Феликс Кривин - Принцесса Грамматика или Потомки древнего глагола

— Потому что иначе у нас будет не КВАРТИРА, а КВАРИТРА.

— Пускай КВАРИТРА. Мы и в КВАРИТРЕ проживем, — продолжала кричать буква И.

Буква Б из АБАЖУРА упала на СТОЛ, отчего СТОЛ, превратившись в СТОЛБ, пробил потолок и залез в другую КВАРТИРУ (что, впрочем, было нестрашно, так как милиция уже была вызвана).

— Жить в КВАРИТРЕ — это бессмыслица, — сказала буква К, с которой начиналась вся наша КВАРТИРА, что накладывало на букву К определенную ответственность.

— Между прочим, ты в алфавите тоже стоишь сзади меня, — не растерялась буква И. — А тут — поглядите: захватила первое место!

ТРЮМО сдвинулось со своего места и въехало в ШКАФ, образовав ТРЮМОШКАФ, сооружение, быть может, и удобное, но слишком громоздкое для нашей КВАРТИРЫ.

— Если я стану сзади тебя, то у нас будет не КВАРТИРА, а ВАРТИКРА, — спокойно сказала буква К, свято веря в незыблемость этого аргумента.

— А почему нельзя жить в ВАРТИКРЕ? — спросила буква В, в которой этот вариант пробудил кое-какие надежды.

— Если мы займем места в алфавитном порядке, у нас будет не КВАРТИРА, а ААВИКРРТ, — сказала буква К, чувствуя ответственность за то, чтоб КВАРТИРА оставалась КВАРТИРОЙ, а не превращалась в какой-то ААВИКРРТ, не только неудобный для жилья, но даже неудобопроизносимый.

— А почему бы нам не жить в ААВИ… — обе буквы А так и не смогли произнести это лестное для них слово.

— А почему бы нам не жить в РРААВИ…

— А почему бы нам не жить в ТРРААВИ…

СТОЛБ выехал из верхней КВАРТИРЫ и, вернув АБАЖУРУ букву Б, опять стал нашим СТОЛОМ. ВОР, получив свою букву Д, стал прежним ДВОРОМ. Милиция наводила порядок…

Всего три буквы, а вот взялись дружно, соединили усилия, и у них получился КИТ. Самое большое животное.

А рядом семеро трудятся — и в результате у них МУРАВЕЙ. Они уже и «ура!» кричат в середине слова (М — УРА! — ВЕЙ), а КИТ у них не получается. МУРАВЕЙ получается. Может, они не дружно берутся?

Берутся-то дружно, да не те, кому браться следует. Не тем братцам следует браться. Тут нужен братец К, братец И, братец Т — вот тогда у них КИТ получится. Если же братец И загуляет и его заменит братец О, то получится не КИТ, а КОТ, что далеко не одно и то же.

Очень важно знать порядок, в котором нужно выстраиваться. К — первый, И — второй, Т — третий. Запомнили? Чтоб не получился вместо КИТА ТИК — до того маленький, что помещается в самых маленьких часиках, да еще не один, а вместе с ТАКОМ: ТИК-ТАК, ТИК-ТАК…

Ну, и, конечно, в слове не должно быть ничего лишнего. У нас должен быть КИТ — почему же получился МОСКИТ? Захотелось украсить слово тремя лишними буквами? Но ведь москит — это не кит, он еще меньше муравья, хотя, может, и больше тика в маленьких часиках.

Отбросим лишние буквы, из них еще СОМ получится. И СОМ, и КИТ — если говорить коротко. А если длинно — всего лишь МОСКИТ. Так часто бывает, когда говорится лишнее.

Строгий порядок букв в алфавите обретает смысл лишь тогда, когда его нарушают.

Выкатилось О из алфавита и соображает, куда бы податься. В алфавите оно занимало среднее положение: шестнадцатое с начала, восемнадцатое с конца. А где конец? Где начало? Не поймешь. Чтобы это понять, надо быть, братцы, фило-о-о-о-о-о-софом…

— Покачусь-ка я в астрономию. Стану орбитой, пусть на мне планеты разные вертятся. У них там орбиты — точно такие, как я. — Так прикинуло О и — покатилось.

Посмотрели на него в астрономии сначала невооруженным глазом, потом через увеличительное стекло.

— По форме, — говорят, — вы нам подходите, только вот масштабы у вас маловаты. Не астрономические масштабы, прямо сказать. А в нашем деле нужны масштабы астрономические.

Выкатилось О из астрономии вне себя. Смотрите-ка: подавай им астрономические масштабы!

— Покачусь-ка я в химию. Стану обозначать кислород, и будут все мною дышать — не надышатся.

Взяли его в химию, и стало оно обозначать кислород. Компания подобралась серьезная: один обозначает азот, другой — углерод, третий — фосфор.

— А где ваш фосфор? — спрашивает О у того, который обозначал фосфор.

— Там же, где твой кислород.

— У нас тут все только обозначают, — объяснил тот, который обозначал углерод. — Не имеют, а только обозначают.

— Значит, на бумаге одно, а на самом деле другое? Но это же очковтирательство, самый настоящий обман!

И выкатилось О из химии. В математику покатилось. Там, по крайней мере, оно будет фигурой, эллипсом. Будут его со всех сторон измерять, доказывать на нем разные теоремы.

— Эллипс образуется сечением конуса плоскостью, а у вас какое образование? — спросили у него в математике. И, посовещавшись, направили его в арифметику, где как раз была вакансия нуля.

Что такое ноль? Грубо говоря, пустое место. Правда, он может удесятерить величину того, позади кого он стоит, но чтобы он удесятерял, стоя впереди, — это ему, братцы, не светит.

— Нет, — сказало О. — Это нам не подходит.

А что нам подходит? Мы всегда знаем, что нам НЕ подходит, а вот что нам подходит? Это трудный вопрос.

Выкатилось О из математики, в грамматику покатилось. А там как раз место для него нашлось: назначили его соединительной гласной.

Работа интересная: два слова соединять в одно, и опять же в центре стоять — дело привычное. Как в алфавите.

Послали О в сложное слово ЛЕСОСТЕПЬ. С одной стороны — ЛЕС, с другой — Степь, а посередине О, на самом лоне природы. Приятно на первых порах, но потом надоедает однообразие: все время с одной стороны ЛЕС, с другой — СТЕПЬ.

Бросило О эти степи и леса, перебралось в город. А в городе как раз в разгаре ДОМОСТРОИТЕЛЬСТВО, соединительная гласная позарез нужна. Условия средние: с одной стороны — ДОМ. Как ни говори, крыша над головой. Но зато с другой стороны — СТРОИТЕЛЬСТВО, довольно тяжелая работа.

Уж лучше пойти на МАСЛОЗАВОД, решило О. Там с одной стороны — МАСЛО, кто от него откажется?.. Хотя с другой стороны — ЗАВОД, значит, опять работа. А это, конечно, не то.

И, наверно, выкатилось бы О из грамматики, если б не подвернулось ему САМООБРАЗОВАНИЕ, удивительное слово. С одной стороны — ты САМ, а с другой — ОБРАЗОВАНИЕ. Можно подучиться, квалификацию получить. Чтобы как пошлют тебя в какой-нибудь ШЛАКОБЕТОН, сразу видеть, где ШЛАК, где БЕТОН, и уметь их не только соединить, но и отличить друг от друга.

Если б наши далекие предки пригласили нас на обед, мы бы ушли с этого обеда голодными. Потому что предки наши не ели во время обеда.

Когда же они ели?

Они ели ДО обеда. Они ели ПОСЛЕ обеда. А ВО ВРЕМЯ обеда они не ели. Это было не принято. У каждого времени свои порядки.

Вот мы приходим к ним на обед. Здороваемся. И что же мы слышим?

— Отдыхайте. Вот кончится обед, тогда поедим.

Или еще хуже того:

— Жаль, угощать вас нечем, все уже съедено. А сейчас извините: у нас обед.

И нам пришлось бы их извинить. Потому что у них ОБЕДОМ называлась не еда и не время еды, а время ДО и ПОСЛЕ еды. Время ОКОЛО еды. Потому что приставка ОБ- означала ОКОЛО.

Вот тебе и обед! Посидишь около еды, да так и уйдешь несолоно хлебавши.

А что наши предки называли ЗАВТРАКОМ? Ведь если вдуматься, ЗАВТРАК — это то, что нужно есть ЗАВТРА. А что есть сегодня? Неужели совсем ничего не есть?

В то время ЗАВТРА называли ЗА УТРА, то есть то, что наступает ЗА УТРОМ. Вот пройдет ночь, наступит ЗА УТРА, по-нашему — ЗАВТРА, и мы будем есть ЗАУТРОК, то есть ЗАВТРАК, как мы теперь говорим.

Если ждать этот ЗАУТРОК после вчерашнего ужина, то можно хорошо проголодаться. Потому что УЖИНОМ наши предки называли не ужин, а полдник — от древнего слова УГ, то есть «юг, полуденное время». Вот как у них было. Не знаешь, когда и поесть.

Хотя, конечно, предков легко критиковать: и ужин у них был не ужин, и обед не обед… А попробуй-ка сам пожить, чтоб твоя жизнь выдержала критику потомков. Только надо учесть, что судить они будут по нашим делам, а не по нашим завтракам, ужинам и обедам.

Тем, кто любит сладкое, хочется, чтоб все было сладким. И кислое было бы сладким. И соленое, и даже горькое было бы сладким.

Между прочим, кисель уже сладкий, хотя он должен быть кислым, потому что он — КИСЕЛЬ. Но кислое любят немногие, а сладкое — чуть ли не все. Поэтому кисель постепенно сделался сладким. Чтоб его полюбили, чтоб ходили за семь верст киселя хлебать, как это делают сейчас в известной пословице.

А соль? Почему бы и ей не сделаться сладкой? Чтобы все соленое стало сладким и чтоб никто не мог никому насолить, а если бы и насолил, то от этого было бы не солоно, а сладко…