Эвенские сказки мудрой Нулгынэт - Федотова Мария

— Смотрите, вот звезда упала, съешьте скорей оленя.

И каждый раз наивные слуги бросались ловить оленя, а поймав, по-волчьи рвали его на куски и съедали.

Наконец, надоело всё это Хагыне, вызвал он сына в богатую урасу[4]и говорит:

— Сэргэ, ты вздумал разорить меня. Когда я помру, тебе только посох мой дорожный достанется.

Сэргэ отцу говорит:

— Дай сейчас, я сразу уйду.

Старшие сыновья спрашивают отца:

— Значит, если он уйдёт, то все олени достанутся нам?

— Да, — подтверждает Хагына. — Кому же ещё!

— Тогда, отец, дай ему посох сейчас, мы тебе ещё лучше сделаем, а он пускай убирается.

— Так тому и быть, — говорит старик. — Сэргэ, бери посох и исчезни с глаз моих.

Сэргэ взял посох отца и отправился прочь, на север. Говорят, три года все олени Хагыны за Сэргэ тянулись. Сэргэ всё шёл и шёл вперёд, остановился он только на морском острове. Олени расположились рядом и на других островах. Они паслись, множились, ибо там была благодать для них: прохладно, корма много, комаров нет.

Хагына с сыновьями опомнились и погнались за Сэргэ, отобрали посох и отправились назад, напрасно надеясь, что олени пойдут за ними. Лишь немногих удалось пригнать, почти все остались на островах.

И теперь, соскучившись по родине, олени Хагыны осенью направляются зимовать в тайгу.

Жила-была старушка по имени Ладонь. Было у неё пять сыновей: Большой Палец, Указательный Палец, Средний Палец, Безымянный Палец и самый младшенький — Мизинец. Были они работящими, всё у них спорилось: что дом построить, что сена накосить, что дрова заготовить. Мать не могла на них нарадоваться. Но пришла беда — зависть и зазнайство обуяли их.

Первым стал возмущаться старший сын — Большой Палец:

— Эх, почему вы такие слабые? Я за четверых работаю, в поте лица тружусь. Видите, какой я сильный, здоровый. Я должен быть главным среди вас!

Тотчас вскочил Указательный Палец:

— Что такое? Почему? Да вы только от меня зависите, что я укажу, то и делаете. Я — главный.

— Молчать! Что вы умеете? Кто всех выше и сильнее? Это я должен командовать, — заорал Средний Палец.

— Мне стыдно слушать весь этот бред, да мне даже имя побоялись дать, настолько я совершенен, я самый главный здесь, — сказал Безымянный Палец.

— А я всех слабей, глупей, меньше. Признаю это, и давайте жить все вместе, в любви и согласии, — предложил младший из братьев — Мизинец.

— Молчи, замухрышка. Я ухожу, живите, как хотите, — заявил большой брат.

Так разошлись все братья-пальцы.

Большой Палец решил себе отдельно дом построить, целый день рубил толстую лиственницу, не смог осилить, там и свалился.

Указательный Палец вздумал для коровы сено косить, целый день ходил по лугу, указывал то на одну, то на другую поляну, так ни с чем и вернулся.

Средний Палец пахать пошёл, но ничего не сумел, целый день ходил с волом по пашне, пока тот не свалился.

Мизинец видел со стороны, как они мучаются, и тихонько сочувствовал им. Вдруг его осенила спасительная мысль. Взял он топор, пошёл в лес, свалил дерево и залез под него, стал орать, звать на помощь, как будто его завалило.

Братья, услышав его крики, тотчас примчались, вытащили его и, увидав, что он цел и невредим, от радости помирились. Счастливый Мизинец расцеловал всех. Ведь пальцы на ладони должны быть вместе.

С тех пор все пять братьев-пальцев живут мирно, трудятся вместе, мать радуют.

Когда-то, в старозаветные времена, мышь, птичка-чечётка и рыба-чебак были друзьями. Бывало, мышка усядется на берегу, чечётка — на ветке тальника, а чебак высунет голову из воды, и поведут долгие беседы. Наговорятся вдоволь, потом гуляют втроём: мышка бегает по бережку, чечётка порхает над водой, а чебак плавает недалеко от берега.

Однажды на прогулке все втроём наткнулись на выроненную кем-то лепёшку, такую румяную, пышную только, что с пылу-жару. Понравилась лепёшка всем, каждому хотелось съесть её большую часть. Наверное, потому началась у них свара.

Чебак закричал:

— Две трети мои, потому что в воде не найдёшь такое! — и закрыл лепёшку красными своими плавничками.

— Это ещё почему? Мои две трети! Для нас, птиц, лепёшка — это такое лакомство, — прочирикала чечётка и вцепилась клювом в находку.

— Ничего подобного, — пропищала мышка, стараясь затащить лепёшку в свою норку, — мучное — это мой основной корм, так что без спору две трети мои.

Началась свалка: мышка тянет в норку, чечётка старается втащить на ветку, а чебак — в воду, никто не может осилить, пыхтят — всё без толку.

В это время к ним подошла корова и слизнула лепёшку одним разом, спорщиков чуть вместе с ней не прихватила. Еле увернулись они от шершавого языка и острых зубов, горько заплакали друзья, да было уже поздно.

Если б не подрались, не ссорились друг с другом, а по-мирному поделились, не сидели бы сейчас, обливаясь слезами, а ели бы вкусную лепёшку.

Когда-то, говорят, соболь да горностай были большими друзьями, жили по соседству, вместе охотились, мирно делили добычу: полевых мышей и куропаток. У них были одинаковые белоснежные шкурки-шубки, и поэтому они считали друг друга родней всех на свете.

Пришло время им жениться. Каждый выбрал невесту, пошли дети. Жёны начали ругать их, мол, не хватает еды: соболь-мать ворчит на мужа — горностаевых детей кормишь, а свои впроголодь живут.

Горностай-мать мужа пилит, что тот своим детям внимания не уделяет.

Словом, разругались друзья. Соболь шипит:

— Я больше тебя добываю, а дети мои всегда голодные потому, что твои шустрее, моих соболят объедают.

Горностай кричит:

— Да что ты говоришь? Твои дети крупнее и сильнее, моих обижают, не хвастайся своими драными белками, когда я в последний раз свалил лося, вы всё съели, нам объедки достались. Вот я сейчас задам трёпку твоим соплякам, — и погнался за соболятами.

Соболь встал ему на пути, и началась драка. Горностай увёртливый, соболь ему только кончик хвоста ободрал, а горностай вскочил на соболя, вцепился в спину и вонючей мускусной струйкой облил всего. От боли и омерзения соболь забрался на дерево и, зацепив за сук, сбросил со спины горностая. Тот свалился на землю, забрал своих домочадцев и укрылся в норе. Соболь тоже жену и детей забрал на дерево и оттуда кричит:

— Ты, вонючка, испортил мою белоснежную шубу, облил своей струёй. Мне противен даже твой запах, отныне не смей ко мне приближаться, а детей твоих увижу — съем, берегитесь же меня!

— Ах ты! Наелся лосятины моей, нагулял жиру да ещё обзываешься. Ты искалечил меня, ободрал мой великолепный белый хвостик. Пусть только посмеют твои детёныши на землю спуститься, я их не пощажу! — от злости вскапывая землю, орёт в ответ горностай.