Японские народные сказки - Коллектив авторов

Первое знакомство российского читателя с японским фольклором состоялось в 1773 г., когда в Москве вышла книга профессора Ивана Рейхеля «Краткая история о японском государстве, из достоверных известий собранная». В ней упоминалась знаменитая легенда о рыбаке Урасима.

Однако еще долгое время представления о народном творчестве японцев были обрывочными и смутными. Лишь с конца XIX — начала XX в. знакомство с японской литературой и фольклором приобрело черты системности. Японский повествовательный фольклор входил в быт российского читателя.

Особый успех выпал на долю сказочной повести «Такэтори-моногатари». Пересказы ее стали появляться во многих популярных журналах начиная с 1899 г. (например, в «Ниве») под разными названиями: «Принцесса Лучезарная», «Лунная девушка», «Дочь Луны» и др. В середине 30-х годов известный советский японист А. А. Холодович перевел «Такэтори-моногатари» с языка оригинала и озаглавил ее «Дед Такэтори». Он точно передал смысловое содержание текста, но в то же время попытался стилизовать перевод в духе старинной русской сказки.

В 1914 г. увидел свет и перевод сказок Ивая Садзанами, выполненный В. М. Мендриным[3]. Эта нарядно изданная книга была предназначена в основном для детского чтения. Однако приложенные к изданию комментарии были настолько глубоки и содержательны, что можно говорить о несомненном научном значении книги.

История изучения японских сказок в советское время связана прежде всего с именем замечательного японоведа Н. А. Невского. Его перу принадлежат интереснейшие материалы по фольклору айнов и рюкюсцев, им собран уникальный полевой материал, благодаря которому советские читатели смогли ближе познакомиться с традиционной культурой Японских островов[4]. Наследие Н. А. Невского — ценнейший вклад в советское востоковедение, в мировую японоведческую науку.

В 1956 г. издательство «Художественная литература» выпустило сборник «Японские сказки» в переводе В. Марковой и Б. Бейко, а в 1965 г. вышел сборник «Десять вечеров. Японские народные сказки» в переводе В. Марковой. В том же году советские читатели познакомились с книгой переводов Н. Фельдман «Японские народные сказки».

Предлагаемый сборник представляет собой наиболее полное собрание переводов произведений японского повествовательного фольклора. В нем читатель найдет сказки, уже известные по предыдущим изданиям, и познакомится с некоторыми их фольклорными вариантами, а также с произведениями устного творчества японцев, ранее на русский язык не переводившимися.

Для перевода были выбраны хорошо известные в Японии издания. Это прежде всего трехтомное собрание японских сказок, составленное одним из наиболее известных японских фольклористов — Сэки Кэйго[5]. Именно в его переложении воспроизведены в сборнике «великие» сказки Японии: «Момотаро», «Дед Кобутори» и др. Значительная часть переводов была сделана из сборника Янагида Кунио[6]. Особенностью этого издания можно считать глубокий анализ сюжетного и тематического разнообразия текстов, которым руководствовался составитель при подборе сказок и легенд, а также строгий системный научный подход к жанровой дифференциации произведений.

Особого внимания при переводе заслуживало фундаментальное многотомное издание издательства «Мирайся» «Нихон-но минва»[7]. Это одно из наиболее полных собраний произведений японского повествовательного фольклора. Издание было построено по географическому принципу, включало сказки и легенды разных префектур, районов, городов и деревень Японии и потому стало важным источником при отборе произведений префектуральной и локальной степени аутентичности. Издание «Нихон-но минва» в значительной степени показательно и в плане сопоставления сюжетных, тематических и языковых различий произведений устного творчества разных районов Японии. И это составитель и переводчик данного сборника пытался донести до советского читателя.

Кроме того, для перевода широко привлекалась уже упомянутая работа Номура Дзюнъитиро и Номура Кэйко «Судзумэ-но адаути» — «Месть воробья».

Настоящий сборник ставит своей целою советских питателей с ярким и самобытным устным повествовательным творчеством японцев, помочь ощутить и бойкий ум народа-творца, и глубину народной мудрости, чувствовать то общее, что испокон веков объединяет фольклор всех народов, — стремление к миру, доброте и свету.

В. Н. Маркова,

А. Р. Садокова

В старину жил на берегу Китамаэ[8] в селении Оура молодой рыбак по имени Урасима-Таро со своей старухой-матерью.

Однажды говорит ему матушка:

— Урасима, Урасима, возьми себе жену, пока я жива-здорова.

— Уж очень мал у меня заработок, нечем жену прокормить. Пока ты жива, матушка, буду каждый день рыбу ловить, и пусть все будет по-старому, — ответил Урасима.

Так шли годы. Как-то осенью подул северный ветер, и Урасима не смог выйти в море на ловлю. Нет рыбы, значит, денег нет. В доме нечего есть. Лег спать Урасима с такой думой: «Хоть бы завтра затишье настало!»

Поглядел утром — небо ясное. Живо вскочил он с постели, сел в свой дощатый челнок и вышел в море. Уже на востоке забелело, а он все еще не поймал ни единой рыбешки. «Вот незадача!» — печалился Урасима.

Вдруг клюнула большая рыба. Вытащил Урасима леску из воды, смотрит — а на леске висит громадная черепаха. Позволил он ей ухватиться за корму, но черепаха почему-то не торопилась скрыться.

— Думал я, что поймал рыбу-тай[9],— говорит Урасима, — а это ты, черепаха. Выходит, это ты всю рыбу распугала. Отпущу тебя, возвращайся в море.

Выкурил Урасима трубочку и снова начал удить. Нет, не клюет! Был уже полдень, когда леска вдруг сильно натянулась — будто большая рыбина попалась.

Смотрит Урасима — а это опять та же самая черепаха!

«Говорил же я ей по-хорошему: плыви прочь. Не ловится рыба, а привязалась какая-то черепаха… Несчастье, право!» — подумал он и в сердцах бросил черепаху в море. Но как вернуться домой без улова? Чем накормить матушку?

Набрался Урасима терпения. Удил он, удил еще битых два часа, как вдруг почувствовал: клюет.

— Уж на этот раз, наверное, рыба!

Вытащил леску, смотрит — опять, как назло, черепаха! И опять Урасима бросил ее в море. Той порой солнце на закат пошло, а улова все нет.

«Уже темнеет. Что я скажу моей матушке, как вернусь домой с пустыми руками?» — опечалился он и стал грести к берегу.

Вдруг перед ним, откуда ни возьмись, появился большой корабль. И поплыл он прямо к челноку Урасима. Повернет свой челнок Урасима направо — корабль туда же, повернет налево — и корабль налево. Наконец догнал корабль челнок Урасима, поплыл рядом с ним.

Кормчий говорит рыбаку:

— Урасима-сан, сделай милость, пересядь на мой корабль. Я послан тебе навстречу госпожой Отохимэ, а она, да будет тебе ведомо, дочь Дракона — Повелителя морей. Должен я проводить тебя к ней во дворец Рюгу.

— Нет, это невозможно. Если я отправлюсь в царство Дракона, матушка моя останется без всякой помощи.

— Об этом не думай! Матушка твоя ни в чем не будет знать нужды. Садись на мой корабль, — ответил кормчий.

Урасима, сам не зная как, пересел на чужой корабль. А тот, вдруг погрузился в глубины моря и поплыл к дворцу Дракона. Дворец этот был великолепен — на земле не увидишь такой красоты!