Гай Север - Волшебные истории

— Ой, мамочка. Пойду-ка я, наверно, назад. Что-то там, кажется, такое, что просто ужас какой-то, наверно...

И она бегом вернулась к упавшему дереву, перекарабкалась на свою сторону, на прощание обернулась, посмотрела в страшенный холодный мрак и побежала назад. Добежала до дерева — пушистые лапы-ветки торчали над тропкой — выбежала на небольшой простор своей ложбинки. И вдруг остановилась, подпрыгнула и прижала ладошки к щекам.

— Ой, мамочка!!!

Чуть в стороне, почти сливаясь с вечерним сумрачным снегом, сидел огромный, лохматый, ушастый, пушистый и вообще просто какой-то необыкновенный настоящий волк. На мудрой усатой морде спокойно светились глаза.

— Мамочка... Это же волк!!! — Бина не знала, что делать: бежать, плакать, кричать или еще что-нибудь. — Настоящий! Ну что же такое! Ну почему меня все хотят съесть, сегодня... Ну что сегодня за день такой... Ну и правильно, — она всхлипнула и вытерла нос. — Ну и правильно, что я потерялась. Так мне и надо. Буду знать. Надо слушаться взрослых, и пусть волк меня съест. И поздно реветь. Раньше надо было чесаться.

Она стояла и терпеливо ждала, когда волк начнет ее есть. Она ждала, ждала и ждала, мерзла, мерзла и мерзла, но волк только сидел и смотрел на нее. Бина, наконец, не выдержала.

— Волк! Ну когда ты меня есть будешь? Я замерзла уже. Холодно ведь ужасно, ешь быстрее ведь, — она вздохнула. — Или ты сегодня поужинал? Что-то мне тоже есть захотелось... Сейчас бы чашечку чая вкусного... И бутербродика... С сыром таким, там еще дырки, вкусные... Что же я так проголодалась-то, вдруг. Вот тоже еще наказание.

Но волк вообще не стал ее есть. Он еще немножко посмотрел и убежал, растворился во мраке без звука и следа. Бина снова вздохнула, горько и тяжело.

— Ну вот. Даже волк не стал меня есть.

Ей стало так грустно, так одиноко, так плохо, что она заплакала — как не плакала еще никогда. Она стояла, не чувствуя холода, не замечая ничего вокруг, и теплые слезы текли по щекам, на шарфик — она их не вытирала. Потом плакать устала и стала просто вздыхать.

— Пошел, наверно, домой, в норку... У него там, наверно, уютно, тепло, вкусно... Ладно. Хватит реветь. Зачем я такая дура? И что же мне делать?

Она стояла у входа в лощинку, под разлапистым деревом, и ей снова хотелось плакать. А вокруг уже наступила студеная ночь.

* * *

Вдруг произошло замечательное. Вверху появилась Луна. Неслышно и незаметно она подкралась из-за Гор, возникла над льдистыми пиками и заглянула в ложбинку. Тяжелая тишина растворилась, исчезла в яркой прозрачности лунных лучей. Светлые, чистые, легкие Горы сияли в Луне, а за ними висело небо, черное и блестящее, и на нем вдруг рассыпалось столькущее множество звезд, что Бина подпрыгнула и прижала к груди кулачки.

— Ой, какая Луна! — прошептала Бина. — А звезды какие ужасные! Я такую Луну никогда не видела! Это она специально пришла, чтобы мне было не темно и не страшно. Ой, какая Луна! Жалко, мама не видит, и папа. У них там тоже сейчас где-то Луна, но ведь совсем не такая. У меня тут совсем ведь другая Луна. У меня тут моя Луна.

И Бина стояла, и Горы плыли в сияющей высоте, и ей стало спокойно и хорошо, и она даже забыла про холод. Но холод грыз все сильней, и куртка уже не грела, и пальцы в ботинках мерзли.

Бина снова стала бегать и прыгать. Она побежала к снежной стене, не добежала, развернулась, побежала назад — вот снова лощинка, куда Бину Дед Мороз не пустил — вот здесь сидел добрый, совсем не голодный волк — вот следы — вот куда убежал — вот следы тоже — ой, мамочка! Что это там за киски?!

Впереди, Бине навстречу, бежали какие-то здоровенные лохматые кошки. Они были серо-серебряные, в большую черную крапинку, и мягко сверкали в лунных лучах. Когда кошки подбежали ближе, Бина увидела, что там была одна просто огромная, и две поменьше, с пушистыми толстыми лапами, с мохнатейшими хвостищами. Они были ужасно милые, вокруг от них стало светло, радостно и легко. Бина, взметая льдистые искры снега, кинулась к ним.

Киски набросились на нее, тяжеленные — но такие мягкие, такие пушистые, такие необыкновенные, такие ужасные лапочки, — и стали лизать Бину в щеки и в нос. Большая киска отошла и жмурилась из-под дерева, поглядывая, как Бину опрокинули в снег и продолжали облизывать теплыми шершавыми языками. Бина смеялась и отбивалась, но киски не отступали, и так они кувыркались, кувыркались и кувыркались, и Бина даже запыхалась, и ей стало жарко, и куртку пришлось чуть-чуть расстегнуть.

— Ой, мамочка! — она, наконец, села и отдышалась. — А это, наверно, ваша мамуля! Вы ко мне нарочно пришли, правда? А то мне тут скучно и одиноко, так просто ужасно, что я даже плакала. Побудьте со мной до утра, ладно? Утром меня должны будут найти и забрать. Какие кисуленьки! — она снова бросилась обниматься. — Я даже не знала, что такие бывают, вообще!

Котята не отставали. Они носились пушистыми колобками, и напрыгивали на Бину, и лупили хвостищами, и толкали толстыми лапами. Бина вскочила, и они стали носиться все вместе. Они бегали, и играли, и визжали, и фыркали, и все было так здорово! А Луна потихоньку пробиралась по небу, и уже повисла над кряжем с другой стороны ложбинки.

Бина и котята устали и, наконец, привалились к камню. Бина устроилась между котятами, ей было тепло, уютно, легко, вовсе не грустно и не тоскливо. Бина сидела с котятами под бездонным сверкающим небом, смотрела на звезды — как улетают на небо клубки от дыхания и растворяются там.

— Какие вы замечательные кисульки! — сказала радостно Бина, поглаживая пушистые уши. — Какие у вас мягкие уютные шубки! — она гладила усатые морды. — Я таких больше ни у кого не видела!

Бина сидела, гладила шубки, усы и носы, и снова заметила волка. Теперь он сидел чуть поодаль, вверху, на пригорке-мизинце, который торчал из подошвы горы. Волк жмурился в лунном свете и умиротворенно глядел, как Бина с котятами отдыхают. Мама-кошка подбежала, улеглась рядом, и Бина уткнулась в мягкий прохладный бок, такой ласковый и домашний, такой замечательный... И рядом приютились котята, и стали урчать и сопеть. Бина не заметила, как уснула, — так сладко, спокойно и чисто, как, кажется, не засыпала никогда в жизни.

Проснулась она оттого, что кошки снова лизали ее в нос и щеки. Луны больше не было: она укатилась за Горы, и в небе теперь остывали последние звезды. Сумрак окутал ложбинку ледяной периной.

Бина вскочила и принялась растирать нос, который замерз и так вдруг окоченел, что его как будто не было. Холод стоял такой, что дышать было почти невозможно — воздух застывал в груди, обратно не выдохнешь. Пальцы в ботинках исчезли.

— Ничего себе, мои кисочки! Ух ты, как холодно! Градусов, наверно, полторы тысячи! Я даже не знала, что в мире бывает так холодно. Как же вы тут живете? У вас должна быть теплая норка, конечно! А можно к вам в гости, хотя бы глазком? Так интересно, как у вас в норке!

На этот раз поиграть им не дали. Вдалеке — не в той стороне, где случился весь этот ужас, а в другой — возникло движение. Там появились точки и побежали сюда. Мама-кошка отошла под дерево и, чуть насторожившись, стала следить, как точки вырастают в людей. Бина смотрела, смотрела, смотрела — и вдруг оказалось, что впереди бежит мама, за ней папа, за ним соседи из соседнего домика.

— Мамочка! — взвизгнула Бина. — Папочка! Смотрите! Смотрите, какие котики!!!

И Бина схватила котят в охапку и побежала, но они все-таки не уместились и по дороге выпали. Бина засуетилась, пытаясь их подобрать, и подобрала первого, и стала подбирать второго, но пока подбирала второго, первый выпал опять, и она снова попыталась подобрать первого, и тогда выпал второй. И пока она так возилась, пытаясь все-таки подобрать упрямых котят, мама подбежала, присела рядом и прижалась холодной щекой:

— Биночка... Ну что же такое...

— Мамочка, — прошептала Бина в ответ и спряталась в пушистых котятах. — Я и сама не знаю... Я ведь недалеко ушла, кажется... Только за угол, и все, только за угол ведь. И за углом почти никуда не ушла, а оно вдруг сзади как грохнется! И все... Смотрю — потерялась.

Тут подбежал папа, тоже опустился рядом и тоже прижался щекой:

— Бина!.. Ну что же такое!

— Ой, папочка, а нам тут было так весело... Сначала мы бегали и играли, и так наигрались, что просто ужас какой-то. А потом мы так вкусно поспали, все вместе, а потом вы и пришли. А еще с нами был волк, вон там... Вон, смотри... Видишь, под деревом... Видишь, какие котики...

— Это уже не котики... Это барсики... Такие горные кошки, очень редкие...

— А как вы нас тут нашли? Кто вам сказал?

— Волк. Мы увидели, что за тобой не пройти, быстро вернулись и стали думать, как можно сюда попасть. По карте получалось, что с нашей стороны никак. Стемнело, а тут еще связи нет... Мы уже собрались ехать звонить, вызывать вертолет, как вдруг собаки залают! Выходим на улицу, смотрим — волк! Бегает туда-сюда, к лесу — обратно, к лесу — обратно. Забегает в лес, ждет и оглядывается. Тогда мы побежали за ним. А он бежит по каким-то ущельям, по каким-то таким уголкам...