе Опытно-конструкторского бюро стрелецких вооружений, сокращенно ОКБ СВ. На завод же отдал приказ: делать автоматические самопалы на всю армию.

У главного конструктора забот много. Первым делом самопалу прицельную дальность увеличили до целой версты, потом еще ствол удлинили, вместо штыка приделали складные подпорки, магазин огромный на семьдесят пять патронов, и назвали это оружие ручным пулеметом, потому что пули он метал, как заведенный. Новым оружием все стрелецкие полки вооружили, а у главного конструктора уже новый самопал на подходе – со складным прикладом, для конницы.

А царь тем временем соседние государства одно за другим завоевывал: сначала какие поменьше, а потом, осмелев, на крупные стал нападать. Присоединял их к своему царству, а тамошних царей да королей назначал губернаторами. И всех он тем же порядком побеждал, как самого первого противника, пока один королишка без боя ему не сдался.

Царя это страшно обидело. Как узнал он про эту преждевременную капитуляцию – закричал, ногами затопал, весь штаб разогнал, а главного конструктора опять хотел повесить (зачем сделал такое страшное оружие, что противник уже и воевать не хочет?). На Мишино счастье, нашелся среди царских советников смелый человек, рискнул подойти к царю и предложить:

– А ты, государь, впредь не принимай капитуляцию без боя. Хотят сдаваться – пускай сперва повоюют.

Царю совет понравился, и передумал он вешать главного конструктора. С той поры он капитуляцию без боя не принимал, а заставлял противника сперва со своим войском сразиться, а если те кое-как сражались – заставлял еще и еще биться, покуда не натешится. Королишку же, что воевать не хотел, примерно наказал: не назначил губернатором, как других, а прислал ему в губернаторы своего генерала. Был тот генерал дуб дубом, все новое принимал в штыки, и новые самопалы тоже, так царь его от командования отстранил и направил управлять губернией, а бывшего короля определил ему в помощники по вопросам науки и техники.