Сергей Козлов - Ежик в тумане

– Что ж ты ел?

– Ничего, – сказал Ежик. – Ты мне дашь бульону?

– Ах, да! Пей, – сказал Медвежонок.

Ежик сделал несколько глотков и закрыл глаза.

– Пей-пей!

– Устал, – сказал Ежик.

– Нет, пей! – И Медвежонок стал поить Ежика с ложечки.

– Не могу больше.

– За меня!

Ежик хлебнул.

– За Белочку!

Ежик выпил.

– За Зайца! Он знаешь как помогал!

– Погоди, – сказал Ежик. – Передохну.

– Выпей за Зайца, он старался..

Ежик глотнул.

– За Хомячка!

– А Хомячок что сделал?

– Ничего. Каждый день прибегал и спрашивал.

– Пусть подождет. Сил нет, – сказал Ежик.

– Иногда и утром прибегал, – сказал Медвежонок. – Съешь ложечку.

Ежик проглотил.

– А теперь – за Филина!

– Филин-то при чем?

– Как? Нет, за Филина ты выпьешь три ложки.

– Да почему?

– Да я на нем три ночи летал. Тебя искали.

– На Филине?

– Ну да!

– Врешь, – сказал Ежик.

– Чтоб мне с места не сойти!

– Да как ты на него взобрался?

– Он знаешь какой крепкий? Сел на шею и полетел. Ты бы видел, как Заяц, нас испугался.

– Как?

– Вот выпей – скажу.

Ежик выпил подряд три ложки и снова закрыл глаза.

– Как? – спросил он.

– Что?

– Как Заяц вас испугался?

– А! Заяц? Представляешь? Я лечу. А тут – он. Давай еще ложечку. Слышишь, как пахнет? Ух!

Ежик выпил.

– Ну вот. Сидит, ушами вертит. Тут мы.

– С Филином?

– Ага. Он ка-ак подскочит, ка-ак побежит! Филин чуть на дерево не налетел. Давай за Филина.

– Нет. Уже совсем не могу, – сказал Ежик. – Давай я лягу.

Медвежонок уложил Ежика на прежнее место и укрыл тулупом.

– Ну как, – спросил Медвежонок, – тепло?

– Угу, – сказал Ежик. – А про Филина придумал? Говори.

– Да что ты? Вот выздоровеешь, вместе полетаем.

– Полетаем, – еле слышно пробормотал Ежик, засыпая.

По первому снегу Заяц прибежал к Медвежонку.

– Медвежонок, ты лучший из всех, кого я знаю, – сказал Заяц.

– А Ежик?

– Ежик тоже хороший, но ты – лучше всех!

– Да что с тобой, Заяц? Ты сядь, успокойся. Чего ты прыгаешь?

– Я сегодня проснулся и понял, – сказал Заяц, – что лучше, тебя нет на свете.

Вошел Ежик.

– Здравствуй, Медвежонок! – сказал он. – Здравствуй, Заяц! Вы чего сидите в доме – на улице снег!

– Я собрался идти к тебе, – сказал Медвежонок. – А тут прибежал он и говорит, что я лучше всех.

– Верно, – сказал Ежик. – А ты разве не знал?

– Правда, он самый лучший? – сказал Заяц.

– Еще бы! – Ежик улыбнулся Медвежонку и сел за стол. – Давайте чай пить! Стали пить чай.

– Вот слушайте, что мне сегодня приснилось, – сказал Заяц. – Будто я остался совсем один в лесу.

Будто никого-никого нет – ни птиц, ни белок, ни зайцев, – никого. «Что же я теперь буду делать?» – подумал я во сне. И пошел по лесу.

А лес – весь в снегу и – никого-никого. Я туда, я сюда, три раза весь лес обежал, ну, ни души, представляете?

– Страшно, – сказал Ежик.

– Ага, – сказал Медвежонок.

– И даже следов нет, – сказал Заяц. – А на небе – вата.

– Как – вата? – спросил Ежик.

– А так – ватное, толстое небо. И глухо. Будто под одеялом.

– Откуда ты знаешь, что глухо? – спросил Медвежонок.

– А я кричал. Крикну и прислушаюсь… Глухо.

– Ну! Ну! – сказал Ежик.

– И тут… И тут…

– Что?

– И тут… Представляете? Из-под старого пня, что на опушке…

– За холмом?

– Нет, у реки. Из-под старого пня, что на опушке у реки, вылез…

– Ну же! – сказал Медвежонок.

– Ты, – сказал Заяц. – Медвежонок!

– Что ж я там делал, под пнем?

– Ты лучше спроси, что ты сделал, когда вылез?

– А что я сделал?

– Ты вылез и так тихонько-тихонько сказал «Не горюй, Заяц, все мы – одни». Подошел ко мне, обнял и ткнулся лбом в мой лоб… И так мне сделалось хорошо, что я – заплакал.

– А я? – спросил Медвежонок.

– И ты, – сказал Заяц. – Стоим и плачем.

– А я? – спросил Ежик.

– А тебя не было, – сказал Заяц. – Больше никого не было. Представляешь? – Заяц обернулся к Медвежонку. – Пустой лес, ватное небо, ни-ко-го, а мы стоим и плачем.

– Так не бывает, – сказал Ежик. – Я обязательно должен был появиться.

– Так это же во сне, – сказал Медвежонок.

– Все равно. Просто вы плакали и не заметили, как я вышел из-за куста. Вышел, стою, вижу – вы плачете; ну, думаю, плачут, есть, значит, причина, и не стал мешать.

– Не было тебя, – сказал Заяц.

– Нет, был.

– Не было!

– А я говорю – был! – сказал Ежик. – Просто я не хотел мешать вам плакать.

– Конечно, был, – сказал Медвежонок. – Я его видел краем глаза.

– А что же мне не сказал? – сказал Заяц.

– А видел, ты потерянный. Сперва, думаю, успокою, а уж потом скажу. И потом – чего говорить-то? Ежик, он ведь всегда со мной.

– А по-моему, мы все-таки были одни, – сказал Заяц.

– Тебе показалось, – сказал Ежик.

– Примерещилось, – сказал Медвежонок.

– А если так, что у меня с собой было?

– А у тебя с собой что-нибудь было?

– Ага.

– Мешочек, – сказал Ежик.

– С морковкой, – сказал Медвежонок.

– Правильно! – сказал Заяц. – Вы знаете, кто вы для меня? Вы для меня самые-самые лучшие из всех, кто есть на земле!

Посыпал мелкий снежок, потом прекратился, лишь ветер слабо раскачивал верхушки деревьев.

Трава, неопавшие листья, ветви – все поблекло, посветлело от холода.

Но лес стоял еще большой, красивый, только пустой и печальный.

Ворон сидел на суку и думал свою старинную думу. «Опять зима, – думал Ворон. – Опять снегом все заметет, завьюжит; елки заиндевеют; ветки берез станут хрупкими от мороза. Вспыхнет солнце, но ненадолго, неярко, и в ранних зимних сумерках будем летать только мы, вороны.

Летать и каркать».

Надвинулись сумерки.

«Полетаю», – подумал Ворон. И неожиданно легко соскользнул с насиженного места.

Он летел почти не двигая крыльями, чуть заметным движением плеча выбирая дорогу между деревьев.

«Никого, – вздыхал Ворон. – Куда они все попрятались? « И действительно, лес был пуст и сир.

– Сер-р-р! – вслух сказал Ворон. Он опустился на старый пень посреди поляны и медленно повернул голову с синими глазами.

– Ворона, – сказал Ежику Медвежонок.

– Где?

– Вон на пне.

Они сидели под большой елкой и глядели, как лес заливают серые сумерки.

– Пойдем с ней поразговариваем, – сказал Ежик.

– А что ты ей скажешь?

– А ничего. Позову чай пить. Скажу: «Скоро стемнеет. Пойдемте, Ворона, чай пить».

– Идем, – сказал Медвежонок. Они вылезли из-под елки и подошли к Ворону.

– Скоро стемнеет, – сказал Ежик. – Ворона, идемте чай пить.

– Я Вор-р-рон, – медленно, хрипло сказал Ворон. – Я чая не пью.

– А у нас – малиновое варенье, – сказал Медвежонок.

– И грибки!

Ворон смотрел на Ежика с Медвежонком старинными, каменными глазами и думал: «Э-хэ-хэх!..»

– Я чая не пью, – сказал он.

– Медом угощу, – сказал Медвежонок.

– А у нас и брусника, и клюковка, – сказал Ежик. Ворон ничего не сказал.

Он тяжело взмахнул крыльями и поплыл над поляной. В густых сумерках с распростертыми крыльями он казался таким огромным, что Ежик с Медвежонком даже присели.

– Вот это птица! – сказал Медвежонок. – Будет она с тобой чай пить!

– Это он, Ворон, – сказал Ежик.

– Все равно птица. «Позовем, позовем!» – передразнил он Ежика. – Позвали.

– Ну и что? – сказал Ежик. – Он привыкнет. Представляешь, все один и один. А в следующий раз – обязательно согласится…

Уже почти в темноте Ворон летел над полем, видел какие-то далекие огоньки и почти ни о чем не думал, только широко и сильно подымал и опускал крылья.

Еще совсем немного – и загорятся звезды, и выплывет месяц и поплывет, покачиваясь, над тихими осенними полями. Потом месяц заглянет в лес, постоит немного, зацепившись за верхушку самой высокой елки, и тут его увидят Ежик с Медвежонком.

– Гляди, – скажет Ежик.

– Угу, – скажет Медвежонок. А месяц подымется еще выше и зальет своим холодным, тусклым светом всю землю.

Так было каждый вечер в эту ясную холодную осень. И каждый вечер Ежик с Медвежонком собирались то у Ежика, то у Медвежонка и о чем-нибудь говорили. Вот и сегодня Ежик сказал Медвежонку:

– Как все-таки хорошо, что мы друг у друга есть! Медвежонок кивнул.

– Ты только представь себе: меня нет, ты сидишь один и поговорить не с кем.

– А ты где?

– А меня нет.

– Так не бывает, – сказал Медвежонок.

– Я тоже так думаю, – сказал Ежик. – Но вдруг вот – меня совсем нет. Ты один.

Ну что ты будешь делать?

– Пойду к тебе.

– Куда?

– Как – куда? Домой. Приду и скажу: «Ну что ж ты не пришел, Ежик?» А ты скажешь…