Дмитрий Миронов - Узники старого дома

Они обернулись и опешили: высокие двустворчатые двери по обеим сторонам холла оказались распахнутыми настежь. Из дверей направо натекала лужица дневного света, за левыми дверями угадывалась густая тень. И по-прежнему висела тишина. Жутко.

К счастью, они увидели Сашкины следы. Да-да, узор в виде паутинки на подошвах Сашкиных кроссовок невозможно спутать ни с каким другим. Следы вели то в одну, то в другую сторону, то топтались на месте. Егор с Варварой подпрыгнули от радости. Значит, Сашка здесь всё-таки был! Будь они повнимательнее, обязательно обратили бы внимание, что Сашкины следы отличаются от их собственных следов: Сашкины припорошены пылью. Быть-то Сашка здесь был, но давно, несколько дней назад! Но куда там.

В густой пыли прослеживались и другие следы: какие-то странные борозды, кружочки, отпечатки маленьких точек. Но кто их оставил, – страшно подумать.

Они медленно, ежесекундно замирая, направились к дверям, из которых падал дневной свет. Не стоять же вечно у входа. Каждый звук резко подскакивал к потолку и далеко разносился в гулкой тишине дома. Наконец они заглянули в широкий дверной проём. Их взорам открылась длинная анфилада комнат, оканчивающаяся вдалеке высокими застеклёнными дверями. Знаете, что такое анфилада? Это когда комнаты идут одна за другой, словно вагоны в поезде, и их двери расположены друг напротив друга. Если двери открыть, можно увидеть всю анфиладу насквозь. У нас в квартирах так не делают: места маловато, да и неудобно. А раньше во дворцах и в помещичьих домах устраивали часто.

Дети постояли минутку, набираясь решимости. В анфиладах всегда кажется, что из-за дверей соседней комнаты на пол падает чья-то зыбкая тень. Вдруг в тишине у них за спиной тяжело и жалобно вздохнули. Они обернулись и посмотрели на лося – звук шёл как раз с той стороны. Лось, понятное дело, признаков жизни не подавал.

На всякий случай дети поспешили убраться подальше от вздыхающего нечто и вошли в соседнюю комнату. И тут у Егора зазвонил мобильник.

Представьте, он совсем забыл, что в кармане лежит мобильник! Егор быстро достал брусочек телефона. Из динамика раздался знакомый звонкий девичий голос:

– Егор? Это агентство «Физика и мистика». Я не получила ваши фотографии. Вы отправляли их?

Лицо Егора скривилось:

– Мы не можем. Мы попали в тот дом и не можем выйти. Здесь страшно. Заберите нас отсюда.

Он всхлипнул, в глазах заблестела первая слеза.

– Заберите, заберите нас поскорее, – закричала Варвара в сторону трубки.

– Вы в том доме? Внутри? Как вы туда попали? – заволновалась трубка.

В ответ раздались дружные всхлипывания и подвывания.

– Ничего не трогайте! Слышите? Ни за что не хватайтесь, это опасно. Не отходите друг от друга. Я что-нибудь….

Связь прервалась. Егор отчаянно принялся нажимать кнопки. Бесполезно: телефон замолчал, будто обратился простым куском кирпича – зарядка кончилась. Оборвалась последняя ниточка, связывающая их с внешним миром. Егор забыл вовремя зарядить аккумулятор. Ну не досада, а? Вот, будет ему наука на будущее.

Делать нечего, пришлось детям утереть горькие слёзы и двинуться дальше. Хотя после предупреждения из трубки им стало ещё страшнее. И будьте уверены, причины для страхов множились с каждым шагом.

Да уж, странный был дом. Странный и таинственный. Странности подстерегали на каждом шагу. Когда они проходили большую розовую комнату с огромным камином, мутными зеркалами, мягкой мебелью вдоль стен, с головами лысых дядек на колоннах-подставках, вдруг начали громко тикать большие золочёные часы на каминной полке. А потом зазвонили, громко и мелодично: дин-дон, дин-дон, дин-дон. Ёмкие звуки, казалось, долго звенели в покрывале гулкой тишины.

Стоило детям отвести взгляд, как незаметно выдвигались массивные стулья перед маленькими золочёными столиками, откинулась вдруг крышка маленького пианино, а большие книжки на столиках раскрывались, демонстрируя яркие картинки. Сами собой! Как вам это?

В столовой, отделанной в нежных салатовых тонах, с огромным столом, изразцовой печью и вазочками на высоких подставках, Варвара прижалась к Егору и прошептала, указывая пальцем на портрет сухонького вредного старичка в белом парике:

– Ой, мамочки. Он смотрит, смотрит, Егор!

– Да нет, кажется, – пробормотал Егор, покосившись на ряд портретов, с полотен которых строго взирали седые старички в шитых золотом камзолах и усатые генералы в мундирах с огромными орденами.

– Гляди, он голову за нами повернул.

– Пошли отсюда, – и дети поспешили пройти дальше, в маленькую комнату со шкафом и резными буфетами, полными посуды.

А из последнего помещения, не успели они войти, зазвучала музыка. Красивая нежная музыка, словно кто-то искусно стучал железной палочкой по хрустальным бокальчикам. И, скажу я вам, даже такая красивая музыка в тишине пустого дома звучит, мягко говоря, жутковато.

Оказалось, звук рождался внутри тиснёной золотыми узорами музыкальной шкатулки, на крышке которой плавно кружились две балерины с изящно воздетыми вверх руками. И, как вы догадываетесь, никого в комнате не нашлось. Егор осмелился и заглянул за ширму, расписанную райскими птицами. Стеклянные двери на веранду, заросшую плющом, подгнили и приросли друг к другу – нипочём не открыть без инструментов.

Ярко зеленели деревья за окном. Мерно кружились две фарфоровые фигурки, невидимые молоточки искусно выбивали мелодию на невидимых бокальчиках…

– Пошли обратно, – прошептал Егор, – Сашки здесь нет.

В розовой комнате с камином и часами, где серебряные колокольчики звучали далеко позади, Егор с Варварой вдруг вскинули головы вверх – к белому лепному потолку.

– Слышишь? – тихо спросил Егор. – Кто-то ходит.

И точно – сверху глухо раздавался отчётливый топот быстрых шагов.

– Сашка! – решили они хором и поспешили в холл. Да, так уж устроен человеческий мозг: всему загадочному и непонятному он спешит найти простое объяснение. Чтобы поскорее успокоиться.

Не успели они миновать холл с вздыхающим лосем, послышался детский жизнерадостный смех. Словно россыпь золотистых солнечных блёсток подбросили в тишине дома.

– Сашка! – повторил Егор, хотя Сашке с его грубоватым голоском ни в жесть не воспроизвести такого звонкого и чистого звука. Ступеньки вывели их в просторную голубую залу с пыльной хрустальной люстрой, с объёмными белыми колоннами и балюстрадой со стороны лестницы. Вновь – никого. Лишь каменные головы с высоких подставок и фигурки статуэток вопросительно уставились на них. Да тени неподвижно лежали на пыльном полу за колоннами.

Егор переглянулся с Варварой – кто же только что смеялся, а минуту назад вовсю бегал по потолку?

Пока они опасливо заглядывали за толстые стволы колонн и обходили дальнюю, смежную часть залы с важным трёхногим роялем, арфой и выходом на веранду второго этажа, сами собой распахнулись высокие двери, ведущие в длинные боковые коридоры.

– Егор, зачем у кровати занавески? – тихо спросила Варвара в одной из комнат, и в этот момент по дому эхом вновь прокатился смех. Да не просто смех, ещё и весёлая песенка со словами на чужом, каком-то картавом языке.

Дети выглянули в коридор, и, о чудо! – наконец-то заметили, кто топает и смеётся в пустынном доме: по зале, напевая, вприпрыжку со стороны веранды проскакала маленькая девочка, в длинном розовом платьице, а за ней, хохоча, прихрамывая – мальчик в широкой рубашечке, узких коротких штанишках с белыми чулочками. Наконец-то! Сейчас-то всё и разрешится.

Но, увы, радость наших героев оказалась недолгой: стоило им выскочить обратно в залу, детей и след простыл. Ни единого звука, ни единого шевеления не тревожило привычной гулкой тишины.

По спине вновь пробежал неприятный холодок.

– Привидения, – пробормотал Егор, – только их не хватало.

Услышав страшное слово, Варвара вцепилась в руку брата. Хотя она представляла себе привидений совсем иначе: нечто летающее, белое, страшно завывающее. Никоим образом не напоминающее весело напевающих детей. Но, согласитесь, слово «привидение» кого угодно способно вывести из душевного равновесия.

В комнатах второго этажа, не таких больших, как внизу, но куда более уютных, когда-то обитали женщины. Повсюду – на мебели, на кроватях, на столах – кружевные накидки. Мебель ажурная и лёгкая. Столики с зеркалами и рядами косметических флакончиков, пилочек для ногтей и кисточек. На полу поросли пылью ворсистые ковры, на стенах – нежные драпировки, везде – модные старинные журналы, корзиночки с рукодельем и причудливые шкатулочки с драгоценностями. Кстати, одна из брошек – серебряная бляшка, отделанная искристыми белыми камушками, уже лежала в кармане Варвариных шортиков. Да уж, мало какая женская душа устоит перед блеском бриллиантов. Хотя это не оправдание, чужое брать нехорошо.