Рустам Карапетьян - Четыре стороны небес

Были надежды, и помыслы были чисты,
Кто ж не туда нам дорогу заветную вымостил?
Над Рубиконом опять догорают мосты,
Значит, без жертв нам отряды обратно не вывести.

Вера с надеждой остались на береге том,
Как, исхитрясь, одолеть бесконечные тернии?
Только Любовь всё ещё маркитанткою верною
Тешится с нами. Пока ещё, значит, живём.

Не зная племени,
Не помня имени
Я пью из времени,
Сосу из вымени.

На горном пастбище
Из глины голоса
Воздвигну капище
Убийце Кроносу.

И дань брюхатому,
Но не молитвами,
А днями смятыми,
Ночами спитыми

И снами скудными,
Словами стёртыми,
До часа судного
С глазами мёртвыми.

Пусть земля тебе пухом,
Небеса тебе ветром,
За разорванным кругом,
Под раскидистым кедром,

В расплескавшейся песне,
Где такое простое.
Здесь тебе было тесно
Средь бетонных построек.

Здесь тебе было глухо,
И последним ответом —
Пусть земля тебе пухом,
Небеса тебе ветром.

Поперечно, и продольно,
И по всей земле окрест
Льётся, льётся колокольный
С четырёх сторон небес.

На колени, на поклоны,
На рукой творимый крест,
Ливнем широко и вольно
Опустился Благовест.

Омывает спины, склоны.
Звуки звонки и глухи.
Словно словом потаённым
Отпускаются грехи.

Лечит души там, где больно,
Льёт на раны, на порез.
Поперечно и продольно,
С четырех сторон небес.

В тыщеглазую жадноустую
Пропасть шаг — и упасть на ветер.
Отвернитесь скорее, дети,
Я уже ничего не чувствую.

Потому и шагаю по небу.
Руки-крылья? — Нет! — Руки-плети!
Может, я ещё что-то понял бы,
Если бы не сломался ветер.

Если бы не сглотнула пропасть
С тяжким вздохом, а я — на выдохе.
Крылья мнёт в бесконечном вывихе
Слишком
Окаменевшая
Совесть.

Как будто посланный кем гонец,
Живу, сам себя гоня.
Во мне сто тысяч стучит сердец,
И до и после меня.

Во мне язычник, во мне кумир,
Одеты в сто тысяч кож,
Сокрывших целый разумный мир
И плоти животной дрожь.

Я — Шут, любезный себе-Царю,
Подвешенный под ребро,
И зло и весело я творю
Доступное мне добро.

Ведь там, где праведность, там и грех,
И ночь, и сиянье дня.
Но кто я, кто я, средь этих всех,
И до и после меня?

Пусть слов не золото, но медь
Швыряю в чаши,
Хочу прожить, хочу пропеть
Без тени фальши.

Травлю, гоню из сердца ложь,
А после снова
За часом час, за грошем грош,
За словом слово

На ежедневный суд и крест,
Души лохмотья,
И обретает слово вес
Моею плотью.

А всё ж душа болит в незнании молитв.
И хочется просить, но вот о чём, о Боже?
Слова проистекли, а всё ж душа болит.
Лишь вечное «Спаси» на истину похоже.

Ночь бессонная — гостья редкая,
Вновь торопится, чаем давится.
Исхлестал день глаза мне ветками —
Всё слезятся да закрываются.

Мысли смутные, бесполезные
Кружат бестолку, только душу мнут.
Ни черта не пойму в поэзии.
Знаешь, может, оно и к лучшему?

Ошалев от забот и шума,
Охмелев с одного глотка,
Лечь в траву, ни о чём не думать,
Наблюдая, как облака

Наплывают волной на запад,
Незаметно стирая зной.
И сливается неба запах
С тишиной.

В тёмном небесном дне,
Там, где извечный лёд,
Звёзды горят по мне,
Ветер по мне поёт;

Белым взмахнёт плащом,
Влажно коснётся глаз.
Мне бы успеть ещё
Главное спеть сейчас,

Чтобы до самых звёзд…
И замереть в тиши.
Плачет последний гвоздь,
Вбитый в ладонь души.

И, обветшав до дыр,
До глубины земной,
Плачет последний мир,
Тот, что уйдет со мной.

Случается — так накроет,
Весь мир — кувырком, вверх дном.
И — к стенам цветущей Трои.
И — за золотым руном.

Ведь как ни уютна заводь,
А всё-таки жизнь — поток.
С востока летишь на запад
И с запада на восток.

Захлёбываясь в погоне,
В попытке сорвать звезду.
А жизнь по твоей ладони
Протачивает борозду.

Из сумерек зимних навстречу рассвету
Распахнуты настежь тяжелые двери.
По скользким ступенькам к высокому небу.
Быть может, быть может. Во что ещё верить?

Чем выше, тем легче от сброшенной пыли,
И солнце нежнее, и воздух прозрачней.
И крест за спиной превращается в крылья.
Быть может, быть может. А как же иначе?

Много дней ли, мало,
Кто считал их вспышки?
Ты войдёшь устало,
Как герой из книжки,

Словно из похода
За руном далёким,
Жаль, что непогода
Подмочила сроки.

Обветшала пристань,
Расплылась дорога.
Облетели листья,
Много раз. Так много!

Истончились тени
Памяти болезной.
От прикосновенья
Не швыряет в бездну.

Мир вокруг не рухнет,
Лёг засохшей долькой.
Ну, пойдём на кухню.
Чай вскипел вот только.