Льюис Кэрролл - Алиса в стране чудес в переводе Заходера с иллюстрациями

Получалось что-то вроде загадки. «Что же это? Откуда я должна откусить и что раскусить?» – мелькало у Алисы в голове.

– Гриб! – немедленно отозвался Червяк, словно расслышал ее последние слова.

И только она его и видела.

Алиса в раздумье уставилась на гриб, пытаясь сообразить, где у него бока, а это было весьма и весьма нелегко, так как шляпка у гриба была совершенно круглая.

Но… хотите – верьте, хотите – нет, Алиса все-таки нашла выход! Она встала на цыпочки, обхватила шляпку обеими руками, и там, куда смогла дотянуться, отломила по кусочку – сразу и правой и левой рукой!

Теперь оставалось самое трудное: решить, с какого начать. «Какой какой? Какой – ТОТ, какой – ЭТОТ? – лихорадочно думала Алиса и в конце концов отважилась откусить – совсем чуточку! – от того кусочка, который был в правой руке. И в ту же секунду почувствовала сильный удар в подбородок: он стукнулся об ее собственные ботинки!

Как ни ошеломлена была Алиса, она все же сообразила, что времени терять нельзя: надо немедленно откусить хоть чуточку от другого куска, иначе она пропала! Это было ужасно трудно: подбородок бедной девочки так сильно прижало к ногам, что она никак не могла открыть рот! И все-таки Алиса ухитрилась кое-как откусить и проглотить крошечку…

– Ура! Голова на воле! – закричала Алиса в восторге, но ее восторг тут же сменился испугом: теперь куда-то пропали ее плечи! Ну прямо как в воду канули!

Алиса глядела во все глаза, но внизу ничего не было видно, кроме бесконечно длинной шеи, вздымавшейся, словно мачта, над целым морем зелени.

– Куда же они могли деваться? – громко спросила Алиса. – А это что за новое море, интересно! Ой, ручки мои дорогие, и вы пропали! Где вы, ау-у!

Тут она попробовала пошевелить руками, но почти безрезультатно.

Только где-то там, далеко внизу, легкий трепет прошел по зелени.

Ну что ж, если поднять руки к голове было невозможно, можно попробовать наклонить к ним голову. Алиса так и сделала, и, к счастью, оказалось, что ее новая шея великолепно гнется в любом направлении. Изящно изогнув ее плавным зигзагом, Алиса собиралась нырнуть в зеленое море (она уже поняла, что это просто листва на верхушках деревьев, под которыми она только что гуляла), как вдруг громкий свистящий звук заставил ее отпрянуть.

На нее яростно налетела большая голубка, стараясь ударить ее крылом прямо в лицо.

– Змея! – отчаянно кричала Голубка. – Ах ты змея!

– Какая я вам змея! – возмутилась Алиса. – Оставьте меня в покое!

– Змея – змея и есть! – повторила Голубка, но уже не так уверенно. А потом она прибавила, чуть не плача: – Чего только я не перепробовала – и все зря. На них не потрафишь!

– О чем вы говорите? Я ничего не понимаю, – сказала Алиса.

– Корни деревьев пробовала, речные откосы пробовала, колючие кусты пробовала, – не слушая Алисы, продолжала Голубка, – им все мало! Проклятые твари!

Тут Алиса уже окончательно перестала что-нибудь понимать. Но она чувствовала, что, пока Голубка не выскажется до конца, лучше помолчать.

– Как будто это легкая работа – сидеть на яйцах! – продолжала Голубка, все повышая голос. – Попробуй сама, так узнаешь! А я, несчастная, мало того, что сижу как проклятая, еще должна день и ночь караулить, как бы змеи не забрались в гнездо! Бедная моя головушка! Три недели глаз не сомкнула ни днем ни ночью!

– Ой, простите за беспокойство! – сочувственно сказала Алиса. Она начала понимать, в чем дело.

– И как раз, когда я нашла самое высокое дерево в лесу, – продолжала Голубка (она уже кричала), – и как раз, когда уже стала надеяться, что вздохну хоть на минуту – не тут-то было! Прямо с неба на меня сваливаются, проклятые! Ах ты змея!

– Да я же не змея – говорят вам, – сказала Алиса. – Я просто… я просто…

И тут она запнулась.

– Ну что ж ты? Говори, говори! – насмешливо сказала Голубка. – Еще ничего не успела придумать, да?

– Я… я девочка, – сказала Алиса, не вполне уверенно, не будем скрывать: ей, бедняжке, вдруг сразу вспомнились все ее сегодняшние превращения.

– Так я тебе и поверила! – ответила Голубка с величайшим презрением. – Не мало повидала я на своем веку разных девочек, но чтобы у девочки была та-а-а-кая шея! Нет, не на дуру напала! Ты змея, вот кто ты такая! И лучше не ври! Ты мне еще скажешь, что никогда яиц не ела.

– Яйца я, конечно, ела, – сказала Алиса – она была на редкость правдивый ребенок. – Девочки ведь тоже едят яйца.

– Быть того не может, – сказала Голубка. – Ну, а уж если правда едят, значит, они просто-напросто змеи, только особой породы! Вот тебе и весь сказ!

Алису так поразила эта – совершенно новая для нее – мысль, что она в растерянности умолкла.

– Все понятно! – воспользовавшись паузой, немедленно прибавила Голубка. – Ты тут ищешь яички! Какая же для меня разница – девочка ты или змея?

– Зато для меня это очень большая разница! – возмутилась Алиса. – И никаких я яиц тут не ищу, представьте себе, а уж если бы искала, то не ваши! Я сырые вообще не люблю!

– Ах вот как? Ну, тогда проваливай! – грубовато сказала Голубка, снова усаживаясь в свое гнездо.

Алиса послушалась.

Она с большим трудом пробиралась среди деревьев: ветки все время цеплялись за ее новую шею, и ей поминутно приходилось останавливаться и выпутываться; к счастью – хоть и не сразу, – она вспомнила, что ведь в руках у нее так и остались кусочки волшебного гриба. Выбравшись на свободное место, она с величайшей осторожностью стала откусывать по крошечке то от ТОГО, то от ЭТОГО кусочка и то увеличивалась, то уменьшалась, и в конце концов ей удалось стать в точности такой, какой она была обычно.

И знаете, она так отвыкла быть нормальной девочкой, что сперва ей даже стало как-то неловко!

Но, конечно, довольно скоро она опять привыкла к себе и начала, по обыкновению, сама с собой беседовать.

– Ну вот, половина дела сделана, а ведь, пожалуй, другая девочка на моем месте могла голову потерять от всех этих превращений! Да, она бы ничего не сделала, а вот я сумела стать, какая была! Первая часть плана выполнена. Теперь остается вторая часть: забраться в тот чудесный садик! Интересно, интересно, как же мы туда попадем…

Тем временем она неожиданно вышла на прогалину, где стоял маленький домик – высотой точь-в-точь с саму Алису.

– Не знаю, кто живет в этом домике, – соображала Алиса, – но только я в таком виде не могу им показаться. Я для них слишком большая, они там все до смерти перепугаются!

И предусмотрительная девочка опять взялась за гриб из ТОЙ руки и ела его до тех пор, пока не стала ростом примерно с кошку.

От уже минуты две стояла в нерешительности, разглядывая дом, как вдруг из леса выбежал ливрейный лакей и изо всей мочи забарабанил в дверь.

(Алиса догадалась, что это ливрейный лакей, потому что на нем была ливрея; судя же по лицу, это был просто карась.)[9]

Дверь отворилась, и из дому вышел Швейцар, тоже в ливрее, с круглой физиономией и выпученными, как у лягушки, глазами – точь-в-точь взрослый головастик.

У обоих на головах были пудреные парики с длинными завитыми буклями. Тут Алисе стало очень интересно; она подкралась немного поближе к дому и, спрятавшись за кустом, приготовилась слушать и смотреть.

Лакей Карась начал с того, что вытащил из-под мышки огромный конверт (чуть ли не больше его самого) и с важным видом вручил его Головастику.

– Герцогине, – величественно произнес он. – От Королевы. Приглашение на вечерний крокет.

Швейцар-Головастик с тем же величественным видом повторил все слово в слово, только немного не в том порядке:

– От Королевы. Герцогине. Приглашение на вечерний крокет.

Затем оба поклонились друг другу так низко, что их букли чуть не перепутались. Алисе почему-то стало до того смешно, что пришлось ей опять убежать подальше в лес, чтобы они не услышали, как она хохочет.

А когда она, вволю насмеявшись, вернулась на прежнее место и отважилась снова выглянуть из-за куста. Карася уже не было, а Швейцар сидел на земле у входа в дом и бессмысленно таращился на небо. Алиса робко подошла к двери и постучалась.

– Стучать нет никакого смысла, барышня, – сказал Швейцар. – По двум существенным причинам. Первое: я за дверью и вы за дверью, и вдобавок мы оба снаружи. Второе: они там так шумят, что никто вашего стука не слышит. Не так ли?

Действительно, из дому доносился невероятный шум: кто-то без остановки ревел, кто-то (тоже без остановки) чихал и – мало того – то и дело раздавался страшный треск и звон, словно там изо всех сил били посуду.

– Извините, а как же мне тогда попасть в дом? – спросила Алиса.

– Кое-какой смысл стучать мог бы еще быть, – продолжал Швейцар-Головастик, не обращая ни малейшего внимания на вопрос Алисы, – если бы эта дверь нас разделяла. Пример. Вы, барышня, находитесь в доме. Я нахожусь здесь. Вы стучите. Я отворяю вам дверь. Вы выходите. И вот вы тоже снаружи. Не так ли?