Андрей Платонов - Башкирские народные сказки в пересказе Андрея Платонова

Вскоре Юлдыбай выздоровел. С тех пор в ауле его стали звать батыром, а двух его товарищей — трусами.

Жили когда-то очень давно бабушка и внучка. Бабушка так состарилась, что работать уже не могла. А внучка была очень ленива. Бабушка с каждым годом все старела и слабела. Вот дожила она до весны и думает: «Пить-есть надо, люди вон сеют, и нам надо что-нибудь посеять». И говорит она об этом внучке.

— Не надо, бабушка, — ответила ей внучка. — Ты уже стара стала, к осени умрешь, а там, глядишь, найдется добрый человек и возьмет меня в свою семью. К чему нам хлеб?

Так они и не посеяли ничего.

Настала осень. Народ убирает хлеб с полей. Старуха не умерла, и внучку никто не взял на воспитание. Стали они голодать.

Как-то зашла соседка, увидела, что бабушке с внучкой совсем нечего есть, и сказала:

— Хоть бы пришли и взяли у меня немного проса…

Соседка ушла. Бабушка говорит внучке:

— Сходи, внучка, принеси проса!

А внучка отвечает:

— Надо ли, бабушка? Может, просо у нее нехорошее…

Всю зиму голодали бабушка с внучкой и едва не умерли. Но чуть только пришла весна — внучка вышла в поле на работу.

— Зачем трудиться? — смеялись над ней соседи. — Бабушка твоя уже стара, недолго ей жить. А тебя кто-нибудь возьмет на воспитание. К чему вам хлеб?

— Нет уж, — отвечала внучка. — Я теперь поняла. Недаром старики говорят: если собираешься на летнюю кочёвку, прежде засей поле.

В давние времена был один богач. Звали его Саранбай, и был Саранбай жадным и скупым. Вот как-то собрался он ехать на ярмарку. Встал спозаранку и начал думать, чего бы взять с собой в дорогу поесть.

А чего только не было у него: и овец, и коз, и гусей, и кур — всего было ровно по тысяче голов. Муки у него тоже было ровно тысяча пудов.

И вот думает жадный богач Саранбай: «Если заколю одного гуся на еду в дорогу, то останется только девятьсот девяносто девять гусей; если заколю одну курицу, то тоже останется только девятьсот девяносто девять куриц; если напеку хлеба из одного пуда муки, то останется тоже только девятьсот девяносто девять пудов; если зарежу одну овцу, то останется тоже только девятьсот девяносто девять овец. Этак ведь потеряется ровный счет добру!»

И не знает жадный богач, как ему быть. Пошел он за советом к соседу Давлетбаю, такому же жадному, как он сам. Сосед тоже собирался ехать на ярмарку. Саранбай спросил:

— Что делать, сосед? Что взять на дорогу?

— Нашел над чем ломать голову! Вели Зинняту зарезать своего гуся — он тоже едет на ярмарку.

Обрадовался совету жадный богач и спешит к бедному Зинняту:

— Соседушка, Зиннят! Отвези-ка нас с Давлетбаем на ярмарку и зарежь своего гуся на дорогу.

Не хотелось ехать Зиннят-агаю, но перечить богачу не посмел. Повез он жадного Саранбая с его соседом Давлетбаем на ярмарку, а на дорогу зарезал своего гуся.

Вот они остановились на ночлег в одной деревне.

Жадный богач и жадный сосед его думали об одном: как бы ухитриться съесть целого гуся и не делиться со своими спутниками.

Жадный богач Саранбай придумал такую хитрость: кто увидит ночью хороший сон, тот и съест целого гуся.

Легли спать. Всю ночь жадный богач Саранбай и жадный сосед его Давлетбай думали, как бы лучше обмануть других и самим съесть целого гуся.

Утром жадный Саранбай начал рассказывать:

— Ну, спутники мои, вот какой хороший сон я видел: сижу я у себя дома, вдруг подкатывает к моему крыльцу один человек на паре рысаков и спрашивает: «Дома ли хозяин?» Я выхожу к нему навстречу. «Пойдем, Саранбай-агай, — говорит этот человек: — я приехал за тобой!» Я сел и поехал. И вот привез он меня в такое место, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Кругом цветы, фруктовые деревья, всюду поют птички. Оказывается, мы приехали в рай. Вот подходит ко мне один ангел и говорит: «Ты, Саранбай- агай, будешь жить здесь». Вот какой сон я видел! Прямо чудо!

Затем начал рассказывать его сосед Давлетбай:

— А мне снилось, что я на красивом белом коне вознесся к самому аллаху. Прилетел я на небо и вижу — там собрались все богатые и знатные люди. Они ласково приняли меня и похлопали по моей спине, [3] — закончил он свой рассказ.

Настала очередь Зинняту рассказать свой сон.

— Что говорить, оба вы видели очень хорошие сны, — начал Зиннят спокойным голосом, — а меня вы оставили одного. Один из вас поехал в рай, другой вознесся на небо. А я не знал, что вы останетесь там недолго. Захотел я есть, да и съел всего гуся, а вам ничего не оставил.

Жадный богач Саранбай и жадный сосед его Давлет-бай только рты раскрыли от удивления. Они не нашлись ничего сказать, и пришлось им несолоно хлебавши вернуться домой.

Во времена давно прошедшие была одна злая-презлая женщина. У нее жили две девушки: одна — родная дочь, другая — падчерица. Падчерицу звали Гульбика. Мачеха заставляла Гульбику работать день и ночь: прясть нитки, теребить шерсть, стирать белье. Сколько бы Гульбика ни работала, она не могла угодить мачехе. Однажды ей не понравились нитки, которые спряла Гульбика. Мачеха рассердилась и выбросила клубок. Гульбика горько заплакала и стала искать клубок. Долго она искала, но нигде его не было, и она пошла искать его на дороге.

У всех встречных она спрашивала:

— Укатился мой кругленький клубочек, не видали ли вы его?

— Вон в ту сторону какой-то клубок катился — твой, наверно, и был, — отвечали ей люди.

Девушка пошла дальше, и вот она повстречалась с пастухом, который пас коров.

— Укатился мой кругленький клубочек, не видал ли ты его? — спросила она у пастуха.

— Видал, дочка. Недавно покатился вон туда — наверно, твой и был, — ответил пастух.

Гульбика пошла дальше и повстречалась с пастухом, который пас коней.

Расспросила она его. Дал он такой же ответ, как и прежние.

Горько плача и причитая, шла дальше Гульбика.

— Кругленький мой клубочек, куда же ты делся? Скоро ли я найду тебя? Если не найду, как же я вернусь домой? Мачеха моя будет ругать и бить меня.

Шла и шла Гульбика, а клубочка все не было. Она шла по степи, затем по берегу реки. Прошла через страшные овраги и леса.

Наконец настал вечер. Стало темно. Никого не было кругом. Только страшный вой зверей был слышен в лесу.

Вдруг Гульбика увидела впереди огонек. Он чуть мерцал вдали. Девушке, пока шла она на этот огонек, пришлось еще пройти через глубокие овраги и густые заросли.

Приблизилась она к огоньку и увидела маленькую избушку. Заглянула в окошко, а там сидит старуха и прядет шерсть. Девушка робко вошла в избу.

— Здравствуйте, бабушка! — поздоровалась она со старухой.

— Здравствуй, дочка! Зачем ты сюда пришла? — спросила старуха.

— У меня, бабушка, укатился кругленький клубочек. Пошла я его искать и вот забрела сюда. Если я не найду клубка, то мачеха не впустит меня в дом, — ответила девушка.

— Ладно, доченька, не тужи понапрасну, — утешила ее старуха. — Поживи у меня несколько дней, а там — и домой.

— А что я у тебя буду сделать? — спросила девушка.

— Поухаживаешь за мной, за старым человеком, будешь варить мне обед, — ответила старуха.

— Ладно, бабушка, — согласилась девушка и осталась жить у старухи.

Наутро старуха ей сказала:

— Доченька, в амбаре есть пшено. Ты потолки его в муку и затей-ка назавтра блины.

— А как затеять, бабушка? — спросила девушка.

— Как затеешь, так и ладно. Налей воды, всыпь муки и взболтай, — сказала старуха.

Девушка истолкла пшено мелко-мелко, затеяла тесто очень хорошо.

— Бабушка, а как испечь блины? — спросила девушка.

— Как испечешь, так и ладно: пусть подгорают да коробятся, пусть коробятся да подгорают, — ответила старуха.

Гульбика испекла пышные блины, намазала их маслом и угостила старуху.

На другой день старуха сказала девушке:

— Доченька, я хочу помыться, надо бы баньку истопить.

— А как ее истопить, бабушка? — спросила девушка.

— Как истопишь, так и ладно: наложи в печку дров да подожги, — ответила старуха.

Девушка хорошенько истопила баню и вовремя закрыла трубу.

— Бабушка, баня готова, как тебя довести туда? — спросила девушка.

— Держи за руку да толкай в шею, — ответила старуха.

Девушка осторожно подняла старуху с места, взяла под руку, тихо и осторожно довела до бани.

— А как тебя попарить, бабушка? — спросила гульбика.

— Колоти до колоти меня ручкой веника, — ответила старуха.

Гульбика попарила ее не ручкой веника, а его душистыми листьями, хорошенько вымыла ее и отвела в избу.

— Ну, доченька, уж как-нибудь напои меня чаем, а потом пойдешь домой, — сказала старуха.

Гульбика накормила ее досыта и напоила сладким чаем.