Юлий Буркин - Год принцессы Букашки

- Может, они вообще переехали? – забеспокоился Сиреневый.

- Куда?! – удивился Салатный.

- А я откуда знаю? Я Чепушкин, что ли?

- Какой ещё Чепушкин?!

- Хе-хе, не знаешь! – обрадовался Сиреневый.

- Не знаю, - вздохнув, согласился Салатный.

- Я тоже не знаю, - признался Сиреневый. – Слышал, как один раз мама спросила: «Куда делись Сашины синие носочки?» А папа говорит: «Я – Чепушкин, что ли?» А носочки, между прочим, подо мной были. Я на них лежал.

- Так, наверное, тогда ты и есть Чепушкин, - догадался Салатный.

- Сам ты ЧЕПУХУшкин! – возмутился Сиреневый. - Чепуху говоришь!

Зайцы замолкли. Потом Салатный сказал со вздохом:

- Трудно мне с тобой.

- Почему это?

- Потому что у меня был всего один вопрос, а теперь их три. Куда все подевались - раз, кто такой Чепушкин – два, и не чепуху ли я говорю - три…

Вдруг из-под кровати выбежала разноцветная гусеница и засеменила по комнате, радостно вереща:

- Я! Я знаю! И про «подевались», и пло ЧеПУШИшкина, и про всё-всё-всё-всё! А чего не знаю, то обязательно узнаю! Потому что я – лю-бо-знательная! Вот так-то, вот так! Меня никто никогда не слушает, а я все могу рассказать!.. Я для этого даже букву «эр» говорить научилась!.. Вот, слушайте: «Р-р-р-р-р…»

- Стоп! – выставил ладошку Сиреневый прямо перед мордочкой гусеницы, когда она в очередной раз пробегала мимо него, и та остановилась. – Ну? – опустил он лапу. - Рассказывай. Начинай с Пушишкина.

- Он не Пушишкин, а просто Шишкин, - поправила гусеница. – Он р-рисовал картины с мишками.

- Вот с такими? – спросил Салатный, указывая в угол.

- Да, - подтвердила гусеница.

- Молодец, - кивнул Салатный. - Букашка любит мишек.

- Даже, по-моему, больше чем зайцев, - ревниво заметил Сиреневый, покосившись на новичков. – И кукол еще любит.

- Только как раз мишек он рисовать-то и не умел, - продолжала гусеница историю про художника. - Лес нарисует, а мишек пр-росит других подрисовать.

- Все равно молодец, - не изменил своего мнения Салатный. – Сказал, будут мишки, и сделал.

- Молодец, молодец, - подтвердил Сиреневый. – Мало ли кто чего не умеет. Я вот, может, тоже не умею мишек рисовать, я что, виноват, что ли? Да мне и не хочется. Нужны мне эти мишки…

Салатный потряс головой, потом сказал:

- Ладно, тут мы, допустим, разобрались. Теперь второй вопрос…

- Нет, - перебил его Сиреневый, - не разобрались. - Пусть она нам скажет сначала, откуда про мишек узнала.

- По телевизору слышала. Дяденька говорил. Вот, - объяснила гусеница. – А дома никого сегодня нет, потому что у всех свадьба.

- Потому что – у всех что? – уставились на нее зайцы.

- Свадь-ба, - повторила гусеница.

- Что такое «свадьба», и с чем ее едят? – спросил Сиреневый.

- Свадьбу не едят. Свадьба, это когда женятся. И сегодня папа с мамой как раз женятся.

Зайцы недоуменно переглянулись.

- Тоже мне, объяснила, - возмутился Сиреневый. - «Свадьба это когда женятся…» А что такое «женятся»?!

- И зачем они это делают? – добавил Салатный.

- Вы что, правда не знаете?! – выпучила глаза гусеница.

- Знаем, конечно, – насупился Сиреневый. – Еще как знаем. Просто хотелось услышать твоё мнение.

- Ну-у… Ладно, - согласилась гусеница. – Правда, я не совсем уверена…

- Вот тебе и здрассьсте, - развел лапы Сиреневый. – Только что говорила, что все на свете знаешь, и вдруг не уверена… Да не знаешь ты ничего!

- А вот и знаю! – запальчиво выкрикнула гусеница. – Слушайте!

И вот, что она рассказала.

Если два каких-нибудь человека решили закуклится вместе, то они очень этому радуются, собирают гостей, пляшут, поют, а потом уже и закукливаются. Вот это и есть свадьба. А потом, когда куколки созревают…

- Как это «закукливаются»? - не удержавшись, перебил ее Салатный.

- Как, как… Как обычно. Превращаются в куколок.

Салатный глянул в угол и уточнил:

- И в мишек?

- Нет, только в куколок, - помотала головой гусеница. – Куколки – это то, из чего потом получаются бабочки. А из мишек ничего такого не получается. Вроде бы…

Салатный искательно посмотрел на Сиреневого. Но тот, сплетя лапки, только саркастически усмехался и молчал.

- А что из людей получаются бабочки, ты уверена? – снова обернулся Салатный к гусенице.

- Ну, я сама этого не видела, но в кого-то ведь они должны превращаться после того, как закуклятся…

- А ты уверена, что они вообще закукливаются? - продолжал осторожные расспросы Салатный.

- Ну… А зачем бы им тогда свадьба? – вопросом на вопрос ответила гусеница.

- Резонно, - невозмутимо проронил Сиреневый и демонстративно уставился в потолок.

И тут в комнате раздался совсем незнакомый мелодичный девчоночий голосок:

- Она все-все-все перепутала. Свадьба это совсем-совсем другое. Уж я-то знаю.

Зайцы уставились в угол на куклу, ведь это сказала именно она.

- Чего ж ты раньше молчала?! – воскликнул Сиреневый.

- Раньше вы про свадьбу не разговаривали, - отозвалась она. – К тому же, девочка должна быть скромной, – и кукла потупила взор.

- А этот, - Сиреневый ткнул лапой в сторону мишки, - небось, тоже разговаривает? Эй, медведь! Ты говорить умеешь?

- Умею, - признался тот.

- А чего молчал столько времени?!

- Стеснялся, - ответил мишка.

- Кого?! – поразился Сиреневый. – Нас, что ли?

- Нет, - глухо сказал мишка.

- А кого?!

Мишка насупился.

- Меня, - ответила за него кукла, и ее щечки порозовели. – Понимаете, он в меня влюблен, вот и стесняется. Так? – повернулась она к медведю.

Тот молча кивнул и насупился еще сильнее.

- А на самом деле, - сказала кукла, - вновь обращаясь к зайцам, - он совершенно зря стесняется. Если бы он признался, я бы ему, возможно, ответила, что он мне тоже очень даже нравится.

- Ну, и скажи ему сама об этом, - предложил Салатный.

- Не могу, - покачала головой кукла. – Скромность не позволяет…

- Я помогу! – встрепенулась гусеница и забегала туда-сюда перед куклой и мишкой. – Ты слышал?! – Закричала она. – Ты ей нравишься, и она готова с тобой закуклиться!

- Глупости! – прикрикнула на нее кукла. – Не собираюсь я закукливаться, я и так кукла. И хватит мельтешить перед глазами! Стой! Откуда ты взяла, что свадьба это когда закукливаются? Кто тебе это сказал?

- Сама догадалась, - обескуражено призналась гусеница, прекратив беготню. – Предположила…

- Неправильно ты предположила, - отрезала кукла. – Свадьба, это когда двое решили жить вместе, потому что любят друг друга. И потом у них появляются дети – мальчики, девочки… Медвежата…

- Медвежата? – осипшим голосом переспросил мишка и робко поднял взгляд на куклу.

- Да, - твердо сказала та.

- А зайчата? – полюбопытствовал Сиреневый. – Игрушечные.

- Нет, - помотала головой кукла. – Никогда.

- Ну и ладно, - сказал Сиреневый. - Не очень-то и нужно. Расскажи-ка нам лучше про свадьбу поподробнее.

Кукла рассказывала долго – и про цветы, и про колечки, и про красивый-прекрасивый торт, и про то, как радуются и веселятся гости…

- Вот что такое свадьба, - закончила она, наконец, свой рассказ.

- И папа с мамой все это сейчас делают? – уточнил Салатный.

- Конечно, - подтвердила кукла.

- И охота им? – усмехнулся Сиреневый.

- Еще бы не охота, - сказала кукла.

- Вот бы хоть одним глазком взглянуть… - вздохнул Салатный.

- Лучше всего гостям, - заметил Сиреневый. – Сами не женятся, а все равно веселятся.

- Вот-вот, - кивнул Салатный. - И Букашка тоже веселится? – уточнил он.

- Еще бы, - кивнула кукла.

- Так сначала – свадьба, а потом дети, или наоборот? – сварливо спросила слегка обиженная гусеница.

- Всякое бывает, - откликнулась кукла.

- Есть идея! Просто супер-идея! – воскликнул Сиреневый. – Давайте тоже устроим свадьбу! Давайте вас поженим! – указал он лапкой на куклу и мишку.

- Точно! – обрадовался Салатный. – Молодец, брат-заяц! Здорово придумал! Очень мне хочется гостем быть.

- И мне, – подтвердил Сиреневый.

- Ну-у, не знаю… - скромно сказала кукла.

- У нас колечек нет, - заметил мишка.

- Колечки – не проблема, - отрезала кукла. – Можно взять от пирамидки.

- А торт? – продолжал сомневаться мишка.

- Торт можно слепить из пластилина, - отозвалась кукла. – Нет, я, конечно, не настаиваю, но, если захотеть, все можно решить. Хотя, если, конечно, Миша, ты не хочешь…

- Хочет, хочет! – закричали зайцы наперебой. – Он хочет! Еще как хочет!

… Домой Букашка приехала с бабушкой на такси. Вся она была переполнена впечатлениями. То ей вспоминалось, как сверкали вспышки фотоаппаратов, когда папа с мамой входили в светлый зал, и какая изумительная была мама в длинном белом платье, а папа - какой-то особенно большой и тожественный… Как серьезная тетенька что-то им говорила, а потом они поцеловались. Как все долго гуляли по городу, а потом пришли куда-то покушать. Как громко хлопали пробки, и как все танцевали, а какой-то дяденька играл на дудочке…