Фолклор - Земляника под снегом. Сказки японских островов (с илл.)

— Ты зачем здесь? Беги прочь, спасайся, глупая.

Вдруг обезьянка заговорила человечьим голосом:

— Сабуро-сан, я рассказал моему дедушке, как ты меня спас. Он велел привести тебя. Мой дедушка — обезьяний царь. Пойдём, я отведу тебя в наше царство.

Захотелось Сабуро побывать в обезьяньем царстве. Пошёл он через горы и долины. Ночь была светлая, лунная. Обезьянка впереди — дорогу показывает. Завела она мальчика далеко в глубь пустынных гор.

Вдруг увидел Сабуро перед собой белый каменный замок. У железных ворот стоят на страже с копьями в руках большие лохматые обезьяны. По знаку маленькой обезьянки отперли они ворота.

Ввели Сабуро в просторный зал. Сидит там на высоком помосте обезьяний царь, старый-старый. На щеках глубокие морщины, из ушей белая шерсть растёт. Одежда на нём золотом сверкает.

— Спасибо, что к нам пожаловал, — говорит обезьяний царь. — Этот неразумный детёныш — мой единственный внук. Погибни он — пришёл бы конец моему роду. Не знаю уж, как и благодарить тебя.

Хлопнул царь в ладоши. Вбежали тут слуги. Несут золочёные подносы. На подносах чего-чего только нет. И рыба, и дичь, и сласти разные.

Устроили обезьяны весёлое представление. Насмешили своего гостя до слез.

На прощанье сказал обезьяний царь:

— Вот тебе в подарок бесценное сокровище за то, что ты моего внука спас.

Дал он Сабуро мешочек из алой парчи.

— Лежит в этом мешочке золотая монета. Подбрось её в воздухе и пожелай что хочешь. Всё исполнится. Прощай! Доброго тебе пути.

Было уже утро, когда маленький внучек обезьяньего царя вывел Сабуро на проезжую дорогу к самому подножию горы.

Тут они и простились.

Вернулся Сабуро домой, видит, отец сам не свой.

— Всю ночь я не спал — думал, ты уж не вернёшься.

— Прости, отец, но не зря бродил я ночью в горах. Больше не придётся нам голодать.

Достал Сабуро из-за пазухи алый мешочек, раскрыл его и вытряхнул золотую монету.

— Для начала, отец, пожелаем хороший дом. Наша-то лачуга совсем развалилась. Льёт в ней дождь, как на улице.

Подбросил Сабуро монету вверх. Покатилась она, зазвенела.

— Монета, монета, подари нам хороший дом.

Ждут старик отец и Сабуро, что-то будет.

Вдруг послышался треск и грохот. Не успели они и глазом моргнуть, как всё вокруг переменилось. Сидят они в хорошем доме, на новых циновках. Вышли они во двор, смотрят: вместо гнилой соломы крыша красной черепицей крыта. Кладовые рисом и ячменём набиты.

— Уж не во сне ли я это вижу?! — радуется отец.

Вся деревня сбежалась смотреть на невиданное чудо. Созвал старик всех на пир, никого не забыл.

Толстый Гомбэй пришёл как гусь. Шею вперёд вытянул. А ушёл как черепаха. Весь согнулся, и на спине мешок подарков.

Вернулся сосед домой, не спится ему. Жадным он был, таким жадным, что в деревне про него говорили: «У Гомбэя из глотки рука тянется. Так и норовит чужое ухватить».

Рано-рано утром, только рассвело, пришёл Гомбэй к старику отцу и попросил в долг чудесную монету:

— Пусть покарают меня боги, если не верну вашу монету через три дня в целости и сохранности.

Никогда старик никому в просьбе не отказывал. Дал он Гомбэю чудесную монету.

Но вот прошло и три дня, и четыре, и пять. Стал Сабуро тревожиться. Не несёт сосед монету. А тут как раз вернулись домой старшие братья. Видит Сабуро, обносились они, обтрепались. Захотелось ему нарядить своих братьев в новую одежду.

Пошёл он к Гомбэю, просит возвратить чудесную монету. Вернул монету Гомбэй. Лежит она, как была, в мешочке из алой парчи.

— Ну, — говорит Сабуро братьям, — увидите, что сейчас будет. Сами себя не узнаете.

Подбросил он монету в воздух.

— Наряди моих братьев в новую одежду, да покрасивее.

Покатилась монета, зазвенела. А братья как были, так и остались оборванными, в лохмотьях.

— Что это? Не слушается монета, — удивился Сабуро. — Верно, плохо я её подкинул.

Много раз бросал он монету в воздух — и всё без толку.

— Так вот оно что! Мою чудесную монету подменили. Подсунул мне взамен плут Гомбэй эту пустозвонку. Какое несчастье! Пойду потребую у него, чтобы отдал мне мою волшебную монету.

Побежал Сабуро к Гомбэю, а тот в ответ: не знаю, мол, ничего. Что получил, то и вернул. Хоть на весы клади монету, — та же самая.

Вернулся Сабуро домой ни с чем и заплакал горькими слезами.

Опечалились, глядя на него, кот с собакой. Толкуют между собой, совет держат, как хозяину в несчастье помочь.

— Он наш спаситель. Хоть головы сложим, а вызволим его из беды.

Побежали кот с собакой к дому Гомбэя. Глядят, у того не дом, а княжеский дворец. Стоят вокруг семь белых стен, кольцо в кольце.

Бегает собака вокруг ограды, не может в дом пробраться. А коту стены не страшны. Залез он к соседу на чердак и притаился в углу. Пробежала мимо мышка. Кот её цап-царап. Запищала мышка в его когтях.

Вышла тут из норки старая мышь с седыми усами, склонила голову и стала просить:

— Господин кот, уважаемый господин кот! Осмелюсь доложить, у нас, мышиного народа, сегодня большое торжество. Мы играем свадьбу. Да вот беда, ты невесту поймал. Жаль нам жениха, он сейчас так страдает! Будь милостив, пощади невесту.

— Что ж, пожалуй, я согласен. Но даром, так и знай, я её не отпущу, а только за выкуп. Здесь где-то в доме спрятан красный мешочек с золотой монетой. Принесите мне его, а я, так и быть, разожму свои когти.

Тут изо всех углов выскочило множество мышей. Рассыпались они в разные стороны, словно листья на ветру, и пустились на поиски.

Много времени не прошло, бежит старая мышь, в зубах красный мешочек держит.

— Взгляни, господин кот, тот ли это, который тебе нужен?

— Он самый. Где же вы его разыскали?

— В спальне нашего хозяина Гомбэя.

— Молодцы! За это отпускаю на волю вашу невесту. Веселитесь, играйте свадьбу.

Схватил кот мешочек в зубы и скорей бежать. Мигом перескочил через семь стен. У ворот собака дожидается.

— Ах, бедный, как ты устал! Дай я мешочек понесу.

— Нет, пёс, не дам я тебе мешочка. Мой подвиг — моя и слава.

— Это что ж выходит! Шли мы с тобой вдвоём на врага, как верные товарищи, а воинская слава тебе одному достанется? А я, значит, неблагодарный, не сослужил моему хозяину службы! Как же я теперь людям на глаза покажусь?

И так обидно стало собаке, что не вытерпела она, вырвала у кота мешочек — и бегом домой. Вперёд кота добежать торопится.

А по пути надо было через речку переплыть. Бросилась собака в воду и плывёт. Кот сзади гонится.

— Мяу, мяу, пёс-разбойник, вор, отдай мою добычу!

— Гав, не отдам! — рявкнула собака и упустила красный мешочек в воду.

Пошёл мешочек на дно — ведь в нём тяжёлая монета была.

Вот беда какая! Вылезла собака на берег, отряхнулась и, поджав хвост, поплелась домой, как побитая. Ругает себя, да уж поздно.

Подбежал кот к речке. Вдруг возле самого берега плеснула хвостом большая рыба. Поймал её кот, понёс в зубах своему хозяину. Хочет хоть чем-нибудь его в горе утешить.

Взял рыбу Сабуро и стал резать на тонкие ломтики, чтобы угостить отца с братьями. Вдруг из брюха рыбы выпал мешочек из алой парчи. Открыл его Сабуро, а в нём золотая монета лежит.

Глазам своим Сабуро не верит. «Уж не моя ли это монета?» — подумал он.

Тут рассказал ему кот всё, как было.

Подбросил Сабуро монету в воздух.

— Монета, монета, наряди моих братьев в новые одежды.

Глядят старшие братья друг на друга и не узнают. Вместо лохмотьев на них новая красивая одежда.

Тут пошло такое веселье в доме, что и не описать. А Сабуро сказал коту с собакой:

— Вы оба хотели помочь мне, не жалея своей жизни. За это спасибо! Но собака схитрила, отняла чужую добычу. И потому вот как я решил. Ты, кот, будешь жить у меня в доме и спать возле тёплого очага. А ты, собака, станешь во дворе дом сторожить.

Так с тех пор и повелось. Живёт кот в доме, а собака во дворе, и нет между ними прежней дружбы.

Давно-давно это было.

Жили на одном маленьком острове голубь и голубка. Весною вывела голубка двух птенцов.

Старшего назвали Тэтэхё, а младшего — Тэтэкун.

— Такие маленькие, а как широко клювы разевают! — радовались отец с матерью. — Как громко пищат! Всех птенцов в соседних гнёздах заглушили. Видно, наши дети самые сильные, самые умные.

Сначала голубята только пищали, а потом стали покрикивать на отца с матерью. Принесут родители корму, а птенцы сердятся:

— Разве это червяки? Не червяки, а дохлые мошки. А это разве мошки? Одни сухие крылышки.

Братья и ворковали-то, словно ворчали.

Не отдохнут голубь с голубкой, сами зёрнышка не склюют, все торопятся детей накормить. А Тэтэхё и Тэтэкун недовольны: