Редьярд Киплинг - Мотылек, который топнул ногой (сборник)

– Я могу есть орехи. Я могу разбивать раковины. Я могу рыть норы. Я могу взбираться на деревья. Я могу дышать сухим воздухом, я могу находить безопасные убежища под каждым камнем. Я не знал, какое я сильное существо. Кун?

– Пайа кун, – сказал Волшебник. Он засмеялся и благословил Краба. Маленький Пау Амма быстро пробежал по краю чёлна и прыгнул в воду. Он был так мал, что на земле мог спрятаться в тени сухого листа, а на морском дне – в пустой раковине.

– Хорошо я сделал? – спросил Волшебник.

– Да, – ответил Человек. – И теперь нам нужно вернуться в устье реки Перак, но путь туда слишком долог, и мы устанем грести. Если бы мы дождались, когда Пау Амма вернётся в свой Пусат-Тасек, вода отнесла бы нас на место.

– Ты ленив, – сказал Старейший Волшебник. – Поэтому и твои дети будут ленивы и станут самым ленивым народом на земле. – И он поднял палец к луне, закричав: – О Рыбак, смотри: Человеку лень грести до дому! Дотащи своей сетью чёлн к его родному берегу, Рыбак!

– Нет, – ответил сын Адама, – если мне суждено лениться всю жизнь, пусть море дважды в день работает за меня. Это избавит меня от необходимости грести коротким веслом.

Волшебник засмеялся:

– Очень хорошо.

Крыса на луне перестала грызть сеть. Рыбак отпустил её так низко, что она дотронулась до моря. И вот Лунный Старик потащил глубокое море мимо острова Бинтанга, мимо Сингапура, мимо полуострова Малакки, мимо Селангора, и, наконец, чёлн вошёл в устье реки Перак.

– Кун? – спросил Лунный Рыбак.

– Пайа кун, – сказал Волшебник. – Смотри же, теперь всегда два раза днём и два раза ночью води за собой море, чтобы малайские рыбаки могли не работать вёслами. Только смотри, не делай этого слишком резко, не то я обращу свои чары против тебя, как я сделал это с Пау Аммой.

И они поплыли вверх по реке Перак, пристали к берегу и отправились спать.

С того самого дня и до дня нынешнего Лунный Рыбак водит за собой море – туда-сюда, туда-сюда, – и мы наблюдаем приливы и отливы. Иногда он тащит сеть слишком сильно – тогда и приливы бывают намного сильнее. А порой он тянет сеть слишком медленно, и приливы бывают слабыми. Но почти всегда он работает старательно, помня угрозу Старейшего Волшебника.

А что же стало с Крабом Аммой? Когда ты бываешь на морском берегу, ты можешь видеть, как его детки устраивают себе маленькие Пусат-Тасеки под камнями, под пучками травы на песке. Ты можешь видеть, как они машут своими маленькими ножничками. В некоторых далёких странах они действительно всегда живут на суше, поднимаются на пальмовые деревья и едят кокосовые орехи – всё, как и обещала Королю-Крабу маленькая дочка Человека. Раз в год крабы сбрасывают с себя твёрдый панцирь, становятся мягкими и каждый раз вспоминают о могуществе Старейшего Волшебника. В это время нехорошо убивать или ловить детей Аммы, ведь они становятся беззащитными только потому, что старый Пау Амма однажды, очень давно, был груб со Старым Волшебником.

Так-то! Дети Краба Аммы терпеть не могут, чтобы люди вынимали их из норок, унося к себе домой в банках из-под разных солений. Потому-то они так жестоко щиплют тебя своими ножничками, когда ты пытаешься это сделать, – и поделом!

Слушай хорошенько, и я расскажу тебе новую чудесную сказку, которая совсем не похожа на все остальные. Я расскажу тебе об одном мудром правителе, которого звали Сулейман-Бен-Дауд, что означает Соломон, сын Давида.

Об этом Сулеймане-Бен-Дауде составлено триста пятьдесят пять рассказов, но моя история не из их числа. Я не стану рассказывать о Пигалице, которая нашла воду, или об Удоде, который раскинул свои крылышки и защитил Сулеймана от знойных лучей солнца. В сказке моей не говорится также о золотых украшениях султанши Балкис. Нет, я расскажу тебе о Мотыльке, который топнул ногой. Так слушай же, слушай хорошенечко!

Сулейман-Бен-Дауд был очень мудр, очень умён. Он понимал, что говорили звери, птицы, рыбы и насекомые. Он понимал подземные скалы в то время, когда они со стоном наклонялись одна к другой, и шелестящие голоса листьев, когда утренний ветер играл вершинами деревьев. Он понимал всё-всё, и Балкис, его главная султанша, изумительная красавица, была почти так же умна, как и он.

Сулейман-Бен-Дауд мог делать удивительные вещи. На третьем пальце правой руки он носил перстень. Стоило ему повернуть этот перстень один раз вокруг пальца, как ифриты и джинны появлялись из-под земли и исполняли то, что он приказывал им. Когда мудрый султан поворачивал кольцо два раза вокруг пальца, с неба спускались феи и выполняли его желание. Если же он поворачивал перстень вокруг пальца три раза, то сам великий Азраил, обычно облачённый в сияющие доспехи и несущий в руках меч, являлся к нему в образе простого водоноса и рассказывал ему обо всём, что происходит в трёх великих мирах: верхнем, нижнем и срединном (людском).

Между тем Сулейман не возгордился: он редко пользовался своей властью, а когда это случалось, то ему это было неприятно. Однажды он задумал накормить всех животных во всём мире в один день, но, когда вся пища для пира была приготовлена, из морской глубины выплыл огромный Зверь, вышел на отмель и в момент проглотил всё угощение, разложенное на берегу. Сулейман очень удивился и спросил:

– О Зверь, кто ты?

А Зверь ему ответил:

– О султан, желаю тебе бесконечной жизни. Я самый маленький из тридцати тысяч братьев. И живём мы все на дне моря. Мы узнали, что ты собираешься накормить зверей со всего света, и братья прислали меня узнать, когда будет готов обед.

Сулейман-Бен-Дауд удивился ещё больше и сказал:

– О Зверь, ты проглотил весь обед, который я приготовил для всех животных со всего света.

А Зверь ему ответил:

– О султан, желаю тебе вечной жизни, но неужели эту безделицу ты называешь обедом? Там, откуда я пришёл, мы в виде закуски едим вдвое больше того, что я проглотил сейчас.

Сулейман пал ниц и сказал:

– О Зверь! Я собирался дать этот обед, надеясь показать всем, какой я могучий и богатый властитель, а совсем не потому, что мне действительно хотелось позаботиться о животных. Ты пристыдил меня, и я получил хороший урок.

Сулейман-Бен-Дауд был истинно мудрый человек. После этого случая он уже не забывал о том, что тщеславие глупо, а хвастливый человек жалок. Только это была присказка, а теперь начинается настоящая сказка.

У султана было много-много жён – девятьсот девяносто девять, – не считая очаровательной главной султанши, Балкис.

Они жили в большом золотом дворце, а дворец этот стоял в прелестном саду с красивыми фонтанами. В сущности, Сулейману такое положение вещей не очень-то нравилось, но в те дни у каждого богатого господина было несколько жён, и, понятно, султану нужно было ввести в свой дом побольше султанш, чтобы показать, как он важен и как богат.

Многие его жёны были красивы и приветливы, некоторые же уродливы и злы. Уродливые ссорились с красивыми, и те тоже начинали злиться. И все они ссорились с султаном, а это ужасно надоедало ему. Только Балкис, красавица Балкис, никогда не ссорилась с Сулейманом. Она слишком любила его. Балкис сидела в своей комнате в золотом дворце, гуляла по саду и очень жалела, что у Сулеймана так много неприятностей в семье.

Понятно, если бы мудрый правитель повернул кольцо на пальце, призвал джиннов и ифритов, они, конечно, превратили бы его девятьсот девяносто девять сердитых жён в белых мулов пустыни, борзых собак или зёрна граната. Но султан Сулейман боялся снова опозориться. И когда его жёны слишком сильно кричали и сердились, он уходил подальше, в глубь своего чудесного дворцового сада, и жалел, что родился на свет.

Однажды, после того как ссоры сварливых жён великого мудреца не прекращались три недели и всё это время девятьсот девяносто девять султанш кричали и сердились, Сулейман-Бен-Дауд по обыкновению ушёл в свой сад.

В апельсиновой роще он встретил красавицу султаншу Балкис. Она была очень печальна, зная, что Сулейман огорчён. Балкис посмотрела на него и сказала: