Роальд Даль - Ведьмы

По-видимому, мой повар действительно начал снимать брюки, поскольку окружающие начали кричать:

— Да нет же там никого! Вот балбес! Где же твоя мышь?

Повар растерянно оправдывался:

— Была! Клянусь, ползла по мне! По штанине прямо наверх! Не представляете, какой это кошмар!

Я и не думал, что такое крохотное существо, как мышь, может произвести подобный переполох, наделать столько шума и поселить ужас в сердце взрослого человека. Видя, как суетятся, хохочут, размахивают руками эти громадные, в сравнении со мной, мужчины, я улыбался в своём убежище.

Довольно долго просидел я в мешке с картошкой, пока не убедился, что люди забыли про меня. Лишь тогда с величайшей осторожностью выглянул я из мешка. Кухня по-прежнему пребывала в суете и суматохе. Я даже узнал того официанта, который приносил тарелку с жёстким мясом от привередливой леди. Он весело крикнул с порога:

— Эй, ребята, старая карга осталась очень довольна новой порцией отлично приготовленного мяса!

Мне же хотелось как можно быстрее убраться отсюда и поскорее оказаться под защитой моей бабушки!

Но для этого мне надо было выбраться незаметно из мешка, а потом промчаться до дверей, ведущих из кухни в столовый зал.

В ожидании удобного момента я решил осмотреть свою рану. Нож повара отхватил самый кончик хвоста, и он кровоточил. И тут я заметил, что официант с громадным подносом, заставленным большим количеством порций мороженого, собирается выходить. Он очень осторожно, стараясь сохранить равновесие, широко открыл дверь, придерживая одну из её створок плечом.

Я пулей выскочил из своего укрытия, молнией проскочил в открытую дверь и в мгновение ока долетел до бабушкиного стола. Под ним, скрытый от чужих глаз длинной скатертью, я смог наконец отдышаться. Я сразу успокоился рядом с бабушкиными башмачками — старомодными, с пуговичками и пряжками, но такими мне родными!

По бабушкиной юбке я потихоньку вскарабкался на её колено и прошептал:

— Привет, это я! Я вернулся, мне всё удалось, и весь флакон в их серебряной супнице!

Бабушкина рука приласкала меня, и я услышал, как она прошептала мне в ответ:

— Какой молодец! Ты хорошо это придумал, они как раз сейчас едят свой суп.

Но тут рука её дрогнула:

— Что они сделали с тобой? Я чувствую кровь на руке.

И мне пришлось вкратце прошептать ей всё, что произошло со мной на кухне.

Слушая меня, она достала из сумочки кружевной платочек и перевязала мою рану.

— Бедный, бедный мой, — приговаривала она при этом шёпотом, — постарайся поскорее обо всём забыть. А тебе и вправду удалось вылить весь флакон в суп?

— До капли! — опять шёпотом, но радостно подтвердил я. — Бабушка, — взмолился я, — мне так хочется посмотреть!

Бабушка, внемля моей просьбе, поставила сумочку на пустующий стул и осторожно пересадила меня со своего колена в сумочку. Бруно по-прежнему сидел там и уписывал за обе щеки какое-то лакомство.

— Привет, Бруно, — сказал я ему, и он тут же показал мне свою добычу:

— Посмотри, какая вкусная булочка, жаль только, что без масла.

С осторожностью высунул я нос из сумочки: недалеко от нашего стола сидели ведьмы. Они уже покончили с супом, и официант в это время собирал на поднос тарелки с их стола.

Моя милая бабушка устроилась поудобнее и разожгла одну из своих чёрных сигар. Время от времени облачко дыма окутывало меня, скрывая от посторонних глаз. В зале было шумно: постояльцы с удовольствием ужинали, весело разговаривая при этом. Здесь были люди пожилые, как моя бабушка, некоторые с палочками или с тростями, но было и много молодых семейств с уймой симпатичных ребятишек. Видно было, что все они люди состоятельные. Ещё бы! Не каждый мог позволить себе поселиться летом в таком отеле у самого моря!

— Бабушка! Посмотри скорее вон туда, это и есть Великая старшая ведьма!

Едва пошевелив губами, бабушка прошептала:

— Я знаю, я ведь видела её на балконе, она самая низкорослая и сидит во главе стола.

— Но ведь она может убить тебя одним взглядом! Сжигающими искрами!

— Тебе бы лучше спрятаться, — спокойно сказала бабушка. — К нам идёт официант.

И тут я услышал шаги Уильяма.

— Ваш ягнёнок, мадам, — сказал он. — А какой подать гарнир?

— Морковь, пожалуйста, — приветливо ответила бабушка, потом раздался лёгкий стук расставляемых на столе тарелок и удаляющиеся шаги.

— Он ушёл, — прошептала бабушка, и я снова осторожно высунул голову из сумки.

— Не бойся, тебя не видно, — сказала мне бабушка, — но вот мне всё время приходится изощряться, чтобы поговорить с тобой и ещё стараться при этом не шевелить губами.

— У тебя отлично получается! — похвалил я её.

— Знаешь, милый, — продолжала она, — я сосчитала всех ведьм. Их, оказывается, и не так уж много, я думала, что в Англии их значительно больше. А их всего восемьдесят четыре.

— Было восемьдесят пять, — откликнулся я. — Ты помнишь, что одну сожгли?

В этот момент я увидел, что к нашему столу приближается мистер Дженкинс.

— Бабушка, — только и успел шепнуть я, — оглянись скорее!

К нашему столу широкими шагами приближался отец Бруно. Вид у него был решительный и ничего хорошего не предвещал.

— Где ваш внук? — строго спросил он голосом, в котором звучал металл. Видно было, что он едва сдерживает гнев.

Бабушка окинула его ледяным взглядом и ничего не ответила.

— Я подозреваю, — продолжал мистер Дженкинс, — что они с Бруно затеяли какую-то проказу, поэтому их нет в столовой! Я знаю, что ничто в мире не заставит Бруно пропустить свой ужин! Это не в его привычке — отказываться от вкусностей!

— Да, аппетит у вашего сына завидный, — холодно заметила бабушка, не глядя на мистера Дженкинса.

— А мне почему-то кажется, что вы, мадам, замешаны в их проделках. Не имею чести знать, кто вы, впрочем, меня это и не интересует, но вы сыграли отличную шутку со мной и моей женой. Вы посадили грязную мышь нам на стол. В чём заключается смысл этой шутки, в которой, я уверен, вы замешаны все трое? Ответьте, где именно находится мой сын?!

— Увы, это была не шутка, — наконец повернулась к нему бабушка. — Эта мышь — действительно ваш сын. Я пыталась объяснить вам это как можно мягче. Я должна была вернуть вам вашего сына, но вы не стали меня слушать и отвергли его.

— Какого чёрта?! — опять было возвысил голос отец Бруно, но тут же осёкся: — То есть я хотел сказать, что вы имели в виду, мадам? — И тут же опять загремел во весь голос: — Мой сын — не мышь!

Усы, как и раньше, запрыгали вверх и вниз, взгляд стал безумным.

— Я требую от вас ответа: где мой сын? Отвечайте немедленно!

Все, кто ужинал за соседними столами, прекратили разговоры и в полном молчании уставились на мистера Дженкинса и бабушку.

Бабушка, как будто всё это её не касалось, молчала, затягиваясь сигарой с совершенно безмятежным выражением лица. Она молчала довольно долго, только облачка сигарного дыма окутывали её голову, и лишь спустя несколько минут она произнесла:

— Мне понятен ваш гнев, мистер Дженкинс. На вашем месте любой другой отец в Англии испытал бы те же чувства. Но я сама — родом из Норвегии, и мы, норвежцы, более привычны к подобным происшествиям. Мы умеем принимать их последствия с достоинством, понимая, что это тоже часть нашей жизни.

— Вы действительно сумасшедшая! — воскликнул несчастный отец. — Или вы возвращаете нам Бруно, или я немедленно вызываю полицию!

— Но ваш Бруно теперь мышонок, — как можно хладнокровнее ответила бабушка.

И вдруг из её сумочки раздался голос Бруно:

— Это правда, папа… — И он высунул оттуда свою мордочку.

Потрясённый мистер Дженкинс в растерянности присел на мой стул. Бруно продолжал:

— Привет, папа!

Он даже пытался робко улыбнуться, но улыбку мышонка трудно назвать настоящей улыбкой. Его отец как будто окаменел, широко открыв рот. А Бруно определённо разговорился:

— Ты не волнуйся, папа. Всё обстоит не так уж плохо, если только какая-нибудь кошка меня не съест. Но зато мне не нужно ходить в школу. И дома не буду сидеть над уроками и учебниками. И кормить меня вам проще: я просто перееду жить в кухонный буфет, поближе к изюму и шоколаду. Там и попирую!

Он опять попытался улыбнуться, но, честно говоря, всё это выглядело довольно глупо.

Мистер Дженкинс хотел что-то произнести, но у него не получилось. Наконец, заикаясь, он прошептал:

— Н-но, Б-Б-Бруно! К-к-как эт-т-то произошло?

Бедный джентльмен! Он был совершенно уничтожен свалившимся на него несчастьем, даже усы опустились. Я бы сказал, что паруса этой большой яхты обвисли навсегда!