Кейт ДиКамилло - Как слониха упала с неба

Было ужасно смотреть на всё это изо дня в день и знать, что где — то близко, под одной из этих крыш, на одной из этих улиц или улочек, от него прячут самое главное, самое заветное, единственное, что ему нужно сейчас в жизни.

Как же вышло, что вопреки здравому смыслу, вопреки невозможности чуда это чудо всё — таки произошло? Как получилось, что слониха появилась в его родном Балтизе и тут же снова исчезла, и теперь он, Питер Огюст Дюшен, даже не знает, как и где её искать, хотя она нужна ему больше всего на свете?

Глядя с утра до вечера на городские крыши, Питер решил, что надежда — не такая уж простая штука. Наоборот, это ужасное, изматывающее душу занятие. Предаваться отчаянию куда проще и легче.

— Отойди от окна, — велел ему Вильно Луц.

Питер замер. Смотреть в глаза старого вояки ему теперь тоже было тяжело.

— Рядовой Дюшен! — гаркнул Вильно Луц.

— Я, сэр, — ответил Питер, не оборачиваясь.

— Грядёт великая битва, — провозгласил Вильно Луц. — Битва между добром и злом! На чьей стороне ты намерен сражаться, рядовой Дюшен?

Питер повернулся лицом к старику.

— Что с тобой? Ты плачешь? — спросил Вильно Луц.

— Нет, — сказал Питер, — не плачу.

Но, потрогав щёку, мальчик с удивлением обнаружил, что она мокрая.

— Хорошо, что не плачешь, — одобрил Вильно Луц. — Потому что солдату плакать не пристало. Не должен солдат плакать, ни при каких обстоятельствах. Это последнее дело. А если солдат заплакал, значит, в мире что — то неладно. Чу! Слышишь, трещат мушкеты? Слышишь, грохочут пушки?

— Не слышу, — ответил Питер.

— До чего же холодно! — Старый вояка поёжился. — Но сейчас нам пора на манёвры, ведь скоро в поход. Да — да, поход начнётся скоро, очень скоро.

Питер не двинулся с места.

— Рядовой Дюшен! Шаго- ом марш! Армия должна наступать!

— Солдат должен быть на марше!

Питер вздохнул. На сердце его лежал камень, такой тяжёлый камень, что ему казалось, что у него вообще нет сил пошевелиться. Он поднял ногу — опустил, поднял другую — опустил, поднял…

— Выше! — скомандовал Вильно Луц. — Маршируй как положено, как настоящий мужчина. Как маршировал твой отец. У солдата на марше есть цель!

Питер маршировал, стоя на месте, и никакой цели у него не было.

«Какая разница, есть в городе слониха или нет, — думал он. — Всё, что сказала гадалка, похоже на правду, но на самом деле это шутка, большая и ужасная шутка. Моя сестра умерла. Надеяться не на что».

Чем дольше Питер маршировал, тем больше впадал в отчаяние. А появление слонихи казалось ему теперь самым нелепым из всех возможных ответов. В особенности на такой вопрос, который мучает человеческое сердце.

Из — за этой слонихи жители Балтиза прямо с ума посходили. Всюду — на рыночной площади, на балах, на конюшнях, в игорных заведениях и церквях — только и слышалось: «Слониха, слониха, слониха… Слониха пробила крышу… Слониху сколдовал фокусник… Слониха покалечила знатную даму…»

Городские пекари придумали новую булку — огромную, плоскую, с неровными краями и кремовой начинкой. Они посыпали своё произведение корицей и сахарной пудрой и назвали «слоновье ухо». Булки шли нарасхват. Лотошники — по баснословным ценам и при этом весьма успешно — торговали кусками пыльной кровельной дранки и штукатурки, которые остались на месте рокового падения слонихи. «Сувениры! В память о величайшем событии! — рекламировали они свой товар. — Немые свидетели трагедии! Покупайте, не пожалеете!»

У всех кукольных представлений в городских садах был один и тот же сюжет: слон пробивает крышу и с грохотом падает на сцену, прямо на головы кукол. Дети, смотревшие эти спектакли, прекрасно знали, что произойдет в каждый следующий момент, но восторженно смеялись и оглушительно хлопали в ладоши.

В храмах священники вещали о Божественном послании, превратностях судьбы, расплате за грехи и ужасной каре за безответственные фокусы.

Внезапное появление слонихи, которое к тому же имело столь драматические последствия, так повлияло на горожан, что в речи у них появились новые обороты. Например, растроганный до глубины души человек восклицал: «На меня словно слон снизошёл!»

У гадалок и прорицателей наступила горячая пора. С утра до ночи они пялились в чашки с кофейной гущей, вглядывались в самое нутро хрустальных шаров, считывали линии с тысяч рук, изучали карточные расклады и, откашлявшись, предсказывали, что грядут новые, невиданные доселе чудеса. Если с неба без предупреждения валятся слоны, то, разумеется, это знак! Это знамение! Во Вселенной случилось что — то серьёзное! Звёзды уже выстраиваются особым образом в преддверии небывалых событий. Ждите и уповайте, ждите и уповайте!

Тем временем на танцплощадках и в бальных залах все танцевали одно и то же: медленно переступая с ноги на ногу, топтались на месте на счёт раз — и — два — и — раз — и — два. Танец, разумеется, назывался «слониха».

Отовсюду только и слышалось: слониха, слониха фокусника…

— Светская жизнь в этом сезоне совершенно сошла на нет, — пожаловалась мужу графиня Квинтет. — Все говорят только о слонихе. Хуже войны. Определённо, хуже войны. Во время войны хотя бы приезжают с фронта бравые щеголи — военные, с которыми приятно вести беседу. А что сейчас? Подумаешь, свалилась с потолка какая — то вонючая скотина! Ну почему, скажи на милость, она тут же стала темой любого разговора? Я полагаю, нет, я убеждена, более того, я в этом нисколько не сомневаюсь, что, если я еще хоть раз услышу слово «слониха», я просто сойду с ума!

— Слониха? — рассеянно пробормотал граф. — Что со слонихой?

— Ты сказал «слониха»?! — возмутилась графиня.

— Нет — нет, я ничего не сказал. Я молчу.

— Надо срочно что — то делать! — заявила графиня.

— В самом деле. Но кто этим займётся?

— Ты о чём?

Граф откашлялся.

— Дорогая, я просто хотел сказать, что это происшествие… со сло… Ну… короче, всё это совершенно поразительно. Ты согласна?

— Согласна? С чем согласна? Что тут поразительного?

В тот роковой вечер графиня в оперу не пошла, поэтому ей не посчастливилось стать свидетельницей катастрофы, а она была из тех людей, которые ужасно не любят, просто терпеть не могут, когда катастрофы происходят без них.

— Ну, понимаешь… — принялся объяснять граф.

— Не понимаю! — отрезала графиня. — И тебе меня не убедить.

— Это верно, — уныло сказал граф. — Тебя не убедить. Ни в чём.

В отличие от жены граф в опере в тот вечер был. Он сидел так близко к сцене, что не только видел собственными глазами, как упала слониха, но даже успел почувствовать дуновение ветра, сопровождавшее ее падение.

— Надо каким — то образом восстановить нормальный порядок вещей. — Графиня Квинтет зашагала взад — вперёд по комнате. — Иначе в этом сезоне светская жизнь в городе закончится, так и не начавшись.

Граф закрыл глаза.

И снова на него точно повеяло ветерком… пришествием слонихи… прямо с неба… Она появилась в одно мгновение, но в то же время медленно — медленно — и значительно. Графу никогда прежде не доводилось плакать, но в ту ночь, вернувшись домой, он плакал навзрыд, потому что ему казалось, будто слониха говорит — прямо ему, лично ему: «В жизни всё не так, как кажется. На самом деле всё совсем, совсем иначе».

Господи, неужели ему выпало такое счастье? Неужели он это видел, чувствовал? Граф Квинтет открыл глаза.

— Дорогая, — сказал он жене, — я понял, что следует сделать.

— Ты? — удивилась графиня. — Понял?

— Да.

— И что же ты понял?

— Если все жаждут говорить о слонихе, а ты жаждешь быть в центре всеобщего внимания, хочешь быть, так сказать, душой общества, ты должна иметь то, о чём все говорят.

— Не понимаю, что ты придумал. — Графиня фыркнула и капризно поджала нижнюю губку. — Что ты имеешь в виду?

— Всё очень просто, дорогая. Ты должна перевезти слониху к нам во дворец.

Требования графини Квинтет все выполняли беспрекословно. Если ей хотелось, чтобы Вселенная вращалась так, а не иначе, Вселенная, трепеща и желая угодить графине, начинала вращаться в нужном ей направлении.

Слониха тоже подчинилась желаниям графини Квинтет и тут же появилась у неё во дворце, несмотря на то что дворец этот, шикарный, богато обставленный дворец, не имел дверей, в которые могло бы войти столь крупное животное. Графиня наняла целую дюжину каменщиков и плотников, которые работали днём и ночью и всего за сутки сломали стену и выстроили на её месте огромные, яркие, разукрашенные орнаментом двустворчатые ворота.

Потом под покровом ночи привели слониху. Сопровождал её капитан полиции. Не успели они войти в распахнутые ворота, как полицейский с облегчением вздохнул, взял под козырёк и отбыл восвояси, оставив графиню наедине с её новым приобретением.